– Мы знаем, что вы кормите их и даете им кров.
– Мы мирные люди. Сюда никто не приходит.
– Мы знаем, что вы храните для них оружие. Гранаты. Взрывчатку.
– Какое оружие?
– Мы знаем, что оружие спрятано в этой деревне.
– Здесь ничего нет.
– Мы знаем, что некоторые из вас – террористы.
– Мы мирные. Никто не уходит из деревни.
– Мы знаем, что оружие здесь.
– Какое оружие?
– Сейчас увидим.
Сонни схватил человека за руку и повернул его к себе спиной, потом носком сапога ударил его в крестец, толкая вперед. Они два раза обошли деревню, но ничего не нашли. Позади хижин, где их не было видно, Сонни предложил:
– Скажи нам, где спрятано оружие, и мы уничтожим его, а потом уйдем. Будет лучше, если ты скажешь. Никто не пострадает. Датчанину Сонни сказал:
– Он не видел партизан, он не видел оружия. В ответ Датчанин ухмыльнулся:
– Я тоже не видел.
Сонни рассмеялся. Он подтянул ремень автомата и изо всех сил ударил индейца в скулу. Тот опустился на землю, но не издал ни звука. Сонни обошел вокруг него, примеряясь, а потом с силой пнул его в спину, крякнув от усилия. Человек завыл и перекатился на бок.
– Где спрятано оружие?
– Здесь нет оружия, это правда. – Слова вылетали как короткие стоны.
– Что ты об этом думаешь? – спросил Сонни.
Датчанин опустил уголки рта.
– Кто его знает? Так можно искать вечно.
– Пожалуй.
Иногда им везло больше: они находили яму или пустоту в стене, где были сложены автоматы – некоторые новые, смазанные и завернутые в промасленную бумагу, но большей частью старые или захваченные «армалайты».
– Слушай, – сказал Датчанин, – брось его.
* * *
Раздался вопль, затем смех, потом крики возмущения. Сонни и Датчанин вернулись обратно на поляну, оставив избитого индейца валяться на земле, с которой он пытался слиться и стать невидимым. Солдаты вытащили из толпы совсем молоденькую девушку и начали толкать ее в разные стороны, отбрасывая ее назад, когда она пыталась убежать, проскользнув между ними. Каждый раз на ее пути оказывался другой солдат. Они сорвали с нее одежду. Один из них держал ее юбку и хлестал ею девушку, словно просушивая мокрое полотенце в раздевалке после душа. Наконец она споткнулась и упала. Солдаты сомкнулись над ней. Двое держали девушку, а Заячьи Зубы сбросил с себя брюки и забрался на нее, похожий на толстяка, ползущего на животе по перекинутому через речку бревну. Она смотрела в сторону, на Сонни, широко раскрытыми от ужаса глазами. Ее маленькие груди тряслись от неистовой атаки офицера. Пока он оставался на ней, другие стояли, отбивая ладошами ритм. «Белые батраки на празднике урожая».
Когда Заячьи Зубы закончил, наступила очередь другого солдата. Крестьяне громко плакали и что-то кричали. Из толпы вышел мужчина и, сделав три-четыре неуверенных шага, бросился к солдатам. Дерьмовые Мозги посмотрел на него и ухмыльнулся. Он поднял от бедра свой автомат и выпустил короткую очередь в сторону приближающегося крестьянина. Одна женщина в толпе упала, получив пулю в бедро, три других куска свинца попали смельчаку в ребра, грудь и плечо. Остальные обломали ветки на деревьях.
Сонни отошел на край поляны и опустился на землю, прислонившись спиной к дереву. Датчанин примостился рядом, сев на корточки и расслабленно положив руки на колени. Солдаты придерживали колени и руки девушки. Она выглядела лет на четырнадцать. На нее залез высокий парень, одной рукой схватив ее за волосы, а другой сжимая «Калашников». Его бедра ритмично двигались, как у ковбоя на родео. Вдруг он закричал и выпустил две трескучие очереди из автомата. Пули пролетели мимо крестьян, едва не задев их.
Датчанин немного отодвинулся назад и сел рядом с Сонни. Он наблюдал, как бешеное возбуждение, точно огонь, перекидывается от одного мужчины к другому. Те, кто больше не хотел девушку, бросали безумные взгляды на столпившихся перед большой хижиной крестьян и издавали отрывистый полуистеричный смех – так дети изображают автоматную стрельбу.
– Они же разнесут всю деревню!
Сонни достал из нагрудного кармана рубашки «косяк».
– Отличная травка, выращена здесь. – Он прикурил, по старой привычке закрывая ладонью спичку, и покачал головой: – Сукины сыны!
Датчанин протянул руку и взял «косяк». Он три раза глубоко затянулся, потом встал и ушел за деревья.
* * *
В столице шла другая война. Случайная минометная атака или перестрелка на окраинах перерастала на одной из основных магистралей, ведущих в город, в настоящее сражение. Убийства, диверсии, взрывы были обычным делом. На стенах домов, на защищенных простенках банков оставались выщерблины от пуль. Все это происходило в центре столицы, где, если не считать этого, жизнь шла своим чередом. Вокруг города располагался «Шанхай» – город из лачуг, где делались бомбы и где иногда жили городские партизаны. Они приходили и уходили, неотличимые от умирающих с голоду индейцев, которые перебирались сюда из деревни и строили себе дома из обрывков толя и бочек из-под горючего. Время от времени армия обшаривала «Шанхай», молодые солдаты искали оружие, детонаторы и гранаты среди своего народа, у своей собственной родни. Им редко удавалось что-нибудь найти, но людей все равно убивали; это было время сведения счетов – молодым хотелось показать себя.
Олег Волков вышел из посольства и направился к своему лимузину. Влажность жуткая. Пока перейдешь из кондиционированного помещения посольства в кондиционированный автомобиль, отутюженная рубашка превращается Бог знает во что. В этой стране в горах лежит снег, воздух разреженный и холодный, а здесь, внизу, грибы в туалете и плесень в складках белья, принесенного из прачечной. Дальше, к северу, климат другой. Откинувшись за затемненными стеклами на кожаные подушки, он закрыл глаза и представил себе места, которых еще не видел. Новая Англия осенью: деревья пламенеют, как раскаленные печи; Аризонская пустыня, саванны Юга. Он подумал, что, возможно, остановит свой выбор на Новой Англии, но это было еще не окончательно.
Лимузин плыл по городу, точно длинная черная акула. Водитель был уже не новичок в своем деле и знал порядок. Прямо перед северным съездом с главного шоссе он притормозил на секунду и подобрал пассажира. Они проехали двадцать миль, и все это время Волков и индеец говорили на языке, который водитель так и не удосужился выучить. Потом он высадил пассажира у моста, рядом с восемнадцатым маршрутом, и отвез Волкова обратно в посольство. Даже если водитель и владел бы этим языком, он бы ничего не услышал: от заднего сиденья лимузина его отделяло звуконепроницаемое стекло. И даже если бы он слышал и понимал, то все равно не догадался бы, что Волков вкручивает индейцу мозги.
– Я получил ваши отчеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99