— Как в рекламе говорится: «Покупая наш товар, вы поддерживаете отечественного производителя»?
— Да нет, — поморщился не оценивший юмора собеседник. — Тут все просто.
Иностранные фильмы на эту тему, да и вообще порнушные — они все какие-то дистиллированные, засушенные, что ли… Слишком профессионально снято, слишком аккуратно все. А в наших все натурально. Смотришь и видишь, что все это — не искусство, чтоб деньги с тебя сорвать похитрее, а самая настоящая жизнь.
Реальность. Русские фильмы сняты плохо, пленка паршивая, камера дрожит, но зато они как бы живые.
— А вы, сударь, оказывается, любитель реализма в искусстве? — снова не удержалась Марина и съязвила в очередной раз. Задержанный Поликарпов подсознательно нравился ей, казался симпатичным человеком, и она видела, что точно такие же чувства невольно испытывает и Вербин, сидевший рядом-Но стоило вспомнить о странных и мерзких пристрастиях собеседника, как накатывала знаковая уже холодная ярость, заставлявшая непрестанно уязвлять его хоть как-то…
Однако Поликарпов снова не обратил внимания на иронию и продолжил свой рассказ.
— Он мне продал три кассеты, я купил, вот и все. Дорого заплатил, кстати: по сто долларов за каждую.
— И ты хочешь сказать, что паренька этого больше никогда не видел и знать о нем ничего не знаешь? Так? — продолжал расспрашивать Вербин.
Майор знал все заранее, недаром много лет служил в уголовном розыске, а поведение преступников и их пособников везде одинаковое. Если человек попался в руки милиции с оружием, то обязательно рассказывает, что только что нашел его на тротуаре и как раз собирался пойти сдать в отделение. Если в кармане найдены наркотики, то последует рассказ о том, как буквально только что при задержании подкинули все это злые люди… И в любом случае никто никого не знает, а если и встречался кто-то с кем-то, то лишь один раз, и все. Но сейчас вдруг вышло иначе.
— Отчего не знаю? — хмыкнул Поликарпов. — Кое-что знаю… Я знаю например, где он живет.
Сказал это и торжественно посмотрел в глаза поочередно Вербину и Марине.
— Можете записать, — добавил он не без гордости, которая в ту минуту показалась майору совершенно непонятной.
Дело в том, что каждый вечер Андрей Валентинович возвращается к себе домой из фитнес-клуба, где работает и занимается любовью с женой Верби-на, по одной и той же дороге. Живет он в новом районе, называемом «спальным», и туда для автомашин имеется только один путь — по набережной Унчи, затем по дороге, идущей вдоль берега по пустынным местам. И лишь спустя несколько минут езды по темноте из-за поворота показываются светящиеся окна жилых кварталов.
— И прямо посредине пути там как раз есть автозаправка, — рассказывал Поликарпов. — Я там обычно и заправляюсь после работы. Ну, не каждый день, понятное дело… А напротив автозаправки стоит дом. Он там один, небольшой, деревянный. Прямо на берегу реки. Я этого парня несколько раз возле того дома видел. Пока стоишь, заправляешься, делать-то нечего, вот и озираешься, разглядываешь что-нибудь. И парень этот часто там мелькает.
— Какая квартира? — хищно спросил Вербин, вскидывая голову, отчего в висках снова ударило грохотом…
— Да вы смеетесь! — спокойно ответил Поликарпов. — Откуда я знаю квартиру?
Я же просто видел несколько раз через дорогу. В доме том три этажа и одно парадное. Дальше уж легко найти. Послушайте, может быть, вы уже снимите с меня наручники? А то кофе пить неловко и руки затекли.
До этого он брал чашку сцепленными руками, что, конечно, было крайне неудобно…
Вербин знал особенности отечественных наручников: они хоть и не слишком похожи на орудия испанской инквизиции, но удовольствия приносят мало. Говорят, будто в Европе придумали какие-то особо комфортные наручники, в которых преступник якобы чувствует себя уютно, словно в объятиях любящей матери, но до России подобные новшества вряд ли дойдут в течение ближайшего столетия.
— Я с тебя сниму, а ты опять побежишь, — сощурился на задержанного Вербин.
— Куда ж я теперь побегу? — удивился Поликарпов. — У тебя мой паспорт, водительские права, ты адрес мой знаешь. Теперь ты меня сразу поймаешь, нет смысла бежать.
— Ты же хотел сбежать, оставив свою машину, — заметил майор. — По машине бы тебя нашли. Оба засмеялись.
— Поедем, покажешь тот дом, — сказал Вербия. — Заодно расскажи подробнее, что это за парень. Как выглядит, и все такое прочее. Запиши, Марина, и пусть распишется. Называться данный документ будет «Объяснение».
— А не протокол? — как бы невзначай уточнила Марина, вскидывая на начальника удивленный взгляд.
— Нет, — бросил Владимир, снимая с Андрея Валентиновича наручники. — Зачем так официально? Начинаться документ должен словами: «Я, такой-то, будучи доставленным в отдел по борьбе…» Ну и так далее… И дальше по тексту, как говорится. Где купил, что купил, у кого купил. Все подробно, словом.
Пока Марина старательно записывала то, что сообщил гражданин Поликарпов, Вербин, удалившись в туалет, снова принялся приводить себя в порядок. На этот раз ему удалось сделать больше, чем с самого начала, когда еще тряслись руки после борьбы и перехватывало дыхание.
Впрочем, нос еще пару дней останется не вполне приличным — он зверски распух и напоминал сливу. Ссадина перестала кровоточить, однако и она не прибавляла красоты майору.
Умывшись несколько раз льющейся из крана ледяной водой, Владимир всмотрелся в зеркало, висевшее над рукомойником. Лицо было теперь чистым, но общее выражение его, а также выражение глаз не понравилось Вербину.
— Все-таки ты дурак, братец, — сказал он, обращаясь к своему отражению.
— Тебе тридцать шесть лет. Чем ты занимаешься? Гоняешься по всему городу за преступниками? Ну и как — много поймал за последнее время? Шугаешь несчастных проституток, приводишь в трепет торговцев порнографией пугаешь содержателей притонов. Сегодня ты, расслабившись от подобных нехитрых занятий, чуть было не погиб. И что, ты сумел в результате поймать преступника? Может быть, ты вообще неудачник по жизни. Потому что тот, кого ты сегодня поймал, — совсем не преступник, которого ты ищешь, а просто несчастный человек — извращенец. Но привлекать его к ответственности совершенно не за что. Ко всему прочему, ты и в самом деле неисправимый неудачник, потому что пойманный тобой извращенец является любовником твоей собственной жены. Называется, приехали! Дальше уж совсем некуда!
Он выключил льющуюся из крана воду и насухо вытер лицо несвежим вафельным полотенцем вроде тех, что выдают в плацкартных вагонах дальнего следования.
Затем, внезапно решившись, ткнул пальцем в свое отражение и жестко закончил:
— И скажу еще две вещи тебе, дружище майор Вербин, — добавил он, обращаясь к двойнику в зеркале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— Да нет, — поморщился не оценивший юмора собеседник. — Тут все просто.
Иностранные фильмы на эту тему, да и вообще порнушные — они все какие-то дистиллированные, засушенные, что ли… Слишком профессионально снято, слишком аккуратно все. А в наших все натурально. Смотришь и видишь, что все это — не искусство, чтоб деньги с тебя сорвать похитрее, а самая настоящая жизнь.
Реальность. Русские фильмы сняты плохо, пленка паршивая, камера дрожит, но зато они как бы живые.
— А вы, сударь, оказывается, любитель реализма в искусстве? — снова не удержалась Марина и съязвила в очередной раз. Задержанный Поликарпов подсознательно нравился ей, казался симпатичным человеком, и она видела, что точно такие же чувства невольно испытывает и Вербин, сидевший рядом-Но стоило вспомнить о странных и мерзких пристрастиях собеседника, как накатывала знаковая уже холодная ярость, заставлявшая непрестанно уязвлять его хоть как-то…
Однако Поликарпов снова не обратил внимания на иронию и продолжил свой рассказ.
— Он мне продал три кассеты, я купил, вот и все. Дорого заплатил, кстати: по сто долларов за каждую.
— И ты хочешь сказать, что паренька этого больше никогда не видел и знать о нем ничего не знаешь? Так? — продолжал расспрашивать Вербин.
Майор знал все заранее, недаром много лет служил в уголовном розыске, а поведение преступников и их пособников везде одинаковое. Если человек попался в руки милиции с оружием, то обязательно рассказывает, что только что нашел его на тротуаре и как раз собирался пойти сдать в отделение. Если в кармане найдены наркотики, то последует рассказ о том, как буквально только что при задержании подкинули все это злые люди… И в любом случае никто никого не знает, а если и встречался кто-то с кем-то, то лишь один раз, и все. Но сейчас вдруг вышло иначе.
— Отчего не знаю? — хмыкнул Поликарпов. — Кое-что знаю… Я знаю например, где он живет.
Сказал это и торжественно посмотрел в глаза поочередно Вербину и Марине.
— Можете записать, — добавил он не без гордости, которая в ту минуту показалась майору совершенно непонятной.
Дело в том, что каждый вечер Андрей Валентинович возвращается к себе домой из фитнес-клуба, где работает и занимается любовью с женой Верби-на, по одной и той же дороге. Живет он в новом районе, называемом «спальным», и туда для автомашин имеется только один путь — по набережной Унчи, затем по дороге, идущей вдоль берега по пустынным местам. И лишь спустя несколько минут езды по темноте из-за поворота показываются светящиеся окна жилых кварталов.
— И прямо посредине пути там как раз есть автозаправка, — рассказывал Поликарпов. — Я там обычно и заправляюсь после работы. Ну, не каждый день, понятное дело… А напротив автозаправки стоит дом. Он там один, небольшой, деревянный. Прямо на берегу реки. Я этого парня несколько раз возле того дома видел. Пока стоишь, заправляешься, делать-то нечего, вот и озираешься, разглядываешь что-нибудь. И парень этот часто там мелькает.
— Какая квартира? — хищно спросил Вербин, вскидывая голову, отчего в висках снова ударило грохотом…
— Да вы смеетесь! — спокойно ответил Поликарпов. — Откуда я знаю квартиру?
Я же просто видел несколько раз через дорогу. В доме том три этажа и одно парадное. Дальше уж легко найти. Послушайте, может быть, вы уже снимите с меня наручники? А то кофе пить неловко и руки затекли.
До этого он брал чашку сцепленными руками, что, конечно, было крайне неудобно…
Вербин знал особенности отечественных наручников: они хоть и не слишком похожи на орудия испанской инквизиции, но удовольствия приносят мало. Говорят, будто в Европе придумали какие-то особо комфортные наручники, в которых преступник якобы чувствует себя уютно, словно в объятиях любящей матери, но до России подобные новшества вряд ли дойдут в течение ближайшего столетия.
— Я с тебя сниму, а ты опять побежишь, — сощурился на задержанного Вербин.
— Куда ж я теперь побегу? — удивился Поликарпов. — У тебя мой паспорт, водительские права, ты адрес мой знаешь. Теперь ты меня сразу поймаешь, нет смысла бежать.
— Ты же хотел сбежать, оставив свою машину, — заметил майор. — По машине бы тебя нашли. Оба засмеялись.
— Поедем, покажешь тот дом, — сказал Вербия. — Заодно расскажи подробнее, что это за парень. Как выглядит, и все такое прочее. Запиши, Марина, и пусть распишется. Называться данный документ будет «Объяснение».
— А не протокол? — как бы невзначай уточнила Марина, вскидывая на начальника удивленный взгляд.
— Нет, — бросил Владимир, снимая с Андрея Валентиновича наручники. — Зачем так официально? Начинаться документ должен словами: «Я, такой-то, будучи доставленным в отдел по борьбе…» Ну и так далее… И дальше по тексту, как говорится. Где купил, что купил, у кого купил. Все подробно, словом.
Пока Марина старательно записывала то, что сообщил гражданин Поликарпов, Вербин, удалившись в туалет, снова принялся приводить себя в порядок. На этот раз ему удалось сделать больше, чем с самого начала, когда еще тряслись руки после борьбы и перехватывало дыхание.
Впрочем, нос еще пару дней останется не вполне приличным — он зверски распух и напоминал сливу. Ссадина перестала кровоточить, однако и она не прибавляла красоты майору.
Умывшись несколько раз льющейся из крана ледяной водой, Владимир всмотрелся в зеркало, висевшее над рукомойником. Лицо было теперь чистым, но общее выражение его, а также выражение глаз не понравилось Вербину.
— Все-таки ты дурак, братец, — сказал он, обращаясь к своему отражению.
— Тебе тридцать шесть лет. Чем ты занимаешься? Гоняешься по всему городу за преступниками? Ну и как — много поймал за последнее время? Шугаешь несчастных проституток, приводишь в трепет торговцев порнографией пугаешь содержателей притонов. Сегодня ты, расслабившись от подобных нехитрых занятий, чуть было не погиб. И что, ты сумел в результате поймать преступника? Может быть, ты вообще неудачник по жизни. Потому что тот, кого ты сегодня поймал, — совсем не преступник, которого ты ищешь, а просто несчастный человек — извращенец. Но привлекать его к ответственности совершенно не за что. Ко всему прочему, ты и в самом деле неисправимый неудачник, потому что пойманный тобой извращенец является любовником твоей собственной жены. Называется, приехали! Дальше уж совсем некуда!
Он выключил льющуюся из крана воду и насухо вытер лицо несвежим вафельным полотенцем вроде тех, что выдают в плацкартных вагонах дальнего следования.
Затем, внезапно решившись, ткнул пальцем в свое отражение и жестко закончил:
— И скажу еще две вещи тебе, дружище майор Вербин, — добавил он, обращаясь к двойнику в зеркале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81