И еще, мы не советуем повторно штурмовать сопку. Кстати, скоро здесь будет усиление.
— Если не наделаете глупостей, утром получите своих друзей. Не выключайте станцию, мы с вами свяжемся. Шутка про усиление мне понравилась. Мы в курсе ваших проблем. И состояние техники на сопке для нас совсем не секрет. По-моему, в вашем железе старовата элементная база. Вы помощь сигнальными флалсками вызывали или, может быть, организовали световой телеграф, как в прошлом веке? К вам на выручку не кавалерия ли спешит? Что-то не слышно полкового оркестра. — Поиздевавшись, корреспондент перешел на серьезный тон: — Не нужно блефовать. А теперь я бы хотел услышать голоса моих друзей. Если они живы.
— Я бы тоже хотел услышать голоса ваших заложников.
— Ну это мы вам сейчас устроим. Станция зашипела и через минуту выдала:
— Слушаю, лейтенант Орлов.
— Назовите свой личный номер, — попросил Давыдов.
Орлов или тот, кто выдавал себя за него, бойко назвал номер.
— Назовите имена своих родителей и соседей по комнате на последних сборах, быстро, — скомандовал Давыдов.
Корреспондент ответил. Давыдов записал личный номер и имена в блокнот.
— Ну как, удостоверились, все в порядке?
Давыдов понятия не имел, какой у Орлова личный номер и как зовут его родственников. Более того, он допускал, что удостоверение и жетон с личным номером могли находиться у людей, захвативших начальника Северного поста. Имена родственников они тоже могли узнать. А вот имена соседей по комнате на последних полковых сборах молодых офицеров мог назвать только сам Орлов. И в числе этих соседей был сам Давыдов, вместе водку жрали. И в комендатуре потом тоже вдвоем отбрехивались.
— Давайте второго, — попросил лейтенант.
Динамик затараторил по-фински. Лейтенант вопросительно посмотрел на Алвара. Тот взял станцию, спросил что-то, а услышав ответ, кивнул.
— Да, это Тойво, я спросил имя его сестры. Она дома, в Суоми. — Финн вернул радиостанцию лейтенанту.
— А теперь давайте наших, — донеслось из трубки.
— Хорошо, — согласился Давыдов. — Через минуту вы их услышите, но говорить они будут по-русски. На всякий случай.
— Один из них не говорит по-русски.
— Ничего, я что-нибудь придумаю.
Пленных новые подчиненные лейтенанта действительно посадили в ящики от ЗИПа для дизелей. Два продолговатых дырчатых металлических пенала затащили в «прихожую» ЦУБа. В длину короба значительно превышали рост человека. Имели примерно по полметра в высоту и ширину. Раньше в ящиках хранились выхлопные рукава, дегазационные комплекты и катушки с силовым кабелем. После развертывания станции в коробках хранили всякую полезную всячину вроде картофеля. И вот они сгодились для совершенно непредвиденной цели.
— Как арестанты? — спросил Давыдов у солдата с забинтованной головой — ребята с озера приложили чем-то тяжелым, когда захватывали пост. Сейчас он изображал бдительного караульного при гарнизонной гауптвахте.
— Теперь тихо, — ответил тот, подбрасывая на ладони здоровый гаечный ключ. — Лежат себе спокойно. Прям как семейка вампиров в древнем склепе. — Боец показал на ящики. — Чтоб не простыли, мы им туда по матрасу бросили.
— А ключ тебе зачем, ты же должен быть с карабином?
— А я и есть с карабином. — Солдат протянул руку в угол, извлек оружие и показал его Давыдову. — «Эскаэс» номер эн ка тридцать четыре сорок два, боевой, заряженный. А ключ — средство постановки помех. Эти кадры между собой переговариваются, а я им мешаю.
Для иллюстрации боец размахнулся и грохнул ключом по ящику. По эмоциональной окраске тирады из-под крышки пенала Давыдов решил, что вряд ли в ней содержатся сведения о количестве людей на Северном и системе охраны. Диверсанты могли из нее узнать лишь о том, что их товарищ жив и не очень счастлив. Анатолий поднес «Моторолу» к отверстиям в крышке и нажал тангенту. С минуту человек в ящике возмущался, наконец затих.
— Это был тот, который по-нашему не умеет, — прокомментировал лейтенант содержание радиотрансляции.
— Чем это вы его так обидели? — осведомился собеседник. — Теперь давайте того, кто говорит по-русски, мне нужно задать ему несколько вопросов.
— Предупреждаю насчет, сами понимаете… — начал Анатолий.
— Понимаю, давайте второго.
Давыдов щелкнул фиксаторами крышки и поднес рацию к лицу пленного. Перевязанный солдат взял карабин на изготовку. Диверсант неуклюже сел, помогая себе связанными руками.
— Давай, граф Дракула, ты все слышал. — Офицер приблизил рацию к губам чужака и нажал кнопку передачи. На корпусе зажегся светодиод. Давыдов прикрыл огонек пальцем.
— Это я, — сказал пленный в микрофон.
— Не волнуйтесь, мы вас скоро вытащим. Уже утром. Мы почти закончили. Вы целы? — спросил голос.
— Вполне, с нами все в порядке. — Пленный вдруг, не переводя дыхания, быстро заговорил на незнакомом языке
«Шалишь, дружище, за лохов нас держишь».
— Извини, дружок, в этот раз я забыл нажать кнопочку. — Лейтенант с усмешкой убрал палец с индикатора. Светодиод не горел. «То-то, мы тоже не лаптем щи хлебаем».
Пленный философски пожал плечами:
— Попробовать все же стоило. Сам понимаешь.
Рация ожила снова:
— Мы вас предупреждаем относительно здоровья и безопасности наших людей. Будьте на приеме. Ждите вызова и не глупите. И еще, я бы не советовал вам пытаться разминировать сами знаете что…
— Всегда на приеме, — оборвал Давыдов.
Мишка Кудрявых распахнул дверь. На его лице аэродромным прожектором светилась радость:
— Есть связь…
Давыдов дурашливо затянул:
— Родина слышит, Родина знает, где над Землей ее сын пролетает… — На «пролетает» он нажимал особенно, вкладывал в это слово смысл, не связанный с перемещением индивидуума в безвоздушном пространстве. Да, здорово пролетели с командировочкой.
ГЛАВА 24.
УТРО 10 АПРЕЛЯ 1988 ГОДА.
КЕСТЕНЬГА.
В связи с ЧП «вожди племен и народов» собрались на командном пункте. С того момента, когда был принят доклад о захвате Северного поста и его последующем освобождении, прошло более пяти часов. В классе подготовки дежурной смены сидели Кайманов, Силинкович, начальник районного отделения КГБ, надевший по такому случаю военную форму, координатор от Комитета из столицы, недавно прибывший капитан морской пехоты Северного флота и экипаж «вертушки». Группу морских пехотинцев доставили прямо с корабля, вернувшегося с боевой службы в Атлантике на базу в Североморске. На вертолетной площадке батальона стоял «Ка-29», на покрашенном шаровой краской борту сжимал в лапах якорь белый медведь — эмблема авиации Северного флота. В убежище на КП батальона разместилась группа крепких ребятушек в черных беретах и камуфляже «мокрая галька — тундра», предмет зависти местного воинства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
— Если не наделаете глупостей, утром получите своих друзей. Не выключайте станцию, мы с вами свяжемся. Шутка про усиление мне понравилась. Мы в курсе ваших проблем. И состояние техники на сопке для нас совсем не секрет. По-моему, в вашем железе старовата элементная база. Вы помощь сигнальными флалсками вызывали или, может быть, организовали световой телеграф, как в прошлом веке? К вам на выручку не кавалерия ли спешит? Что-то не слышно полкового оркестра. — Поиздевавшись, корреспондент перешел на серьезный тон: — Не нужно блефовать. А теперь я бы хотел услышать голоса моих друзей. Если они живы.
— Я бы тоже хотел услышать голоса ваших заложников.
— Ну это мы вам сейчас устроим. Станция зашипела и через минуту выдала:
— Слушаю, лейтенант Орлов.
— Назовите свой личный номер, — попросил Давыдов.
Орлов или тот, кто выдавал себя за него, бойко назвал номер.
— Назовите имена своих родителей и соседей по комнате на последних сборах, быстро, — скомандовал Давыдов.
Корреспондент ответил. Давыдов записал личный номер и имена в блокнот.
— Ну как, удостоверились, все в порядке?
Давыдов понятия не имел, какой у Орлова личный номер и как зовут его родственников. Более того, он допускал, что удостоверение и жетон с личным номером могли находиться у людей, захвативших начальника Северного поста. Имена родственников они тоже могли узнать. А вот имена соседей по комнате на последних полковых сборах молодых офицеров мог назвать только сам Орлов. И в числе этих соседей был сам Давыдов, вместе водку жрали. И в комендатуре потом тоже вдвоем отбрехивались.
— Давайте второго, — попросил лейтенант.
Динамик затараторил по-фински. Лейтенант вопросительно посмотрел на Алвара. Тот взял станцию, спросил что-то, а услышав ответ, кивнул.
— Да, это Тойво, я спросил имя его сестры. Она дома, в Суоми. — Финн вернул радиостанцию лейтенанту.
— А теперь давайте наших, — донеслось из трубки.
— Хорошо, — согласился Давыдов. — Через минуту вы их услышите, но говорить они будут по-русски. На всякий случай.
— Один из них не говорит по-русски.
— Ничего, я что-нибудь придумаю.
Пленных новые подчиненные лейтенанта действительно посадили в ящики от ЗИПа для дизелей. Два продолговатых дырчатых металлических пенала затащили в «прихожую» ЦУБа. В длину короба значительно превышали рост человека. Имели примерно по полметра в высоту и ширину. Раньше в ящиках хранились выхлопные рукава, дегазационные комплекты и катушки с силовым кабелем. После развертывания станции в коробках хранили всякую полезную всячину вроде картофеля. И вот они сгодились для совершенно непредвиденной цели.
— Как арестанты? — спросил Давыдов у солдата с забинтованной головой — ребята с озера приложили чем-то тяжелым, когда захватывали пост. Сейчас он изображал бдительного караульного при гарнизонной гауптвахте.
— Теперь тихо, — ответил тот, подбрасывая на ладони здоровый гаечный ключ. — Лежат себе спокойно. Прям как семейка вампиров в древнем склепе. — Боец показал на ящики. — Чтоб не простыли, мы им туда по матрасу бросили.
— А ключ тебе зачем, ты же должен быть с карабином?
— А я и есть с карабином. — Солдат протянул руку в угол, извлек оружие и показал его Давыдову. — «Эскаэс» номер эн ка тридцать четыре сорок два, боевой, заряженный. А ключ — средство постановки помех. Эти кадры между собой переговариваются, а я им мешаю.
Для иллюстрации боец размахнулся и грохнул ключом по ящику. По эмоциональной окраске тирады из-под крышки пенала Давыдов решил, что вряд ли в ней содержатся сведения о количестве людей на Северном и системе охраны. Диверсанты могли из нее узнать лишь о том, что их товарищ жив и не очень счастлив. Анатолий поднес «Моторолу» к отверстиям в крышке и нажал тангенту. С минуту человек в ящике возмущался, наконец затих.
— Это был тот, который по-нашему не умеет, — прокомментировал лейтенант содержание радиотрансляции.
— Чем это вы его так обидели? — осведомился собеседник. — Теперь давайте того, кто говорит по-русски, мне нужно задать ему несколько вопросов.
— Предупреждаю насчет, сами понимаете… — начал Анатолий.
— Понимаю, давайте второго.
Давыдов щелкнул фиксаторами крышки и поднес рацию к лицу пленного. Перевязанный солдат взял карабин на изготовку. Диверсант неуклюже сел, помогая себе связанными руками.
— Давай, граф Дракула, ты все слышал. — Офицер приблизил рацию к губам чужака и нажал кнопку передачи. На корпусе зажегся светодиод. Давыдов прикрыл огонек пальцем.
— Это я, — сказал пленный в микрофон.
— Не волнуйтесь, мы вас скоро вытащим. Уже утром. Мы почти закончили. Вы целы? — спросил голос.
— Вполне, с нами все в порядке. — Пленный вдруг, не переводя дыхания, быстро заговорил на незнакомом языке
«Шалишь, дружище, за лохов нас держишь».
— Извини, дружок, в этот раз я забыл нажать кнопочку. — Лейтенант с усмешкой убрал палец с индикатора. Светодиод не горел. «То-то, мы тоже не лаптем щи хлебаем».
Пленный философски пожал плечами:
— Попробовать все же стоило. Сам понимаешь.
Рация ожила снова:
— Мы вас предупреждаем относительно здоровья и безопасности наших людей. Будьте на приеме. Ждите вызова и не глупите. И еще, я бы не советовал вам пытаться разминировать сами знаете что…
— Всегда на приеме, — оборвал Давыдов.
Мишка Кудрявых распахнул дверь. На его лице аэродромным прожектором светилась радость:
— Есть связь…
Давыдов дурашливо затянул:
— Родина слышит, Родина знает, где над Землей ее сын пролетает… — На «пролетает» он нажимал особенно, вкладывал в это слово смысл, не связанный с перемещением индивидуума в безвоздушном пространстве. Да, здорово пролетели с командировочкой.
ГЛАВА 24.
УТРО 10 АПРЕЛЯ 1988 ГОДА.
КЕСТЕНЬГА.
В связи с ЧП «вожди племен и народов» собрались на командном пункте. С того момента, когда был принят доклад о захвате Северного поста и его последующем освобождении, прошло более пяти часов. В классе подготовки дежурной смены сидели Кайманов, Силинкович, начальник районного отделения КГБ, надевший по такому случаю военную форму, координатор от Комитета из столицы, недавно прибывший капитан морской пехоты Северного флота и экипаж «вертушки». Группу морских пехотинцев доставили прямо с корабля, вернувшегося с боевой службы в Атлантике на базу в Североморске. На вертолетной площадке батальона стоял «Ка-29», на покрашенном шаровой краской борту сжимал в лапах якорь белый медведь — эмблема авиации Северного флота. В убежище на КП батальона разместилась группа крепких ребятушек в черных беретах и камуфляже «мокрая галька — тундра», предмет зависти местного воинства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59