Похоже, что ветер, сдувший население городка при появлении Гая Каллавэна, всё еще продолжал неистовствовать. Полковник не встретил ни одного прохожего, пока добирался до салуна. Да и в салуне все столики были свободны, наводя на мысли о чуме, моровой язве или – что было ближе к действительности – о священном для этих краёв времени сиесты. Жители городка все до единого скрывались в своих домах от палящего солнца. И фигура полковника в чёрном плаще и чёрной широкополой шляпе, появившаяся на пороге салуна, не могла не привлечь внимание.
Пианист, по наитию подбиравший вальс новомодного Штрауса, на несколько секунд застыл с поднятыми руками, опасливо оглядывая вошедшего. Ему часто приходилось сталкиваться с острой критикой своего искусства, о чём свидетельствовали многочисленные царапины, оставленные на инструменте метко кинутыми бутылками. Но полковник никак не продемонстрировал своих музыкальных пристрастий, и в пустом салуне снова безнаказанно зазвучали кошмары «Венского леса».
Бармен без слов подвинул по стойке навстречу полковнику бутылку бурбона. Полковник так же без слов отодвинул её на исходную позицию, а на освободившемся месте развернул афишку, добытую на станции.
Глаза бармена опустились, скользнули по тексту и равнодушно уставились в пространство.
– Где я могу найти этого джентльмена? – мягко спросил полковник Мортимер.
На лице бармена возникла гримаса, которую сам он, видимо, привык считать выражением оскорблённой невинности.
Полковник повторил вопрос, с неожиданной цепкостью ухватив бармена за воротник и притянув к себе.
Если у бармена и были подозрения в принадлежности посетителя к поповскому племени, теперь они улетучились без следа. Оскорблённая невинность на его лице мгновенно уступила место неподдельному испугу. Глаза бармена выразительно поднялись кверху, в направлении номера люкс на втором этаже, мол, как подниметесь, вторая дверь направо.
Полковник остался вполне удовлетворён тем, что прочитал в глазах бармена. Его не мог ввести в заблуждение голос собеседника, в котором оскорблённая невинность прозвучала с удвоенной силой:
– Я не обязан отвечать, где кто находится!
Пианист, уловив своим чутким профессиональным слухом короткий диалог, перешёл от вальса Штрауса к традиционной мелодии кадрили, которую обычно наяривал по вечерам, заглушая шум скандалов и потасовок. Музыка была как нельзя кстати, и полковник поднимался по скрипучей лестнице, не опасаясь привлечь к своим шагам преждевременное внимание постояльцев.
Вот и вторая дверь направо. Полковник замер перед ней, прислушиваясь.
Возможно, за этой дверью находился человек, которого искал полковник. Человек, который уже к двадцати годам обвинялся в тринадцати убийствах. Первые восемь зарубок на рукоятке кольта Гай Каллавэн сделал ещё в Нью-Йорке, потом перебрался в Техас в поисках более спокойной жизни, и здесь за год застрелил пятерых – не считая мексиканцев, погибших от его пуль по ту сторону границы. Гай не был ни грабителем, ни киллером. Примыкая то к одной, то к другой банде, он участвовал в угонах скота или в налётах на дилижансы ради небольшой доли от добычи, а потом просаживал её в кабаках. Но в каждом налёте и в каждом кабаке он оставлял свой кровавый след. Похоже, ему доставляло удовольствие убивать людей на глазах многочисленных свидетелей. Он мог выстрелить в незнакомца, сидящего на табурете у стойки бара, только для того, чтобы освободить табурет.
Мрачная слава Гая Каллавэна расползалась по приграничным посёлкам, где некому было остановить психопата. К тому же считалось, что своих он не трогает, а убивает только чужаков. Естественно, каждый предпочитал доказать Гаю, что он – свой, и остановить его мог только человек со стороны.
Развитие железнодорожной сети определённо способствовало укреплению законности. Полковник ни за какие деньги не согласился бы гоняться за Гаем по пустыне или выслеживать его в каньонах. Совсем другое дело – под стук вагонных колёс провести несколько часов за чтением библии, найти вполне приличный салун с благоустроенными номерами, и постучать в дверь, чтобы удостовериться – за ней находится именно Гай Каллавэн, а не какой-то неудачливый шутник.
Полковник внимательно прислушивался к тому, что происходило за дверью. Судя по сопению, поскрипыванию кроватных пружин и шуршанию снимаемой одежды, сейчас был самый подходящий момент, чтобы предъявить обвиняемому все многочисленные повестки из нескольких судов трёх штатов.
– Ну, Гай, мне неудобно… – кокетливо капризничала женщина за дверью.
– Не дёргайся ты, – отвечал ей грубый мужской голос.
– Ну, Гай…
Оставалось убедиться, что за дверью находится не Гай Юлий Цезарь, а Гай Каллавэн. Полковник Мортимер развернул афишку и подсунул её под дверь номера. Через минуту послание было обнаружено.
– Ну, что ты делаешь, мне же щекотно! Ой, Гай, смотри… Это ты там нарисован?
Полковник постучал в дверь и предусмотрительно отошёл в сторону. Как и следовало ожидать, ответом ему были четыре пули, которые вылетели из двери, с треском отламывая длинные щепки. Грохот выстрелов ещё отдавался на лестнице, когда полковник услышал, как за простреленной дверью внутри номера хлопнула створка оконного стекла. Он заглянул в номер. Сизые лохмотья порохового дыма уплывали в открытое окно. Слышались быстрые шаги человека, бежавшего по верхней галерее. Вот он остановился, заскрипели перила, и тут же раздался звук прыжка на твёрдую землю с высоты второго этажа: удар каблуков, треск порванной ткани и пара соответствующих выражений.
Выглянув в окно, полковник увидел убегающую фигуру. Он повернулся и вышел из номера, не забыв галантно приподнять шляпу, прощаясь с перепуганной полураздетой женщиной, забившейся в угол кровати.
Спускаясь по лестнице и проходя через салун мимо окаменевшего бармена, полковник слышал, как Гай Каллавэн подбегает к коновязи, как, торопясь и путаясь, отвязывает лошадь, и, наконец пытается вскочить в седло… Вот застучали копыта. Наглый и неустрашимый убийца стремительно удалялся по длинной пустой улице, а полковник Мортимер ещё даже не коснулся оружия.
Всё это время внутри полковника работал невидимый дальномер, отсчитывавший расстояние до цели. Тридцать метров… Полковник подошёл к своему коню. Тридцать пять метров… Полковник расстегнул седельную сумку… сорок метров… извлёк из неё винчестер… сорок пять метров… лязгнул затворной скобой… пятьдесят метров… Выстрел!
На другом конце улицы, у самого поворота, поднялось облако пыли. Это на полном скаку рухнул и перевернулся через голову конь, которому пуля полковника вошла под лопатку.
Гай Каллавэн выбрался из-под убитого коня и оглянулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66