Не было там никакого завода, никакой лаборатории, а просто лежали мешки. Много мешков. Один я вспорол ножом, а в нем пакеты с героином. Это мы на их склад попали. Сунулись было назад, а нас уже не выпускают — такой плотный огонь, что никому из пещеры живым не выйти...
Проявили себя итоевцы не хуже нашего спецназа! Пока мы шквальный огонь по одной точке вели, пока на гору лезли, «чехи» тайными тропами обошли группу прикрытия с тыла и внезапно напали на моих пацанов. Они бой ведут, а мы им ничем помочь не можем, потому что сами находимся в каменном мешке.
Минут через десять все стихло. И тут мы услышали голос Шамиля Итоева.
— Ну что, Пастухов, потолкуем? — По-русски он почти без акцента говорил. Но поразило меня вовсе не это, а то, что он фамилию командира диверсионной группы знает. Это значит, что в штабе нашем у «чехов» стукачок имеется.
— Мне с тобой разговаривать не о чем!
— Тебе-то, может, и не о чем... Бойцов своих не жалко?
— Бойцов жалко.
— Ты хороший командир, Пастухов. Думаю, сможем договориться. По дороге до Каспия постов много. Ты с бойцами обеспечиваешь нам сопровождение с товаром до моря, а мы вас отпускаем на все четыре стороны, идет?
Вместо ответа я гранату в подствольник зарядил и на спусковой крючок нажал. Снаружи грохнуло, и бой закипел с новой силой. Пули по пещере свищут, рикошетом от каменных стен; а тут еще беда: «чехи» трассирующими ударили, попали в мешки с героином, и он тлеть начал. Как это у них, у наркоманов, говорится? Кумар пошел. Только там доза на несколько человек — четверть грамма, а здесь с десяток мешков и в каждом килограммов по тридцать. Приказал я ребятам подальше от мешков отходить и через ткань маскхалатов дышать. А толку — ноль! Уже и голова кружиться стала, и ноги ватными сделались... Понял, что, даже если нас «чехи» не подстрелят, мы от героинового угара сами погибнем, и отдал приказ авианаводчику — вызывай огонь на себя!
А рация через каменную стену не берет! Пришлось нам пробиваться к самому выходу... Ну успели-таки, вызвали авиацию, дали ей целеуказания...
Если приходилось кому в железной бочке с крутой горы скатываться, тот меня поймет. Примерно то же самое испытываешь, когда авиация гору обрабатывает: грохот жуткий, все вокруг сыплется, летит, гремит, трясется; пыль столбом, каменные осколки руки секут, глаза ничего не видят... Из диверсионной группы в пятьдесят человек осталось нас тогда меньше половины. Героиновый завод был уничтожен, но сам Итоев, сука, успел со своими людьми уйти в горы до подлета «сушек»...
* * *
Ну вот, а теперь с ним кто-то за все сполна рассчитался. Жаль, конечно, что не мы. Да делать нечего...
Я глянул на помрачневшего Боцмана, на Муху, на Артиста, поднял свою рюмку.
— За тех, кто сейчас не с нами! За пацанов, которых мы ни за грош положили! Царствие им небесное!
Все поднялись и молча выпили.
Все, хватит воспоминаний, от которых ничего, кроме чувства вины! Тогда я сделал все что мог! А теперь надо будущим жить.
— Ну вот что, мужики, у нас появилась возможность неплохо заработать. Через четыре дня мы должны встретить Ису Хусаинова в Москве и сопровождать повсюду до тех пор, пока от Горобца не будет получена команда «отбой». А команду эту мы получим только в том случае, когда опасность покушения будет снята.
— Будем, как всегда, действовать по поговорке: «На Бога надейся, а сам не плошай?» — поинтересовался Артист.
— Именно так. Тем более что Горобец не Бог, а всего лишь подполковник. В случае провала он останется в стороне, а шкуру «чехи» снимут с нас.
— Это мы еще посмотрим, кто с кого снимет, — многообещающе произнес Боцман.
— Ладно, хватит базара! Перед началом работы с нашим клиентом мы должны провести подготовительный этап. Я наведу справки о Деятельности Итоева — за какие такие грехи его могли грохнуть. Боцман с Мухой займутся прощупыванием охраны. Артист обеспечивает безопасность своей журналистки.
— Какая же она моя? У нее жених есть. Кирилл, — усмехнулся Артист.
— Раз ты ей жизнь спас, она уже твоя, — возразил ему Боцман.
— Не отвлекаемся, мужики! А то сейчас мои девчонки из бани вернутся, и — весь разговор! Итак, есть все основания предполагать, что Итоев, Корниенко и наш будущий клиент, за жизнь которого так опасается ФСБ, — это люди, повязанные одной статьей в «Абсолютно секретно». Надо выяснить, чей тут интерес и...
— И на нас начнут охотиться точно так же, как на Корниенко, — заключил Артист. — Думаю, ты, командир, палку перегибаешь. Зачем нам лезть на рожон? Нам сказано клиента охранять. Вот мы и будем. А чужие чеченские дела — от них такой геморрой!
— Это мой геморрой, не твой. За операцию я отвечаю. На данном этапе твое дело — Светлана Корниенко.
В сумерках раздался звонкий смех дочери. Настена с Ольгой возвращались из бани.
— С легким паром!
— Спасибо! — Ольга завела дочь в дом, окинула взглядом стол. — А что же вы так плохо едите? У меня еще горячее есть, пироги сладкие.
— Да мы и так стараемся. Очень вкусно! У нас Димон за четверых ест. — Артист озорно подмигнул Боцману. — Видите, с его краю стол совсем пустой.
Боцман густо покраснел и погрозил Артисту кулаком. На его краю действительно стояли только пустые миски и тарелки.
— Ох, шутник! — вздохнула Ольга. — Когда уже наконец женишься, остепенишься?
— Моих невест еще в капусте ищут, — рассмеялся Артист. — Пускай за меня другие отдуваются.
— Ничего, и на его шею хомут найдется, — усмехнулся Мухин.
— Хорошо, что приехали. Командировок у вас теперь нету, видитесь редко, так хоть за одним столом посидите...
Я переглянулся с парнями и невольно улыбнулся. Знала бы она...
На пороге дома появилась Настена с завязанным на голове полотенцем.
— Мам, а можно я тоже с папиными друзьями на веранде посижу? — попросила она.
— После бани? Простыть хочешь? Немедленно марш в постель! — прикрикнула на дочь Ольга.
Настена обидчиво поджала губы и скрылась в доме.
— Ну ладно, посидел бы ребенок за столом, — заступился я за дочь.
— Угу, а мне потом у ее постели сидеть, таблетками пичкать! — покачала головой Ольга. — Ты бы ей лучше сказку на ночь почитал.
И то верно. Любит Настена, когда я ей сказки читаю. Говорит, как будто добрый волк читает. Это она про голос мой. Хриплый, громкий, низкий. Я его, такой, в спецназе приобрел...
Генуя, 13 июня, 12.30
Следователь прокуратуры Адриано ди Бернарди собирался пойти пообедать в ближайший ресторанчик, когда в его кабинете раздался телефонный звонок.
— Слушаю!
— Синьор Бернарди, дорожная полиция. Имя Лучано Ризотти вам ни о чем не говорит?
— Да, это мой свидетель. А в чем дело?
— Дело в том, что он мертв. Мы нашли в его кармане пропуск, выписанный вами, и решили позвонить.
— Мертв? — Следователь нахмурился. — Дорожная авария?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Проявили себя итоевцы не хуже нашего спецназа! Пока мы шквальный огонь по одной точке вели, пока на гору лезли, «чехи» тайными тропами обошли группу прикрытия с тыла и внезапно напали на моих пацанов. Они бой ведут, а мы им ничем помочь не можем, потому что сами находимся в каменном мешке.
Минут через десять все стихло. И тут мы услышали голос Шамиля Итоева.
— Ну что, Пастухов, потолкуем? — По-русски он почти без акцента говорил. Но поразило меня вовсе не это, а то, что он фамилию командира диверсионной группы знает. Это значит, что в штабе нашем у «чехов» стукачок имеется.
— Мне с тобой разговаривать не о чем!
— Тебе-то, может, и не о чем... Бойцов своих не жалко?
— Бойцов жалко.
— Ты хороший командир, Пастухов. Думаю, сможем договориться. По дороге до Каспия постов много. Ты с бойцами обеспечиваешь нам сопровождение с товаром до моря, а мы вас отпускаем на все четыре стороны, идет?
Вместо ответа я гранату в подствольник зарядил и на спусковой крючок нажал. Снаружи грохнуло, и бой закипел с новой силой. Пули по пещере свищут, рикошетом от каменных стен; а тут еще беда: «чехи» трассирующими ударили, попали в мешки с героином, и он тлеть начал. Как это у них, у наркоманов, говорится? Кумар пошел. Только там доза на несколько человек — четверть грамма, а здесь с десяток мешков и в каждом килограммов по тридцать. Приказал я ребятам подальше от мешков отходить и через ткань маскхалатов дышать. А толку — ноль! Уже и голова кружиться стала, и ноги ватными сделались... Понял, что, даже если нас «чехи» не подстрелят, мы от героинового угара сами погибнем, и отдал приказ авианаводчику — вызывай огонь на себя!
А рация через каменную стену не берет! Пришлось нам пробиваться к самому выходу... Ну успели-таки, вызвали авиацию, дали ей целеуказания...
Если приходилось кому в железной бочке с крутой горы скатываться, тот меня поймет. Примерно то же самое испытываешь, когда авиация гору обрабатывает: грохот жуткий, все вокруг сыплется, летит, гремит, трясется; пыль столбом, каменные осколки руки секут, глаза ничего не видят... Из диверсионной группы в пятьдесят человек осталось нас тогда меньше половины. Героиновый завод был уничтожен, но сам Итоев, сука, успел со своими людьми уйти в горы до подлета «сушек»...
* * *
Ну вот, а теперь с ним кто-то за все сполна рассчитался. Жаль, конечно, что не мы. Да делать нечего...
Я глянул на помрачневшего Боцмана, на Муху, на Артиста, поднял свою рюмку.
— За тех, кто сейчас не с нами! За пацанов, которых мы ни за грош положили! Царствие им небесное!
Все поднялись и молча выпили.
Все, хватит воспоминаний, от которых ничего, кроме чувства вины! Тогда я сделал все что мог! А теперь надо будущим жить.
— Ну вот что, мужики, у нас появилась возможность неплохо заработать. Через четыре дня мы должны встретить Ису Хусаинова в Москве и сопровождать повсюду до тех пор, пока от Горобца не будет получена команда «отбой». А команду эту мы получим только в том случае, когда опасность покушения будет снята.
— Будем, как всегда, действовать по поговорке: «На Бога надейся, а сам не плошай?» — поинтересовался Артист.
— Именно так. Тем более что Горобец не Бог, а всего лишь подполковник. В случае провала он останется в стороне, а шкуру «чехи» снимут с нас.
— Это мы еще посмотрим, кто с кого снимет, — многообещающе произнес Боцман.
— Ладно, хватит базара! Перед началом работы с нашим клиентом мы должны провести подготовительный этап. Я наведу справки о Деятельности Итоева — за какие такие грехи его могли грохнуть. Боцман с Мухой займутся прощупыванием охраны. Артист обеспечивает безопасность своей журналистки.
— Какая же она моя? У нее жених есть. Кирилл, — усмехнулся Артист.
— Раз ты ей жизнь спас, она уже твоя, — возразил ему Боцман.
— Не отвлекаемся, мужики! А то сейчас мои девчонки из бани вернутся, и — весь разговор! Итак, есть все основания предполагать, что Итоев, Корниенко и наш будущий клиент, за жизнь которого так опасается ФСБ, — это люди, повязанные одной статьей в «Абсолютно секретно». Надо выяснить, чей тут интерес и...
— И на нас начнут охотиться точно так же, как на Корниенко, — заключил Артист. — Думаю, ты, командир, палку перегибаешь. Зачем нам лезть на рожон? Нам сказано клиента охранять. Вот мы и будем. А чужие чеченские дела — от них такой геморрой!
— Это мой геморрой, не твой. За операцию я отвечаю. На данном этапе твое дело — Светлана Корниенко.
В сумерках раздался звонкий смех дочери. Настена с Ольгой возвращались из бани.
— С легким паром!
— Спасибо! — Ольга завела дочь в дом, окинула взглядом стол. — А что же вы так плохо едите? У меня еще горячее есть, пироги сладкие.
— Да мы и так стараемся. Очень вкусно! У нас Димон за четверых ест. — Артист озорно подмигнул Боцману. — Видите, с его краю стол совсем пустой.
Боцман густо покраснел и погрозил Артисту кулаком. На его краю действительно стояли только пустые миски и тарелки.
— Ох, шутник! — вздохнула Ольга. — Когда уже наконец женишься, остепенишься?
— Моих невест еще в капусте ищут, — рассмеялся Артист. — Пускай за меня другие отдуваются.
— Ничего, и на его шею хомут найдется, — усмехнулся Мухин.
— Хорошо, что приехали. Командировок у вас теперь нету, видитесь редко, так хоть за одним столом посидите...
Я переглянулся с парнями и невольно улыбнулся. Знала бы она...
На пороге дома появилась Настена с завязанным на голове полотенцем.
— Мам, а можно я тоже с папиными друзьями на веранде посижу? — попросила она.
— После бани? Простыть хочешь? Немедленно марш в постель! — прикрикнула на дочь Ольга.
Настена обидчиво поджала губы и скрылась в доме.
— Ну ладно, посидел бы ребенок за столом, — заступился я за дочь.
— Угу, а мне потом у ее постели сидеть, таблетками пичкать! — покачала головой Ольга. — Ты бы ей лучше сказку на ночь почитал.
И то верно. Любит Настена, когда я ей сказки читаю. Говорит, как будто добрый волк читает. Это она про голос мой. Хриплый, громкий, низкий. Я его, такой, в спецназе приобрел...
Генуя, 13 июня, 12.30
Следователь прокуратуры Адриано ди Бернарди собирался пойти пообедать в ближайший ресторанчик, когда в его кабинете раздался телефонный звонок.
— Слушаю!
— Синьор Бернарди, дорожная полиция. Имя Лучано Ризотти вам ни о чем не говорит?
— Да, это мой свидетель. А в чем дело?
— Дело в том, что он мертв. Мы нашли в его кармане пропуск, выписанный вами, и решили позвонить.
— Мертв? — Следователь нахмурился. — Дорожная авария?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66