Брюс, развалившийся на диване, зевнув, осведомился;
— Башня, ты их хочешь?
— Ага. Утюгом горячим по заду.
Девчонки напряглись. По роду деятельности им приходилось видеть всяких садистов и извращенцев, особенно славились своими дурными манерами черные. И нередко встречи эти кончались побоями, унижениями. Но тут уж работа такая.
— Да нет. Жалко, — сказал Брюс. — Вот что, шкуры. Развлекайте клиентов. Гладиаторские бои.
Девушки непонимающе посмотрели на него.
— Бой подушками, — Брюс вручил каждой по подушке. — Кто победит в бою подушками, того трахать не будем. И поактивнее, шкуры, поактивнее! А то я за вас примусь, — и он наградил блондинку пинком.
И тут шлюхи показали себя. Сначала неохотно, с каждым ударом они распалялись, и под конец действительно получился гладиаторский бой. Они так вошли в раж, что долбили куда ни попадя, и руки уже тянулись к более тяжелым предметам. Тут одна подушка отлетела и ударила Башню по лицу. Не так чтобы больно, но со смаком.
На миг все замерло. Блондинка поняла, что сейчас начнется что-то страшное. Глаза Башни налились кровью.
— Убью, — он бросился на нее, сшиб ударом с ног, навалился всем телом, взял за горло. — Шлюха! Сука! Убью! Ее напарница в ужасе забилась в угол.
— Хва, Башня, — прикрикнул Брюс. Девушка уже хрипела.
— Да ты…
— Шабаш, — Брюс оттащил его от девушки. — Нам чего, жмурик нужен?
— Меня шлюха ударила. Меня!.. Убью…
— Ну чего разошелся?
— Чтобы весь Ахтумск говорил, что Башню шлюха ударила!
— Наказать надо примерно, — Брюс посмотрел на пришедшую в себя, бледную, с широко распахнутыми от ужаса глазами жрицу любви. — Ну, и чего с тобой делать?
— Я не нарочно, — всхлипнула она.
— Если бы нарочно — уже бы сдохла… Иди на кухню. Она послушно пошла туда, съежившись, ожидая новых ударов.
— Вытаскивай все из холодильника, — показал Брюс на большой холодильник.
Ничего не понимая, блондинка вытащила все продукты.
— А теперь туда — охолонись.
— Куда?
— В холодильник, — Брюс заржал. — Давай. Или прибью, сука!
Она залезла в холодильник, и Брюс прикрыл дверцу.
— Ха, пингвиненок, — вернувшись в комнату, он посмотрел на брюнетку, которая ни жива ни мертва съежилась на диване. — А что с тобой делать? Что с ней делать, Серега?
— А чего, — Башня задумался, показал на антресоли под потолком, глухие, с дверцей. — Пусть лезет туда.
— Зачем?
— Увидишь!
Брюнетка с трудом забралась туда. А Башня заржал:
— А теперь, тварь, через каждые десять секунд будешь выглядывать и говорить — ку-ку.
— Часы с кукушкой.
— Ага…
Таким образом пролетел час. В дверь позвонили — это амбал явился забирать девочек.
— Ну чего, мужики, — сказал он, заходя в квартиру. — Время вышло. Пора в дорогу. Где мои девочки?
— Вот что, брат, — Брюс похлопал его по плечу. — Ты иди. Они потом придут. Сами.
— Тогда за ночь доплачивайте.
— Брюс, он с нас бабки просит, или я не понял?
— Думаю, ты не понял, — сказал Брюс.
— Иди. Не доводи до греха, — порекомендовал Башня.
— Ну, мужики, это вы погорячились, — покачал головой амбал. — Дороже встанет.
— Двигай. А то у тебя никогда ничего не встанет, — Башня подтолкнул его к дверям. Захлопнув дверь, он зашел в ванную, где отогревалась вылезшая из холодильника блондинка. — Пошли. Дальше веселиться будем…
Крыша приехала через час. В дверь звонили настойчиво. Открыл Башня, и в брюхо его уперся нож. Его втолкнули в прихожую. Ворвались трое. Еще один ждал на лестничной площадке.
— Чего, ублюдок? Где еще один? — крикнул главный — двухметровый атлет со шрамом поперек лба.
— Ушел, — пожал плечами Башня.
— Вы влетели. Не надо было так, — сказал главный. — Теперь с вас бабки. И еще штраф. Или…
— Я все заплачу, — поспешно произнес Башня. — Все. Только не обижай, дядя!
Главный удивленно посмотрел на него. И тут ему в затылок уперлось что-то твердое. ,
— Свинцовой монетой заплатим, — сказал вышедший из ванной Брюс.
— Ты чего? — пробурчал главный.
— По стеночкам все, — сказал Брюс, и крыша послушно выстроилась лицом к стене.
— Значит, штраф тебе? — покачал головой Брюс. — Получи, — он нажал на спусковой крючок, пуля вошла в мякоть ноги, и главарь, заскулив, рухнул на пол.
— Знаешь, за что? — спросил Брюс.
— За что? — простонал главарь.
— Потому что ты — это ты. А я — это я! Почувствуйте разницу, — Брюс прицелился ему в лоб.
— Не надо…
— Забирайте этого козла и валите, — махнул пистолетом Брюс. — Если добавки надо, заезжайте. У нас патрон к пулемету излишек.
Крыша уехала. Зато через, полчаса заявилась милиция — в бронежилетах, с автоматами — и прервала веселье. Брюсу повезло, что он спрятал пистолет в тайник, который милиция так и не нашла. Оказалось, сутенер позвонил по 02 и заявил, что в квартире содержатся в заложниках две женщины.
Хоше пришлось выкупать эту парочку из милиции.
— Хоша, с ними все больше проблем, — сказал Художник.
— У нас не детский сад, — Хоша упрямствовал. — Братаны развлеклись.
— Они только и делают, что развлекаются. Дела они заваливают все. Нас уже ни в хрен не ставят.
— Это тебя не ставят, Художник. Тебя. Потому ты и злобишься на них. Так?
— Ладно, завязали базар. Но… Плохо все это кончится… И, думаю, скоро…
Действительно, после залета со шлюхами сладкая парочка влетела по-крупному ровно через месяц. Как раз Художник и Хоша отправились по делам на Кипр. А когда вернулись, застали картину — пейзаж после битвы.
Звонок в дверь был долгим и настойчивым. Гурьянов напрягся. Кто это может быть?
Он взял пистолет, засунул за пояс, встал в стороне от двери, чтобы недобрый гость случаем не прошил его вслепую из автомата.
— Кто там?
— Рэкет приехал! Открывай, покойничек!
Гурьянов на миг задумался, потом толкнул дверь, схватил человека, стоявшего прямо перед ней, втолкнул в коридорчик и тут же захлопнул дверь, распластал гостя по стене, взяв на болевой прием руку.
— Да вы что?! — воскликнул гость.
Он был одет в просторный хипюжный свитер, с длинным хвостиком волос, очкастый и перепуганный. На плече его болталась кожаная сумка, из которой торчало горлышко бутылки от шампанского. И на рэкет он явно не тянул.
— Ты кто? — спросил Гурьянов.
— Стасик, — гость попытался приосаниться и скрыть страх и растерянность.
— И что тебе, Стасик, здесь надо?
— Мне нужен Димон. Сто лет старикашечку не зрил. Вот и решил нахлынуть внезапно.
— Димон в Америке.
— А, — разочарованно протянул Стасик. — Высоко взлетел. Ну чего, я пойду?
— Ну чего, иди.
— Ну, пока.
— Пока.
Гость отбыл восвояси. А Гурьянов перевел дыхание. На этот раз пронесло.
Он вернулся в комнату. Там на диване кошкой свернулась Вика. Она была напугана. Девушка все еще продолжала вздрагивать от взвывшей сигнализации за окном, от громких голосов, от хлопка двери лифта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— Башня, ты их хочешь?
— Ага. Утюгом горячим по заду.
Девчонки напряглись. По роду деятельности им приходилось видеть всяких садистов и извращенцев, особенно славились своими дурными манерами черные. И нередко встречи эти кончались побоями, унижениями. Но тут уж работа такая.
— Да нет. Жалко, — сказал Брюс. — Вот что, шкуры. Развлекайте клиентов. Гладиаторские бои.
Девушки непонимающе посмотрели на него.
— Бой подушками, — Брюс вручил каждой по подушке. — Кто победит в бою подушками, того трахать не будем. И поактивнее, шкуры, поактивнее! А то я за вас примусь, — и он наградил блондинку пинком.
И тут шлюхи показали себя. Сначала неохотно, с каждым ударом они распалялись, и под конец действительно получился гладиаторский бой. Они так вошли в раж, что долбили куда ни попадя, и руки уже тянулись к более тяжелым предметам. Тут одна подушка отлетела и ударила Башню по лицу. Не так чтобы больно, но со смаком.
На миг все замерло. Блондинка поняла, что сейчас начнется что-то страшное. Глаза Башни налились кровью.
— Убью, — он бросился на нее, сшиб ударом с ног, навалился всем телом, взял за горло. — Шлюха! Сука! Убью! Ее напарница в ужасе забилась в угол.
— Хва, Башня, — прикрикнул Брюс. Девушка уже хрипела.
— Да ты…
— Шабаш, — Брюс оттащил его от девушки. — Нам чего, жмурик нужен?
— Меня шлюха ударила. Меня!.. Убью…
— Ну чего разошелся?
— Чтобы весь Ахтумск говорил, что Башню шлюха ударила!
— Наказать надо примерно, — Брюс посмотрел на пришедшую в себя, бледную, с широко распахнутыми от ужаса глазами жрицу любви. — Ну, и чего с тобой делать?
— Я не нарочно, — всхлипнула она.
— Если бы нарочно — уже бы сдохла… Иди на кухню. Она послушно пошла туда, съежившись, ожидая новых ударов.
— Вытаскивай все из холодильника, — показал Брюс на большой холодильник.
Ничего не понимая, блондинка вытащила все продукты.
— А теперь туда — охолонись.
— Куда?
— В холодильник, — Брюс заржал. — Давай. Или прибью, сука!
Она залезла в холодильник, и Брюс прикрыл дверцу.
— Ха, пингвиненок, — вернувшись в комнату, он посмотрел на брюнетку, которая ни жива ни мертва съежилась на диване. — А что с тобой делать? Что с ней делать, Серега?
— А чего, — Башня задумался, показал на антресоли под потолком, глухие, с дверцей. — Пусть лезет туда.
— Зачем?
— Увидишь!
Брюнетка с трудом забралась туда. А Башня заржал:
— А теперь, тварь, через каждые десять секунд будешь выглядывать и говорить — ку-ку.
— Часы с кукушкой.
— Ага…
Таким образом пролетел час. В дверь позвонили — это амбал явился забирать девочек.
— Ну чего, мужики, — сказал он, заходя в квартиру. — Время вышло. Пора в дорогу. Где мои девочки?
— Вот что, брат, — Брюс похлопал его по плечу. — Ты иди. Они потом придут. Сами.
— Тогда за ночь доплачивайте.
— Брюс, он с нас бабки просит, или я не понял?
— Думаю, ты не понял, — сказал Брюс.
— Иди. Не доводи до греха, — порекомендовал Башня.
— Ну, мужики, это вы погорячились, — покачал головой амбал. — Дороже встанет.
— Двигай. А то у тебя никогда ничего не встанет, — Башня подтолкнул его к дверям. Захлопнув дверь, он зашел в ванную, где отогревалась вылезшая из холодильника блондинка. — Пошли. Дальше веселиться будем…
Крыша приехала через час. В дверь звонили настойчиво. Открыл Башня, и в брюхо его уперся нож. Его втолкнули в прихожую. Ворвались трое. Еще один ждал на лестничной площадке.
— Чего, ублюдок? Где еще один? — крикнул главный — двухметровый атлет со шрамом поперек лба.
— Ушел, — пожал плечами Башня.
— Вы влетели. Не надо было так, — сказал главный. — Теперь с вас бабки. И еще штраф. Или…
— Я все заплачу, — поспешно произнес Башня. — Все. Только не обижай, дядя!
Главный удивленно посмотрел на него. И тут ему в затылок уперлось что-то твердое. ,
— Свинцовой монетой заплатим, — сказал вышедший из ванной Брюс.
— Ты чего? — пробурчал главный.
— По стеночкам все, — сказал Брюс, и крыша послушно выстроилась лицом к стене.
— Значит, штраф тебе? — покачал головой Брюс. — Получи, — он нажал на спусковой крючок, пуля вошла в мякоть ноги, и главарь, заскулив, рухнул на пол.
— Знаешь, за что? — спросил Брюс.
— За что? — простонал главарь.
— Потому что ты — это ты. А я — это я! Почувствуйте разницу, — Брюс прицелился ему в лоб.
— Не надо…
— Забирайте этого козла и валите, — махнул пистолетом Брюс. — Если добавки надо, заезжайте. У нас патрон к пулемету излишек.
Крыша уехала. Зато через, полчаса заявилась милиция — в бронежилетах, с автоматами — и прервала веселье. Брюсу повезло, что он спрятал пистолет в тайник, который милиция так и не нашла. Оказалось, сутенер позвонил по 02 и заявил, что в квартире содержатся в заложниках две женщины.
Хоше пришлось выкупать эту парочку из милиции.
— Хоша, с ними все больше проблем, — сказал Художник.
— У нас не детский сад, — Хоша упрямствовал. — Братаны развлеклись.
— Они только и делают, что развлекаются. Дела они заваливают все. Нас уже ни в хрен не ставят.
— Это тебя не ставят, Художник. Тебя. Потому ты и злобишься на них. Так?
— Ладно, завязали базар. Но… Плохо все это кончится… И, думаю, скоро…
Действительно, после залета со шлюхами сладкая парочка влетела по-крупному ровно через месяц. Как раз Художник и Хоша отправились по делам на Кипр. А когда вернулись, застали картину — пейзаж после битвы.
Звонок в дверь был долгим и настойчивым. Гурьянов напрягся. Кто это может быть?
Он взял пистолет, засунул за пояс, встал в стороне от двери, чтобы недобрый гость случаем не прошил его вслепую из автомата.
— Кто там?
— Рэкет приехал! Открывай, покойничек!
Гурьянов на миг задумался, потом толкнул дверь, схватил человека, стоявшего прямо перед ней, втолкнул в коридорчик и тут же захлопнул дверь, распластал гостя по стене, взяв на болевой прием руку.
— Да вы что?! — воскликнул гость.
Он был одет в просторный хипюжный свитер, с длинным хвостиком волос, очкастый и перепуганный. На плече его болталась кожаная сумка, из которой торчало горлышко бутылки от шампанского. И на рэкет он явно не тянул.
— Ты кто? — спросил Гурьянов.
— Стасик, — гость попытался приосаниться и скрыть страх и растерянность.
— И что тебе, Стасик, здесь надо?
— Мне нужен Димон. Сто лет старикашечку не зрил. Вот и решил нахлынуть внезапно.
— Димон в Америке.
— А, — разочарованно протянул Стасик. — Высоко взлетел. Ну чего, я пойду?
— Ну чего, иди.
— Ну, пока.
— Пока.
Гость отбыл восвояси. А Гурьянов перевел дыхание. На этот раз пронесло.
Он вернулся в комнату. Там на диване кошкой свернулась Вика. Она была напугана. Девушка все еще продолжала вздрагивать от взвывшей сигнализации за окном, от громких голосов, от хлопка двери лифта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77