В том районе проживало много выходцев из Вест-Индии. Взрывное устройство было одним из простейших, но произвело должный эффект. Просто присоединили изнутри туалета к двери ручную гранату, для чего потребовалось немного клейкой массы, клейкая лента, несколько канцелярских кнопок и кусок шпагата. Когда дверь толкнули, чтобы открыть, выдернули чеку из гранаты, после чего последовал взрыв. Бедняга, избравший неподходящий момент для визита в туалет, не успел даже понять, что произошло.
Остальным клиентам паба повезло больше. Туалетные комнаты были расположены вдали от бара и были отделены от главного помещения перегородкой, которая и приняла на себя всю силу взрыва. Легкие ранения были нанесены в основном кусками разбитого стекла.
Ведущий программы теленовостей закончил читать краткое сообщение. Карни отметил, что ничего не было сказано о требовании выкупа и угрозе взорвать другие пабы. По-видимому, Гривсу удалось за отпущенный ему небольшой срок уговорить правительство издать запрет на публикацию и выход в эфир деталей информации, связанной с террористическим актом. Только этим можно было объяснить лаконичность теленовостей. Хотя многим хотелось бы думать, что цензуры в средствах массовой информации не существует, на самом деле это было далеко не так.
Раздался резкий звонок телефона. Карни нажал на кнопку дистанционного управления, чтобы приглушить громкость телевизора, прошел в другой конец комнаты и снял трубку. Это был уже третий звонок.
Звонил Фрэнки Конран. Как и обещал, он хотел рассказать Карни, что ему удалось выдоить из своей компьютерной сети.
— Ну и чем ты можешь меня порадовать, Фрэнки? — оживился Карни.
— Боюсь, большой радости не принесу, — сумрачно признал Конран. — Фактически нет никакой серьезной информации по исследованиям в области новых наркотических средств. Кажется, за прошедшие пять лет ни в одной из стран Европы практически не вели коммерческих изысканий в поисках новых средств, вызывающих галлюцинации.
— Не верю, — отрезал Карни.
Конран не стал возражать.
— Я тоже не верю. Именно поэтому я и сказал: «Кажется». Вполне возможно, все устроено так, чтобы нам казалось.
— Ты хочешь сказать, что кто-то принял все меры, чтобы сохранить тайну?
— У меня сложилось именно такое впечатление, — ответил Конран. — Именно отсутствие информации говорит о том, что на эту область наложено строгое табу. Есть, правда, еще один вариант. Возможно, исследования в этой области все-таки проводились, но не частными, а государственными компаниями.
Карни не смог сдержать разочарования. Он тяжело вздохнул и сказал:
— Ладно, спасибо за труд.
Он уж было положил трубку, но в этот момент Конран продолжил беседу.
— Подожди минутку. Я ведь тебе сказал, что у меня практически ничего нет, но не говорил, что вообще нет ничего. — Он сделал небольшую паузу и добавил: — Как я тебе говорил, нет никаких данных об исследованиях в самое последнее время и нет ничего в официальном банке данных. Тогда я решил поискать в далеком прошлом и залез в банки данных, в которые мне, по идее, влезать нельзя.
— Ну и что? — встрепенулся Карни, игнорируя признание Конрана, что тот нарушил закон.
— Короче, мне удалось кое-что раздобыть, и наверняка тебя это заинтересует. Когда у меня возникло подозрение относительно исследований на государственные средства, и я стал там копать, появилось имя. Тогда я пошел глубже, залез еще дальше в историю и понял, что заполучил ящик Пандоры. Правда, небольшой. К тому же выяснилось, что твой якобы новый наркотик не такой уж и новый.
Карни был заинтригован, и его возбуждение возросло.
— Подожди секунду, пока я раздобуду карандаш и бумагу.
Вернувшись к телефону, приказал:
— Все, готово, продолжай. Что там у тебя?
— Тебе во всех подробностях? — спросил Конран. — У меня полно деталей и разных сведений, которые могут и не иметь отношения к делу.
Карни готов был принять любую информацию, о чем и сообщил Конрану.
— Говори мне все, что у тебя есть. Потом я разберусь.
На другом конце провода послышался глубокий вздох. Конран набрал побольше воздуха перед тем, как зачитать свои записи.
— Вначале имя — Дитрих Клайнер. Родился в Мюнхене в 1918 году. Поступил в Боннский университет в 1936 году на факультет органической химии и, надо понимать, с первых же шагов с головой ушел в политику. А тогда там кипели бурные страсти. В том же году вступил в гитлерюгенд, молодежную организацию наци. К тому времени он уже опубликовал пару научных работ по проблемам воздействия химических веществ на человека. Современники считали его вундеркиндом. В годы войны он наверняка работал на нацистов. Вполне возможно, был занят в проектах подготовки к ведению химической или бактериологической войны. Его имя вновь возникает во время Нюрнбергского процесса: его обвинили в экспериментах над еврейскими заключенными в Бухенвальде. Его признали виновным и осудили на десять лет тюремного заключения. В начале 1951 года он был освобожден и поселился в Австрии. Если не ошибаюсь, преподавал в Венском университете в 1953 — 1957 годах и читал курс новой тогда дисциплины — биохимии. В 1959 году вернулся в Германию, где его взяли на работу в крупную фармацевтическую компанию на должность Главы группы исследований. Там он пробыл десять лет. В основном он вел изыскания, оперируя с ЛСД и его новым синтетическим производным — МДА. — После паузы Конран уточнил: — Это, кстати, алфаметил-3, 4-метилин. Теперь ты понимаешь, что я имел в виду, когда говорил, что у меня масса ненужных подробностей.
Карни нетерпеливо отмахнулся от попытки увести разговор в другую сторону.
— Я же тебе сказал: давай мне все подряд, все, что у тебя есть.
— Ладно, не горячись, — осадил его Конран, снова глубоко вдохнул и продолжал:
— В общем, мы проследили жизненный путь Клайнера до начала 70-х годов. Затем он перешел в фирму поменьше — «Фляйш фармасютикалс» — и там, по-видимому, продолжал свои изыскания. Здесь-то и начинается самое интересное. В 1973 году фирмой "Фляйш заинтересовалось правительство Восточной Германии, поскольку эта фирма разработала новое средство, которое, по всей видимости, таило возможности для использования в военных целях. На этом след обрывается, так как, видимо, были приняты самые серьезные меры для того, чтобы сохранить секретность информации.
Все вроде сходится, подумал Карни. Наркотик, вызывающий рост природной агрессивности, наверняка рассматривался как средство, которое может быть использовано в военных целях. А восточные немцы, вне всяких сомнений, выступали в роли посредников для тех, кто был их истинным хозяином, — Советов. В то время «холодная война» была в полном разгаре.
— У тебя есть еще что-нибудь по Клайнеру после этого времени?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Остальным клиентам паба повезло больше. Туалетные комнаты были расположены вдали от бара и были отделены от главного помещения перегородкой, которая и приняла на себя всю силу взрыва. Легкие ранения были нанесены в основном кусками разбитого стекла.
Ведущий программы теленовостей закончил читать краткое сообщение. Карни отметил, что ничего не было сказано о требовании выкупа и угрозе взорвать другие пабы. По-видимому, Гривсу удалось за отпущенный ему небольшой срок уговорить правительство издать запрет на публикацию и выход в эфир деталей информации, связанной с террористическим актом. Только этим можно было объяснить лаконичность теленовостей. Хотя многим хотелось бы думать, что цензуры в средствах массовой информации не существует, на самом деле это было далеко не так.
Раздался резкий звонок телефона. Карни нажал на кнопку дистанционного управления, чтобы приглушить громкость телевизора, прошел в другой конец комнаты и снял трубку. Это был уже третий звонок.
Звонил Фрэнки Конран. Как и обещал, он хотел рассказать Карни, что ему удалось выдоить из своей компьютерной сети.
— Ну и чем ты можешь меня порадовать, Фрэнки? — оживился Карни.
— Боюсь, большой радости не принесу, — сумрачно признал Конран. — Фактически нет никакой серьезной информации по исследованиям в области новых наркотических средств. Кажется, за прошедшие пять лет ни в одной из стран Европы практически не вели коммерческих изысканий в поисках новых средств, вызывающих галлюцинации.
— Не верю, — отрезал Карни.
Конран не стал возражать.
— Я тоже не верю. Именно поэтому я и сказал: «Кажется». Вполне возможно, все устроено так, чтобы нам казалось.
— Ты хочешь сказать, что кто-то принял все меры, чтобы сохранить тайну?
— У меня сложилось именно такое впечатление, — ответил Конран. — Именно отсутствие информации говорит о том, что на эту область наложено строгое табу. Есть, правда, еще один вариант. Возможно, исследования в этой области все-таки проводились, но не частными, а государственными компаниями.
Карни не смог сдержать разочарования. Он тяжело вздохнул и сказал:
— Ладно, спасибо за труд.
Он уж было положил трубку, но в этот момент Конран продолжил беседу.
— Подожди минутку. Я ведь тебе сказал, что у меня практически ничего нет, но не говорил, что вообще нет ничего. — Он сделал небольшую паузу и добавил: — Как я тебе говорил, нет никаких данных об исследованиях в самое последнее время и нет ничего в официальном банке данных. Тогда я решил поискать в далеком прошлом и залез в банки данных, в которые мне, по идее, влезать нельзя.
— Ну и что? — встрепенулся Карни, игнорируя признание Конрана, что тот нарушил закон.
— Короче, мне удалось кое-что раздобыть, и наверняка тебя это заинтересует. Когда у меня возникло подозрение относительно исследований на государственные средства, и я стал там копать, появилось имя. Тогда я пошел глубже, залез еще дальше в историю и понял, что заполучил ящик Пандоры. Правда, небольшой. К тому же выяснилось, что твой якобы новый наркотик не такой уж и новый.
Карни был заинтригован, и его возбуждение возросло.
— Подожди секунду, пока я раздобуду карандаш и бумагу.
Вернувшись к телефону, приказал:
— Все, готово, продолжай. Что там у тебя?
— Тебе во всех подробностях? — спросил Конран. — У меня полно деталей и разных сведений, которые могут и не иметь отношения к делу.
Карни готов был принять любую информацию, о чем и сообщил Конрану.
— Говори мне все, что у тебя есть. Потом я разберусь.
На другом конце провода послышался глубокий вздох. Конран набрал побольше воздуха перед тем, как зачитать свои записи.
— Вначале имя — Дитрих Клайнер. Родился в Мюнхене в 1918 году. Поступил в Боннский университет в 1936 году на факультет органической химии и, надо понимать, с первых же шагов с головой ушел в политику. А тогда там кипели бурные страсти. В том же году вступил в гитлерюгенд, молодежную организацию наци. К тому времени он уже опубликовал пару научных работ по проблемам воздействия химических веществ на человека. Современники считали его вундеркиндом. В годы войны он наверняка работал на нацистов. Вполне возможно, был занят в проектах подготовки к ведению химической или бактериологической войны. Его имя вновь возникает во время Нюрнбергского процесса: его обвинили в экспериментах над еврейскими заключенными в Бухенвальде. Его признали виновным и осудили на десять лет тюремного заключения. В начале 1951 года он был освобожден и поселился в Австрии. Если не ошибаюсь, преподавал в Венском университете в 1953 — 1957 годах и читал курс новой тогда дисциплины — биохимии. В 1959 году вернулся в Германию, где его взяли на работу в крупную фармацевтическую компанию на должность Главы группы исследований. Там он пробыл десять лет. В основном он вел изыскания, оперируя с ЛСД и его новым синтетическим производным — МДА. — После паузы Конран уточнил: — Это, кстати, алфаметил-3, 4-метилин. Теперь ты понимаешь, что я имел в виду, когда говорил, что у меня масса ненужных подробностей.
Карни нетерпеливо отмахнулся от попытки увести разговор в другую сторону.
— Я же тебе сказал: давай мне все подряд, все, что у тебя есть.
— Ладно, не горячись, — осадил его Конран, снова глубоко вдохнул и продолжал:
— В общем, мы проследили жизненный путь Клайнера до начала 70-х годов. Затем он перешел в фирму поменьше — «Фляйш фармасютикалс» — и там, по-видимому, продолжал свои изыскания. Здесь-то и начинается самое интересное. В 1973 году фирмой "Фляйш заинтересовалось правительство Восточной Германии, поскольку эта фирма разработала новое средство, которое, по всей видимости, таило возможности для использования в военных целях. На этом след обрывается, так как, видимо, были приняты самые серьезные меры для того, чтобы сохранить секретность информации.
Все вроде сходится, подумал Карни. Наркотик, вызывающий рост природной агрессивности, наверняка рассматривался как средство, которое может быть использовано в военных целях. А восточные немцы, вне всяких сомнений, выступали в роли посредников для тех, кто был их истинным хозяином, — Советов. В то время «холодная война» была в полном разгаре.
— У тебя есть еще что-нибудь по Клайнеру после этого времени?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63