Черт его знает, что это такое, амиго, просто меня это растрогало. Кажется, будто я с чем-то прощаюсь, чувствую невероятную печаль. А ты, Маккенна? Что это — место такое, или нечто другое? Ты что-нибудь понимаешь?
— Мужчине не дано знать, отчего в его сердце закрадывается печаль, — ответил рыжий старатель. — Но, если начистоту, то — да, Пелон, я чувствую нечто подобное. Я думал о том, что через несколько лет мы не сможем вот так запросто скакать по прериям и пустыне, разбивать лагеря и отдыхать в таких каньонах, предоставленные самим себе и своим мыслям.
Лицо Пелона стало еще уродливее.
— Не смей! — пылко сказал он. — Не хочу этого слышать! Если это все, о чем ты хотел сказать — лучше заткнись!
— Нет, не все, — отозвался Маккенна успокаивающе. — Я ведь не хотел сказать ничего дурного: это индейская земля и вы, последние индейцы, используете ее по назначению. Неужели тебя это злит, хефе? Ты не прав. Пусть останется легкая грусть. Но не злость.
Пелон какое-то мгновение рассматривал своего собеседника, а потом сделал нечто странное: положил свою огромную, волосатую и невероятно сильную руку на плечо старателя и нежно его сжал. К своему изумлению Маккенна увидел в раскосых угольно-черных глазах слезы.
— Правильно, — сказал бандит, — давай, дружище, немного погрустим. Несколько минут они сидели молча и курили. Наконец, разбойник кивнул и сказал:
— А теперь, компадре, поговорим. Что ты хочешь узнать?
Маккенна хотел расспросить Пелона о его жизни и скитаниях, которые привели его в это место, как говорят индейцы, в полной боевой готовности и боевой раскраске. Но потом решил не рисковать и не вдаваться в столь деликатные подробности. Он стал лихорадочно подыскивать подходящую тему и тут вспомнил о совершенно естественной вещи.
— Давай о золоте, — сказал он, — и, естественно, о Сно-та-эй. О нем я слышал множество разных историй, но почему-то им не верил. Может, ты расскажешь легенду так, как ее передают люди клана чирикауа?
— Почему именно чирикауа? — спросил Пелон.
— Да потому, что Нана, хранитель тайны, которому дозволялось входить в священный каньон, был из этого клана.
— Правильно. Несколько позже он откололся от главных сил племени, но в старые времена, во времена, когда Эдамса поймали в Сно-та-эй, это было в порядке вещей.
— Значит, легенду ты знаешь от индейцев?
— Конечно. Я слышал ее, амиго, множество раз. Старая Маль-и-пай, чтобы скоротать долгие зимние вечера в хахале, рассказывала нам байки. Мы с Салли были совсем маленькими.
— Может, расскажешь? Поделишься воспоминаниями, только воспоминаниями? — предложил Маккенна. — Пор фавор?
Убийца-полукровка пристально посмотрел в лицо старателю, а затем перевел взгляд на трещину каньона.
— Да, — ответил он, — поделюсь.
КАНЬОН ПОГИБШЕГО ЭДАМСА
Вначале Пелон определил для Маккенны время действия: 1864 год. Гражданская война. Эдамс, имени которого никто не помнил, возил грузы из Таксона в Лос-Анджелес и обратно. У него был приятель, которого он сделал компаньоном. Ребята заколачивали деньгу, имея два грузовых фургона: пока один шел в одном направлении, второй, соответственно — в обратном. Но так как война все не кончалась, апачи снова решили взять под свой контроль караванные пути. И Эдамсов приятель струхнул: ему вовсе не хотелось терять свои потом заработанные денежки. Он продал свою долю Эдамсу, и тот остался в одиночестве. Так как ему теперь приходилось самому управлять обоими фургонами, то он прицепил один к другому и поставил в упряжку по шесть здоровенных лошадей. Чирикауа предупредил, чтобы Эдамс прекратил поставлять белым поселенцам продукты на территорию, когда-то принадлежавшую апачам, но он не придал значения его словам.
Как-то на рассвете на фургон напали апачи и угнали лошадей. Эдамс храбро пустился в погоню. Он нагнал грабителей и отбил двенадцать мустангов. Но когда вернулся в лагерь, увидел, что фургоны и товары сожжены дотла. Угон оказался обманным маневром: заманив Эдамса в пустыню, апачи достигли своей цели: уничтожили дело торговца и заставили прекратить перевозки.
Эдамс, прихватив вещички, ружье и взяв в повод двенадцать лошадей — все, что у него осталось — пустился в путь. Апачи сожгли даже деревянную коробку, в которой Эдамс хранил свою невеликую наличность: около двух тысяч долларов бумажными деньгами. Он двинулся к стоянке индейцев племени пима. Его лагерь находился у Джилла-Бенд, а пима на расстоянии полудня езды. Таким образом, известно, где располагалась деревушка: к юго-западу от Финикса.
В этом месте повествования бандит сделал паузу и спросил Маккенну, совпадает ли его версия с версией белых. Шотландец сказал, что да. Тогда Пелон поспешил продолжить.
В деревушке пима, где жили дружески настроенные к Эдамсу индейцы, его ждал большой сюрприз: группа белых золотоискателей. Они были снаряжены до зубов и рассказали Эдамсу захватывающую историю о заброшенном каньоне и похороненном в нем золоте. Судя по всему, для золотой лихорадки у них имелись все основания.
А произошло вот что: когда старатели пришли в деревушку пима со скудных приисков Джила-Ривер, туда же приехал один мексиканский бродяга. Увидев тощие мешочки с плоховатым песком, молодец сказал, что знает местечко, где один человек может намыть за десять минут золота больше, чем все они на Джила-Ривер вместе взятые. Старатели, разумеется, забросали мексиканца вопросами: в них проснулась алчность. Бродяга спокойно отвечал.
Еще мальчишкой, поведал мексиканец, он попал в плен к апачам. Вместе с индейцами ходил в Сно-та-эй — тайный каньон, где по рассказам старейшин было сокрыто огромное богатство. Золото являлось там во всех возможных формах: от чистого песка и капель в форме рисовых зерен до самородков величиной с бизонью лепеху. Услышав такое, глаза белых засверкали от возбуждения. Где же этот каньон? — насели они на мексиканца
Парень, одно ухо которого было страшно изуродовано, за что он и получил кличку «Кривоух», пожал плечами и ответил, указывая на северо-восток:
— Там с Апачленде.
Предупрежденьице было мрачноватым, но оно пролетело мимо ушей белых. Слушатели хотели знать лишь одно: сможет ли Кривоух отвести их всех в то место, где, по его словам, золото лежит почти на поверхности. Мексиканец, как и старатели, выказал полное бесстрашие и абсолютное безразличие к своим бывшим индейским хозяевам. Он сказал, что, разумеется, с удовольствием отведет их всех в Сно-та-эй и что цена за это будет не слишком высокой.
В этом месте он дал белым понять, что за свою работу хочет получить коня, чтобы убраться из этой страны вон. А у старателей был один ленивый вонючий мул на всех. Вот так у двадцати человек, по горло снабженных необходимым для мытья золота снаряжением и провизией, не было ни единой порядочной лошади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
— Мужчине не дано знать, отчего в его сердце закрадывается печаль, — ответил рыжий старатель. — Но, если начистоту, то — да, Пелон, я чувствую нечто подобное. Я думал о том, что через несколько лет мы не сможем вот так запросто скакать по прериям и пустыне, разбивать лагеря и отдыхать в таких каньонах, предоставленные самим себе и своим мыслям.
Лицо Пелона стало еще уродливее.
— Не смей! — пылко сказал он. — Не хочу этого слышать! Если это все, о чем ты хотел сказать — лучше заткнись!
— Нет, не все, — отозвался Маккенна успокаивающе. — Я ведь не хотел сказать ничего дурного: это индейская земля и вы, последние индейцы, используете ее по назначению. Неужели тебя это злит, хефе? Ты не прав. Пусть останется легкая грусть. Но не злость.
Пелон какое-то мгновение рассматривал своего собеседника, а потом сделал нечто странное: положил свою огромную, волосатую и невероятно сильную руку на плечо старателя и нежно его сжал. К своему изумлению Маккенна увидел в раскосых угольно-черных глазах слезы.
— Правильно, — сказал бандит, — давай, дружище, немного погрустим. Несколько минут они сидели молча и курили. Наконец, разбойник кивнул и сказал:
— А теперь, компадре, поговорим. Что ты хочешь узнать?
Маккенна хотел расспросить Пелона о его жизни и скитаниях, которые привели его в это место, как говорят индейцы, в полной боевой готовности и боевой раскраске. Но потом решил не рисковать и не вдаваться в столь деликатные подробности. Он стал лихорадочно подыскивать подходящую тему и тут вспомнил о совершенно естественной вещи.
— Давай о золоте, — сказал он, — и, естественно, о Сно-та-эй. О нем я слышал множество разных историй, но почему-то им не верил. Может, ты расскажешь легенду так, как ее передают люди клана чирикауа?
— Почему именно чирикауа? — спросил Пелон.
— Да потому, что Нана, хранитель тайны, которому дозволялось входить в священный каньон, был из этого клана.
— Правильно. Несколько позже он откололся от главных сил племени, но в старые времена, во времена, когда Эдамса поймали в Сно-та-эй, это было в порядке вещей.
— Значит, легенду ты знаешь от индейцев?
— Конечно. Я слышал ее, амиго, множество раз. Старая Маль-и-пай, чтобы скоротать долгие зимние вечера в хахале, рассказывала нам байки. Мы с Салли были совсем маленькими.
— Может, расскажешь? Поделишься воспоминаниями, только воспоминаниями? — предложил Маккенна. — Пор фавор?
Убийца-полукровка пристально посмотрел в лицо старателю, а затем перевел взгляд на трещину каньона.
— Да, — ответил он, — поделюсь.
КАНЬОН ПОГИБШЕГО ЭДАМСА
Вначале Пелон определил для Маккенны время действия: 1864 год. Гражданская война. Эдамс, имени которого никто не помнил, возил грузы из Таксона в Лос-Анджелес и обратно. У него был приятель, которого он сделал компаньоном. Ребята заколачивали деньгу, имея два грузовых фургона: пока один шел в одном направлении, второй, соответственно — в обратном. Но так как война все не кончалась, апачи снова решили взять под свой контроль караванные пути. И Эдамсов приятель струхнул: ему вовсе не хотелось терять свои потом заработанные денежки. Он продал свою долю Эдамсу, и тот остался в одиночестве. Так как ему теперь приходилось самому управлять обоими фургонами, то он прицепил один к другому и поставил в упряжку по шесть здоровенных лошадей. Чирикауа предупредил, чтобы Эдамс прекратил поставлять белым поселенцам продукты на территорию, когда-то принадлежавшую апачам, но он не придал значения его словам.
Как-то на рассвете на фургон напали апачи и угнали лошадей. Эдамс храбро пустился в погоню. Он нагнал грабителей и отбил двенадцать мустангов. Но когда вернулся в лагерь, увидел, что фургоны и товары сожжены дотла. Угон оказался обманным маневром: заманив Эдамса в пустыню, апачи достигли своей цели: уничтожили дело торговца и заставили прекратить перевозки.
Эдамс, прихватив вещички, ружье и взяв в повод двенадцать лошадей — все, что у него осталось — пустился в путь. Апачи сожгли даже деревянную коробку, в которой Эдамс хранил свою невеликую наличность: около двух тысяч долларов бумажными деньгами. Он двинулся к стоянке индейцев племени пима. Его лагерь находился у Джилла-Бенд, а пима на расстоянии полудня езды. Таким образом, известно, где располагалась деревушка: к юго-западу от Финикса.
В этом месте повествования бандит сделал паузу и спросил Маккенну, совпадает ли его версия с версией белых. Шотландец сказал, что да. Тогда Пелон поспешил продолжить.
В деревушке пима, где жили дружески настроенные к Эдамсу индейцы, его ждал большой сюрприз: группа белых золотоискателей. Они были снаряжены до зубов и рассказали Эдамсу захватывающую историю о заброшенном каньоне и похороненном в нем золоте. Судя по всему, для золотой лихорадки у них имелись все основания.
А произошло вот что: когда старатели пришли в деревушку пима со скудных приисков Джила-Ривер, туда же приехал один мексиканский бродяга. Увидев тощие мешочки с плоховатым песком, молодец сказал, что знает местечко, где один человек может намыть за десять минут золота больше, чем все они на Джила-Ривер вместе взятые. Старатели, разумеется, забросали мексиканца вопросами: в них проснулась алчность. Бродяга спокойно отвечал.
Еще мальчишкой, поведал мексиканец, он попал в плен к апачам. Вместе с индейцами ходил в Сно-та-эй — тайный каньон, где по рассказам старейшин было сокрыто огромное богатство. Золото являлось там во всех возможных формах: от чистого песка и капель в форме рисовых зерен до самородков величиной с бизонью лепеху. Услышав такое, глаза белых засверкали от возбуждения. Где же этот каньон? — насели они на мексиканца
Парень, одно ухо которого было страшно изуродовано, за что он и получил кличку «Кривоух», пожал плечами и ответил, указывая на северо-восток:
— Там с Апачленде.
Предупрежденьице было мрачноватым, но оно пролетело мимо ушей белых. Слушатели хотели знать лишь одно: сможет ли Кривоух отвести их всех в то место, где, по его словам, золото лежит почти на поверхности. Мексиканец, как и старатели, выказал полное бесстрашие и абсолютное безразличие к своим бывшим индейским хозяевам. Он сказал, что, разумеется, с удовольствием отведет их всех в Сно-та-эй и что цена за это будет не слишком высокой.
В этом месте он дал белым понять, что за свою работу хочет получить коня, чтобы убраться из этой страны вон. А у старателей был один ленивый вонючий мул на всех. Вот так у двадцати человек, по горло снабженных необходимым для мытья золота снаряжением и провизией, не было ни единой порядочной лошади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61