Такую нервную систему динозавра на дурачка не возьмешь. Ребенка Лена забрала себе, не без оснований заявив: «Ты не знаешь, что с самим собой делать, не то что с Левонькой». И была по-своему права.
Теперь Левонька весь прилизанный, умненький, чистенький, с компьютером «Пентиум-300» и набором игр к нему, с диснеевскими мультиками в размере тридцати кассет, а на пальце — золотой перстень, и слоняется он между двумя папами.
Валдаеву это было досадно, но не более того. Он все еще задумывался, что способен жить только для себя, точно, выживать, да и то не очень умело. По большому счету н не способен отвечать ни за кого, даже за себя…
— Валдаев, ты небось зарос грязью в одиночестве, — Родолжала Лена топтаться на больных мозолях.
Почему-то она считала, что он обязательно зарастет грязью; хотя у него всегда был идеальный порядок. В прошлом порядок этот она непонятно почему считала исключительно своей заслугой.
— Ты обо мне заботишься, как родная мама.
— А кто о тебе еще позаботится? Небось опять обострение гастрита. Ешь всякую дрянь.
— Нет у меня обострения, — зло произнес он.
— Ага, — удовлетворенно произнесла Лена. Она привычно почувствовала, что он выходит из себя. — Эх, Валдаев нашел бы ты себе какую-нибудь бабенку попроще. Чтобы готовила тебе котлетки диетические и рубашки стирала.
— Обязательно.
— Тяжело тебе, конечно, найти будет…
— Дальше я уже слышал. Ты одна такая дура нашлась которая со мной больше двух дней смогла прожить. Я твою молодость погубил… Ничего, зато старость у тебя началась обеспеченная.
— Нахал, — возмутилась Лена.
Конечно, он передержал. Старость в двадцать семь годков — это сильно сказано.
— Ладно, у меня времени нет, — резко произнес Валдаев. — Что хотела сказать?
— Узнать, как…
— Узнала. Я тороплюсь.
— Это куда?
— У меня тут оргия.
— Ха. Кому другому расскажи, Валдаев.
— Расскажу… Пока.
Он положил трубку.
Настроение Лена умела портить отменно.
Сон не шел. Валдаев устроился на кухне. Там он пил чаи без сахара, окуная в него немецкое печенье, которое моментом впитывало влагу и размягчалось. Нужно было не пропустить момента, когда печенье начнет распадаться на куски и плавать в чае, — занятие это было в какой-то мере увлекательное.
Разделавшись с чаем, он вернулся в темную комнату, светили зеленью часы. Ноль пятьдесят. А сна все ни в одном глазу.
Он вздохнул, встал, подошел к окну.
Внизу мокрой шкурой, в которой отражались мертвецки белые фонари, уходила задавленная коробками родная улица Нади Улиевич. Кто такая эта Улиевич — Валдаев так и не удосужился узнать за свою жизнь, хотя, поговаривают, где-то висела доска с описаниями принесенной этой самой Надей пользы Отечеству. В бурное, отмеченное веселым безумием недавнее время, в разгар переименований, улицу хотели обозвать как встарь, когда здесь был подмосковный городишко, — Старая Грязнокопытинская, но чего-то у реформаторов не вышло.
— Одиннадцать, — вслух произнес он, пересчитав стоявшие на стоянке у «Бизона» машины.
Это уже вошло в привычку — каждый вечер считать количество шикарных автомашин около снискавшего всемосковскую дурную славу стриптиз-кафе «Черный бизон». В кафе этом кишела какая-то своя, загадочная жизнь. Она пугала Валдаева, как и многое из того, что происходит вокруг.
— Спать, спать, — прошептал он.
В ванной он тщательно почистил зубы. Сглотнул таблетку снотворного — иногда баловался. Снотворное было дорогое, немецкое, спасало от набрасывающейся на неделю-другую бессонницы.
Ему снилось, как он идет по веревке над какой-то грядой. Присмотревшись, понял, что гряда — из стеклянных рам. Ему было неприятно. Он всегда боялся высоты.
Один шаг. Другой. Ему очень нужно было дойти до конца.
Он сделал неверный шаг и рухнул вниз. Последнее, что он ощутил, как его тело болезненно впивается в рамы. И как лопается, разлетается, звенит стекло.
Очнулся он мигом. И понял, что куда-то летит. Но это было уже наяву.
Он больно ударился об пол. Его прижало к ковру. Хрустнуло что-то — это были заведенные за спину руки.
В комнате была полутьма. И тут резанул по глазам зажегшийся свет.
Он скосил глаз и увидел над собой склонившегося негра!
— Лежи, гад! — прикрикнул негр и так вдавил колено в спину Валдаева, что у того что-то хрустнуло там.
— Не убивайте, — жалобно выдавил Валдаев, голова которого начала проясняться, и все существо стало наполняться ужасом. — Прошу вас…
— Посмотрим, как вести себя будешь, — сказали с другой стороны.
Сильные руки вздернули Валдаева и поставили на ноги…
Валдаев встряхнул головой. Наконец все происходящее сложилось в определенную картину. Негр оказался не негром, а здоровенным детиной в маске с прорезями для глаз и для рта. В руке он держал большой черный пистолет. И одет был в черный комбез. Рядом возвышался почти такой же шкаф, только габаритами чуть меньше. А перед Валдаевым, прищуренно смотря на него, стоял невысокий сухощавын мужчина в милицейской форме. Погоны у него были майорские.
— Что происходит? — воскликнул Валдаев.
— Где он? — зычно, как взбесившийся павиан, заорал майор, схватив Валдаева за плечо. Пальцы у него были крепкие.
От этого крика у Валдаева душа упала в пятки. Он слабым голосом спросил:
— Кто?
— Коля Турок!
— Какой Турок? — опешил Валдаев. Вокруг царил тугой абсурд. Не так удивительно было бы увидеть летающую тарелку и гуманоидов. Те хоть понятно, что на Земле делают Но что эти люди делали в его квартире — это в голове не укладывалось.
— Который двоих баб и мужика завалил в лесополосе давеча, — произнес с угрозой майор.
— Как завалил? — не понял Валдаев.
— А так. Бритвой по горлышку… Дуру-то не гони!
— Я ничего не знаю!
Детина в черном комбезе вопросительно посмотрел на майора — мол, отоварить нахала по первое число или подождать?
В квартире появился еще один оперативник — тощий, долговязый, в дешевом сером костюме, висевшем на нем как на вешалке, и кроссовках.
— Ну что, не говорит? — спросил он у майора, с плотоядным интересом рассматривая Валдаева.
— Молчит, — сказал майор.
Они вышли в соседнюю комнату. Валдаев, обладавший чутким слухом, слышал их голоса.
— Черт, куда же Турок делся? — нервно восклицал .винный. — Он в этот подъезд зашел.
— Точно в эту квартиру? — спрашивал майор.
— Вроде бы…
— Тебе все хиханьки. Вспомни, как на Ленинградском квартиру перепутали. Еще раз — не приведи Господи.
— Да нет, товарищ майор, все в порядке тут… Валдаева провели в маленькую комнату, использующуюся как кабинет. Усадили на стул. Майор уселся за стол, открыл папку. Положил на стол бланк объяснения.
"А самый главный сел за стол,
Вздохнул осатанело.
И что-то на меня завел,
Похожее на дело".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Теперь Левонька весь прилизанный, умненький, чистенький, с компьютером «Пентиум-300» и набором игр к нему, с диснеевскими мультиками в размере тридцати кассет, а на пальце — золотой перстень, и слоняется он между двумя папами.
Валдаеву это было досадно, но не более того. Он все еще задумывался, что способен жить только для себя, точно, выживать, да и то не очень умело. По большому счету н не способен отвечать ни за кого, даже за себя…
— Валдаев, ты небось зарос грязью в одиночестве, — Родолжала Лена топтаться на больных мозолях.
Почему-то она считала, что он обязательно зарастет грязью; хотя у него всегда был идеальный порядок. В прошлом порядок этот она непонятно почему считала исключительно своей заслугой.
— Ты обо мне заботишься, как родная мама.
— А кто о тебе еще позаботится? Небось опять обострение гастрита. Ешь всякую дрянь.
— Нет у меня обострения, — зло произнес он.
— Ага, — удовлетворенно произнесла Лена. Она привычно почувствовала, что он выходит из себя. — Эх, Валдаев нашел бы ты себе какую-нибудь бабенку попроще. Чтобы готовила тебе котлетки диетические и рубашки стирала.
— Обязательно.
— Тяжело тебе, конечно, найти будет…
— Дальше я уже слышал. Ты одна такая дура нашлась которая со мной больше двух дней смогла прожить. Я твою молодость погубил… Ничего, зато старость у тебя началась обеспеченная.
— Нахал, — возмутилась Лена.
Конечно, он передержал. Старость в двадцать семь годков — это сильно сказано.
— Ладно, у меня времени нет, — резко произнес Валдаев. — Что хотела сказать?
— Узнать, как…
— Узнала. Я тороплюсь.
— Это куда?
— У меня тут оргия.
— Ха. Кому другому расскажи, Валдаев.
— Расскажу… Пока.
Он положил трубку.
Настроение Лена умела портить отменно.
Сон не шел. Валдаев устроился на кухне. Там он пил чаи без сахара, окуная в него немецкое печенье, которое моментом впитывало влагу и размягчалось. Нужно было не пропустить момента, когда печенье начнет распадаться на куски и плавать в чае, — занятие это было в какой-то мере увлекательное.
Разделавшись с чаем, он вернулся в темную комнату, светили зеленью часы. Ноль пятьдесят. А сна все ни в одном глазу.
Он вздохнул, встал, подошел к окну.
Внизу мокрой шкурой, в которой отражались мертвецки белые фонари, уходила задавленная коробками родная улица Нади Улиевич. Кто такая эта Улиевич — Валдаев так и не удосужился узнать за свою жизнь, хотя, поговаривают, где-то висела доска с описаниями принесенной этой самой Надей пользы Отечеству. В бурное, отмеченное веселым безумием недавнее время, в разгар переименований, улицу хотели обозвать как встарь, когда здесь был подмосковный городишко, — Старая Грязнокопытинская, но чего-то у реформаторов не вышло.
— Одиннадцать, — вслух произнес он, пересчитав стоявшие на стоянке у «Бизона» машины.
Это уже вошло в привычку — каждый вечер считать количество шикарных автомашин около снискавшего всемосковскую дурную славу стриптиз-кафе «Черный бизон». В кафе этом кишела какая-то своя, загадочная жизнь. Она пугала Валдаева, как и многое из того, что происходит вокруг.
— Спать, спать, — прошептал он.
В ванной он тщательно почистил зубы. Сглотнул таблетку снотворного — иногда баловался. Снотворное было дорогое, немецкое, спасало от набрасывающейся на неделю-другую бессонницы.
Ему снилось, как он идет по веревке над какой-то грядой. Присмотревшись, понял, что гряда — из стеклянных рам. Ему было неприятно. Он всегда боялся высоты.
Один шаг. Другой. Ему очень нужно было дойти до конца.
Он сделал неверный шаг и рухнул вниз. Последнее, что он ощутил, как его тело болезненно впивается в рамы. И как лопается, разлетается, звенит стекло.
Очнулся он мигом. И понял, что куда-то летит. Но это было уже наяву.
Он больно ударился об пол. Его прижало к ковру. Хрустнуло что-то — это были заведенные за спину руки.
В комнате была полутьма. И тут резанул по глазам зажегшийся свет.
Он скосил глаз и увидел над собой склонившегося негра!
— Лежи, гад! — прикрикнул негр и так вдавил колено в спину Валдаева, что у того что-то хрустнуло там.
— Не убивайте, — жалобно выдавил Валдаев, голова которого начала проясняться, и все существо стало наполняться ужасом. — Прошу вас…
— Посмотрим, как вести себя будешь, — сказали с другой стороны.
Сильные руки вздернули Валдаева и поставили на ноги…
Валдаев встряхнул головой. Наконец все происходящее сложилось в определенную картину. Негр оказался не негром, а здоровенным детиной в маске с прорезями для глаз и для рта. В руке он держал большой черный пистолет. И одет был в черный комбез. Рядом возвышался почти такой же шкаф, только габаритами чуть меньше. А перед Валдаевым, прищуренно смотря на него, стоял невысокий сухощавын мужчина в милицейской форме. Погоны у него были майорские.
— Что происходит? — воскликнул Валдаев.
— Где он? — зычно, как взбесившийся павиан, заорал майор, схватив Валдаева за плечо. Пальцы у него были крепкие.
От этого крика у Валдаева душа упала в пятки. Он слабым голосом спросил:
— Кто?
— Коля Турок!
— Какой Турок? — опешил Валдаев. Вокруг царил тугой абсурд. Не так удивительно было бы увидеть летающую тарелку и гуманоидов. Те хоть понятно, что на Земле делают Но что эти люди делали в его квартире — это в голове не укладывалось.
— Который двоих баб и мужика завалил в лесополосе давеча, — произнес с угрозой майор.
— Как завалил? — не понял Валдаев.
— А так. Бритвой по горлышку… Дуру-то не гони!
— Я ничего не знаю!
Детина в черном комбезе вопросительно посмотрел на майора — мол, отоварить нахала по первое число или подождать?
В квартире появился еще один оперативник — тощий, долговязый, в дешевом сером костюме, висевшем на нем как на вешалке, и кроссовках.
— Ну что, не говорит? — спросил он у майора, с плотоядным интересом рассматривая Валдаева.
— Молчит, — сказал майор.
Они вышли в соседнюю комнату. Валдаев, обладавший чутким слухом, слышал их голоса.
— Черт, куда же Турок делся? — нервно восклицал .винный. — Он в этот подъезд зашел.
— Точно в эту квартиру? — спрашивал майор.
— Вроде бы…
— Тебе все хиханьки. Вспомни, как на Ленинградском квартиру перепутали. Еще раз — не приведи Господи.
— Да нет, товарищ майор, все в порядке тут… Валдаева провели в маленькую комнату, использующуюся как кабинет. Усадили на стул. Майор уселся за стол, открыл папку. Положил на стол бланк объяснения.
"А самый главный сел за стол,
Вздохнул осатанело.
И что-то на меня завел,
Похожее на дело".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61