Таю прошиб холодный пот. Багажник не был заперт, но открывать его она не собиралась.
— У меня нет ключей, понимаете, нет! Я очень спешу. Она достала кошелек и потрясла им.
— Готова заплатить штраф. Понимаете?
— Вы русская?
Она обернулась. Трое в штатском стояли возле нее.
— Да, я русская, но гражданка Швеции. Мой муж… Она замолкла.
— Я заместитель консула Российской Федерации в Швеции Ларионов.
— И чем вы можете мне помочь? Я очень спешу.
— В этой стране не принято спешить. Подчиняйтесь ее законам. Дорожный инспектор просит открыть вас багажник.
— У меня нет ключей.
Стоящий рядом с консулом мужчина подошел к багажнику и поднял крышку.
— Что в этих тубах?
— Картины! Мои картины. Я художница.
Контейнеры были вскрыты, холсты развернуты, мужчины переглянулись и кивнули друг другу. Консул продолжил:
— Госпожа Шверник, если вы гражданка Швеции, то вами займется префект полицейского департамента Стокгольма. Он перед вами. Если вы гражданка России, то вопрос о вашей экстрадиции на родину мы решим быстро в соответствии с нашими договоренностями. В деле так же будет принимать участие представитель Интерпола. — Он кивнул на третьего мужчину в штатском. — А пока вы задержаны для предъявления вам обвинений и будете содержаться под стражей.
И второй раз за сегодняшнее утро на ее запястьях защелкнулись наручники.
Глава VII
За двое суток до последних событий
1.
На столе лежали две книги в твердом переплете, со вкусом оформленные и похожие одна на другую, как две сестры-близняшки. Но одна — изданная на русском языке, вторая — на шведском.
Издатель, господин Хансен, улыбался, не скрывая своего удовольствия.
Автору удавалось скрывать свои эмоции, он сидел напротив, и вид его был больше деловым, нежели праздным.
— За пять дней мы успели издать только пробный тираж. Он разлетится вместе с газетами в течение дня. Но я уже готовлю типографские мощности для крупных тиражей. В успехе книги сомневаться не приходится. Сенсационный бестселлер, не иначе.
Сидящая рядом с писателем переводчица старательно переводила слова потирающего руки Хансена.
— Я прошу вас соблюсти наши договоренности, мистер Хансен, — ровным голосом говорил Гортинский. — Мои книги должны выйти в свет не раньше послезавтрашнего дня одновременно с выходом ваших вечерних выпусков газет.
— Я все помню и прекрасно понимаю весь глубокий смысл вашей задумки. Жаль, что я не успел напечатать книг больше. Вы же дали мне последнюю главу буквально на днях.
— Это нормально. Иначе финал книги мог бы разительно отличаться от жизни.
А я добивался стопроцентного попадания в десятку. А с тиражом вы еще наверстаете.
— Но сейчас вы уверены в точности и совпадении всех фактов?
— Есть маленькая помеха, но она устраняема. Сам по себе роман — плод моей фантазии. Я не провидец и не прорицатель. Но нашлись люди, которым попала моя рукопись в руки, и они решили сказку сделать былью. Волею судьбы многое исказилось, и мне пришлось заново переписывать вторую часть романа. От этого он не пострадал, а стал еще лучше.
— Я получил колоссальное удовольствие, прочитав книгу. Марта проявила себя не только как синхронист, но и как литературный переводчик, сохранив вашу самобытную стилистику.
— У меня к вам просьба.
— Готов исполнить ее сию минуту.
— Отправьте с курьером один экземпляр на русском языке господину Герману Швернику. Мне интересно, что скажет прототип моего героя. Не оскорбил ли я его своими надуманными обвинениями?
— Разумеется. Сейчас же дам указания. А вы уверены, что Шверник читает по-русски?
— Он учился в России, и, если сказать честно, то это он мне подал идею сюжета после того, как галерею обокрали. Мы отдыхали с ним в Альпах. Ну, вы же читали книгу.
— Понимаю. Вы сдвинули время. Идею он вам подал после ограбления, а вы перевернули все по-своему и сделали его соучастником. Я не думаю, что он будет в обиде. Это очень тонкий человек с отличным чувством юмора.
Выслушав перевод, Гортинский улыбнулся.
— Конечно. Нам остается только ждать развязки событий. Не думаю, что за двое суток кому-то под силу изменить сюжетный рисунок моего финала. Когда снежная лавина идет с гор, ее невозможно остановить или заставить свернуть в сторону. Мы не властны над стихией, так же как не способны истребить алчность, пущенную на самотек.
— Не сомневаюсь в вашей прозорливости. И позвольте задать вам последний вопрос. Вы же на днях уезжаете, а как быть с гонораром за тираж?
— Марта будет держать с вами связь. Она мой переводчик, жена и литературный агент. Вы можете доверять ей, как мне.
— Это удобная позиция. Вы очень предусмотрительны. Вам надо оставаться в тени, господин Гортинский. Прочитав вашу книгу, полицейские чины заклюют вас вопросами и лишь будут мешать своей назойливостью творческому процессу. Что касается русского тиража, то мы уже сегодня отгружаем его для отправки в Россию, где его с нетерпением ждут мои коллеги.
Милая и вместе с тем деловая беседа закончилась рукопожатием.
Автор взял с собой обе книги со стола, и супруги ушли.
Выйдя на улицу, Марта спросила:
— Говоря о возможной помехе, ты имел в виду того молодого человека, прилетевшего на одном самолете с Таисией?
— Да, он может подпортить мне финал. Это частный детектив из Москвы. Судя по моим наблюдениям, очень настырный.
— И что же делать?
— Не допустить его до последней страницы романа. Я знаю, как это сделать.
— Не сомневаюсь. Послушай, дорогой, я хочу поехать в тот самый гостиничный номер, где мы провели нашу первую брачную ночь. Свечи и шампанское!
— Столь долгое общение научило тебя читать мои русские мысли.
— Не одному же тебе читать чужие мысли и предугадывать события.
***
Начальник департамента полиции принял российского писателя, выйдя из-за стола и пожав ему руку.
Десять лет назад он уже давал ему интервью через ту же переводчицу, но тогда он еще не был главным полицейским Стокгольма.
— Извините за мой неожиданный визит, господин префект, я не задержу надолго ваше внимание. — Гортинский положил на стол две книги, взятые в издательстве. — Это не просто беллетристика, а мое гражданское заявление, которое я вас настоятельно прошу прочесть к завтрашнему утру. У вас есть сутки.
Речь идет о достоянии вашего государства. Особенно обратите внимание на последние страницы, вашими усилиями они могут внести ваше имя в историю.
Слушая перевод, полицейский чиновник продолжал улыбаться, но подумывал о том, что у писателя или у переводчицы крыша поехала. Тем интереснее ему казались лежащие на столе книги, и это его интриговало.
— Позвольте спросить? — осторожно начал полицейский чин. — А зачем мне книга на русском языке?
— Преступник, которого вы арестуете, говорит и читает только по-русски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— У меня нет ключей, понимаете, нет! Я очень спешу. Она достала кошелек и потрясла им.
— Готова заплатить штраф. Понимаете?
— Вы русская?
Она обернулась. Трое в штатском стояли возле нее.
— Да, я русская, но гражданка Швеции. Мой муж… Она замолкла.
— Я заместитель консула Российской Федерации в Швеции Ларионов.
— И чем вы можете мне помочь? Я очень спешу.
— В этой стране не принято спешить. Подчиняйтесь ее законам. Дорожный инспектор просит открыть вас багажник.
— У меня нет ключей.
Стоящий рядом с консулом мужчина подошел к багажнику и поднял крышку.
— Что в этих тубах?
— Картины! Мои картины. Я художница.
Контейнеры были вскрыты, холсты развернуты, мужчины переглянулись и кивнули друг другу. Консул продолжил:
— Госпожа Шверник, если вы гражданка Швеции, то вами займется префект полицейского департамента Стокгольма. Он перед вами. Если вы гражданка России, то вопрос о вашей экстрадиции на родину мы решим быстро в соответствии с нашими договоренностями. В деле так же будет принимать участие представитель Интерпола. — Он кивнул на третьего мужчину в штатском. — А пока вы задержаны для предъявления вам обвинений и будете содержаться под стражей.
И второй раз за сегодняшнее утро на ее запястьях защелкнулись наручники.
Глава VII
За двое суток до последних событий
1.
На столе лежали две книги в твердом переплете, со вкусом оформленные и похожие одна на другую, как две сестры-близняшки. Но одна — изданная на русском языке, вторая — на шведском.
Издатель, господин Хансен, улыбался, не скрывая своего удовольствия.
Автору удавалось скрывать свои эмоции, он сидел напротив, и вид его был больше деловым, нежели праздным.
— За пять дней мы успели издать только пробный тираж. Он разлетится вместе с газетами в течение дня. Но я уже готовлю типографские мощности для крупных тиражей. В успехе книги сомневаться не приходится. Сенсационный бестселлер, не иначе.
Сидящая рядом с писателем переводчица старательно переводила слова потирающего руки Хансена.
— Я прошу вас соблюсти наши договоренности, мистер Хансен, — ровным голосом говорил Гортинский. — Мои книги должны выйти в свет не раньше послезавтрашнего дня одновременно с выходом ваших вечерних выпусков газет.
— Я все помню и прекрасно понимаю весь глубокий смысл вашей задумки. Жаль, что я не успел напечатать книг больше. Вы же дали мне последнюю главу буквально на днях.
— Это нормально. Иначе финал книги мог бы разительно отличаться от жизни.
А я добивался стопроцентного попадания в десятку. А с тиражом вы еще наверстаете.
— Но сейчас вы уверены в точности и совпадении всех фактов?
— Есть маленькая помеха, но она устраняема. Сам по себе роман — плод моей фантазии. Я не провидец и не прорицатель. Но нашлись люди, которым попала моя рукопись в руки, и они решили сказку сделать былью. Волею судьбы многое исказилось, и мне пришлось заново переписывать вторую часть романа. От этого он не пострадал, а стал еще лучше.
— Я получил колоссальное удовольствие, прочитав книгу. Марта проявила себя не только как синхронист, но и как литературный переводчик, сохранив вашу самобытную стилистику.
— У меня к вам просьба.
— Готов исполнить ее сию минуту.
— Отправьте с курьером один экземпляр на русском языке господину Герману Швернику. Мне интересно, что скажет прототип моего героя. Не оскорбил ли я его своими надуманными обвинениями?
— Разумеется. Сейчас же дам указания. А вы уверены, что Шверник читает по-русски?
— Он учился в России, и, если сказать честно, то это он мне подал идею сюжета после того, как галерею обокрали. Мы отдыхали с ним в Альпах. Ну, вы же читали книгу.
— Понимаю. Вы сдвинули время. Идею он вам подал после ограбления, а вы перевернули все по-своему и сделали его соучастником. Я не думаю, что он будет в обиде. Это очень тонкий человек с отличным чувством юмора.
Выслушав перевод, Гортинский улыбнулся.
— Конечно. Нам остается только ждать развязки событий. Не думаю, что за двое суток кому-то под силу изменить сюжетный рисунок моего финала. Когда снежная лавина идет с гор, ее невозможно остановить или заставить свернуть в сторону. Мы не властны над стихией, так же как не способны истребить алчность, пущенную на самотек.
— Не сомневаюсь в вашей прозорливости. И позвольте задать вам последний вопрос. Вы же на днях уезжаете, а как быть с гонораром за тираж?
— Марта будет держать с вами связь. Она мой переводчик, жена и литературный агент. Вы можете доверять ей, как мне.
— Это удобная позиция. Вы очень предусмотрительны. Вам надо оставаться в тени, господин Гортинский. Прочитав вашу книгу, полицейские чины заклюют вас вопросами и лишь будут мешать своей назойливостью творческому процессу. Что касается русского тиража, то мы уже сегодня отгружаем его для отправки в Россию, где его с нетерпением ждут мои коллеги.
Милая и вместе с тем деловая беседа закончилась рукопожатием.
Автор взял с собой обе книги со стола, и супруги ушли.
Выйдя на улицу, Марта спросила:
— Говоря о возможной помехе, ты имел в виду того молодого человека, прилетевшего на одном самолете с Таисией?
— Да, он может подпортить мне финал. Это частный детектив из Москвы. Судя по моим наблюдениям, очень настырный.
— И что же делать?
— Не допустить его до последней страницы романа. Я знаю, как это сделать.
— Не сомневаюсь. Послушай, дорогой, я хочу поехать в тот самый гостиничный номер, где мы провели нашу первую брачную ночь. Свечи и шампанское!
— Столь долгое общение научило тебя читать мои русские мысли.
— Не одному же тебе читать чужие мысли и предугадывать события.
***
Начальник департамента полиции принял российского писателя, выйдя из-за стола и пожав ему руку.
Десять лет назад он уже давал ему интервью через ту же переводчицу, но тогда он еще не был главным полицейским Стокгольма.
— Извините за мой неожиданный визит, господин префект, я не задержу надолго ваше внимание. — Гортинский положил на стол две книги, взятые в издательстве. — Это не просто беллетристика, а мое гражданское заявление, которое я вас настоятельно прошу прочесть к завтрашнему утру. У вас есть сутки.
Речь идет о достоянии вашего государства. Особенно обратите внимание на последние страницы, вашими усилиями они могут внести ваше имя в историю.
Слушая перевод, полицейский чиновник продолжал улыбаться, но подумывал о том, что у писателя или у переводчицы крыша поехала. Тем интереснее ему казались лежащие на столе книги, и это его интриговало.
— Позвольте спросить? — осторожно начал полицейский чин. — А зачем мне книга на русском языке?
— Преступник, которого вы арестуете, говорит и читает только по-русски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86