Ужин состоял из жареной дичи, апачского хлеба — ячменных лепешек-тортиллий — и черного кофе. Пелон рассказывал какие-то леденящие душу истории из своей жизни, Хачита показывал танец заклинания дождя, а Маль-и-пай распевала песенку, в которой уверяла Маккенну, что с сегодняшнего дня, если захочет, он сможет спать с белой девушкой. В ней также давались практические советы Фрэнчи, что и как следует делать в первую ночь. Маль-и-пай гарантировала, что осечки не будет.
Маккенна почему-то не потрудился перевести Фрэнчи это потрясающее сочинение. Но, подумал он, неплохо бы на такой ноте объявить об отдыхе. Предстоял жаркий денек, так что сейчас всем следовало расстелить одеяла и поспать. Если расчеты оправдаются, завтра все будут чувствовать себя просто превосходно, и дальнейшая дорога покажется легкой и приятной.
Услышав об этом, Пелон прищурился, а Микки Тиббс выдвинулся из тени. Но Маккенне было не до них.
— Все устали, — сказал он. — Поговорим завтра утром.
Бандиты согласились. Переезды по сорок и более миль в день утомили даже сонорских разбойничков и кавалерийских разведчиков. Что уж говорить об остальных. Лагерь заснул.
С первым лучом солнца Маккенна отвел Пелона и Микки на скалистый навес, находящийся в нескольких ста футах над лагерем и показал в сторону северо-запада. Компаньоны скептически уставились в даль.
— Мадре! — вдруг задохнулся Пелон. — «Сахарные Головы»!..
— Правильно, — отозвался рыжебородый старатель. — Именно они.
До этого момента Маккенна не совсем верил в то, что рисовал ему на песке старый Эн. Но прошлой ночью его поразила мысль, что место, в котором находится их лагерь, по описанию походит на «высокую седловину между двух гор»— из Эдамсовской легенды. Таким образом, ничего не оставалось, как действительно признать, что они направляются к золотому каньону. Но до момента, когда Пелон подавился восклицанием, Маккенна боялся спугнуть удачу, потому что утренний свет мог вместо двойных вершин показать огромную фигу.
Но они торчали на своем месте, проваливаясь двумя черными дырами в раскаленный рассвет, точнехонько там, где тридцать три года назад их увидел Эдамс, когда Кривоух привел его на это самое место и сказал:
— Мира! Вот они!
Шотландец взглянул на Пелона, и его спутники кивнули. Странное чувство овладело Маккенной, заставив дергаться ничуть не меньше кровожадного бандита: ведь они стояли на Дозорной Скале! Старатель почувствовал, как бешено толкается в вены кровь. В голове стояла одна картина: тонны золота Сно-та-эй.
— Боже мой! — услышал он собственное бормотание. — Поехали, чего мы ждем?!
После пережитого мысль о побеге улетучилась из его головы. С этого момента он заразился золотой лихорадкой в такой же тяжелой форме, в какой ее подхватывали сотни людей, слышавшие рассказы Эдамса о несметных богатствах, но так и не сумевшие до них добраться.
Маккенна моментально деградировал, скатившись до уровня всех мечтавших отыскать золотой каньон — белых и не очень, плохих и хороших, разумных или безумных — которые в течение трех десятилетий безуспешно просеивали пески и перерывали безжалостные пустынные каньоны Аризоны и Нью-Мексико, усеивая их своими выбеленными костями как данью неизлечимому вирусу «эдамос голдос». Поэтому развернулся и, спотыкаясь, побрел к своей лошади уже не Маккенна, а обычный искатель сокровищ, такой же безжалостный и неумолимый к тем, кто попытался бы его остановить, как Пелон и Микки Тиббс, такой же, как и они, убийца во имя каньона Дель Оро.
ТЫКВЕННОЕ ПОЛЕ
С Дозорной Скалы отряд двинулся под углом к Зуни-Ривер, уходящей в Нью-Мексико, обошел с юга Гэллап, обогнул старый форт Уингейт, и поехал на север между Блюуотер и Смит-Лэйкс в бэдленды Каньона Чако. На закате тринадцатого дня пути расположились на дне У-образной лощины. Несколько выше стены каньона под прямым углом уходили вверх и каменистый берег ручья был настолько узок, что по нему мог проехать всего один всадник.
— Проход оставим на завтра, — сказал Маккенна. — Если мы двинемся верно, значит, завтра увидим то, что видел Кривоух тридцать три года назад.
Пелон спешился. За ним, чуть поодаль, как обычно внимательно оглядываясь, спустился на землю Микки Тиббс. Парень вытащил из седельной кобуры карабин, отошел и уселся на камень. Никто не обратил на него внимания. Он никогда не помогал разбивать лагерь, да его и не просили. Пелон и Маккенна порешили, что лучше всего — оставить эту заразу в покое. Его поведение во время переездов, это вечное стояние на страже с заряженным винчестером, отказ от участия в лагерной жизни и постоянное выматывающее молчание — подтверждало первоначальные опасения Маккенны, что у парня «не все дома». Так что г… лучше было не трогать…
— Мне, — ответил Пелон старателю, — здесь что-то не нравится. Что по легенде мы должны увидеть?
— Тыквенное поле, — ответил Маккенна.
Фрэнчи и Микки не знали историю Погибшего Эдамса в подробностях. Совсем другое дело — апачи. И Маль-и-пай и Хачита тут же выказали живейший интерес.
— Ха! — буркнула старуха. — Значит завтра на рассвете, пройдя этот каньон, мы увидим ирригационные арыки и полуобвалившиеся стены древней индейской деревни, так что ли?
— Так.
— И тыквенные плети?
— Верно, и плети тоже.
— Но почему бы не пойти прямо сейчас и не поискать? Тогда мы могли бы еще сегодня убедиться в том, что движемся правильно. Света вполне достаточно.
Услышав предложение старой скво, Маккенна покачал головой.
— Лучше не надо, — сказал он. — В легенде говорится о том, что Кривоух пошел высматривать поле после заката, и все вы знаете, что с ним потом стало.
— Маккенна прав, — быстро произнес Пелон. — Ты, старуха, не кипи, а лучше вскипяти кофейку. Решения оставь принимать мужчинам.
— Точно, — прогрохотал огромный апач, встревая внезапно. — Духов тревожить не следует. Они где-то рядом, я их чувствую. И мне очень страшно. — Покачивая огромной головой, он нахмурился. — Жаль, я никак не могу вспомнить то, о чем говорил мой товарищ. Чем ближе мы подходим к Сно-та-эй, тем больше я об этом думаю.
— Успокойся, — улыбнулся Маккенна. — Помни, о чем я тебе сказал: придет время, и все встанет на свои места.
Хачита не ответил; он хмурился и все качал и качал головой. Молодой Микки с отвращением сплюнул и заговорил, не вставая со своего каменного сидения.
— Духи. Предупреждения. Легенды. Вы просто скопище старух. Давайте, черт побери, лучше чего-нибудь поедим! Я умираю с голода. Что там у нас сегодня, старая?
— Для тебя, — отозвалась Маль-и-пай, — лично — змеиное дерьмо и жабья отрыжка.
Лицо парня мгновенно превратилось в маску ненависти.
— А для тебя, — завопил он с искаженным лицом, — лично — пуля в твою старую вонючую селезенку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Маккенна почему-то не потрудился перевести Фрэнчи это потрясающее сочинение. Но, подумал он, неплохо бы на такой ноте объявить об отдыхе. Предстоял жаркий денек, так что сейчас всем следовало расстелить одеяла и поспать. Если расчеты оправдаются, завтра все будут чувствовать себя просто превосходно, и дальнейшая дорога покажется легкой и приятной.
Услышав об этом, Пелон прищурился, а Микки Тиббс выдвинулся из тени. Но Маккенне было не до них.
— Все устали, — сказал он. — Поговорим завтра утром.
Бандиты согласились. Переезды по сорок и более миль в день утомили даже сонорских разбойничков и кавалерийских разведчиков. Что уж говорить об остальных. Лагерь заснул.
С первым лучом солнца Маккенна отвел Пелона и Микки на скалистый навес, находящийся в нескольких ста футах над лагерем и показал в сторону северо-запада. Компаньоны скептически уставились в даль.
— Мадре! — вдруг задохнулся Пелон. — «Сахарные Головы»!..
— Правильно, — отозвался рыжебородый старатель. — Именно они.
До этого момента Маккенна не совсем верил в то, что рисовал ему на песке старый Эн. Но прошлой ночью его поразила мысль, что место, в котором находится их лагерь, по описанию походит на «высокую седловину между двух гор»— из Эдамсовской легенды. Таким образом, ничего не оставалось, как действительно признать, что они направляются к золотому каньону. Но до момента, когда Пелон подавился восклицанием, Маккенна боялся спугнуть удачу, потому что утренний свет мог вместо двойных вершин показать огромную фигу.
Но они торчали на своем месте, проваливаясь двумя черными дырами в раскаленный рассвет, точнехонько там, где тридцать три года назад их увидел Эдамс, когда Кривоух привел его на это самое место и сказал:
— Мира! Вот они!
Шотландец взглянул на Пелона, и его спутники кивнули. Странное чувство овладело Маккенной, заставив дергаться ничуть не меньше кровожадного бандита: ведь они стояли на Дозорной Скале! Старатель почувствовал, как бешено толкается в вены кровь. В голове стояла одна картина: тонны золота Сно-та-эй.
— Боже мой! — услышал он собственное бормотание. — Поехали, чего мы ждем?!
После пережитого мысль о побеге улетучилась из его головы. С этого момента он заразился золотой лихорадкой в такой же тяжелой форме, в какой ее подхватывали сотни людей, слышавшие рассказы Эдамса о несметных богатствах, но так и не сумевшие до них добраться.
Маккенна моментально деградировал, скатившись до уровня всех мечтавших отыскать золотой каньон — белых и не очень, плохих и хороших, разумных или безумных — которые в течение трех десятилетий безуспешно просеивали пески и перерывали безжалостные пустынные каньоны Аризоны и Нью-Мексико, усеивая их своими выбеленными костями как данью неизлечимому вирусу «эдамос голдос». Поэтому развернулся и, спотыкаясь, побрел к своей лошади уже не Маккенна, а обычный искатель сокровищ, такой же безжалостный и неумолимый к тем, кто попытался бы его остановить, как Пелон и Микки Тиббс, такой же, как и они, убийца во имя каньона Дель Оро.
ТЫКВЕННОЕ ПОЛЕ
С Дозорной Скалы отряд двинулся под углом к Зуни-Ривер, уходящей в Нью-Мексико, обошел с юга Гэллап, обогнул старый форт Уингейт, и поехал на север между Блюуотер и Смит-Лэйкс в бэдленды Каньона Чако. На закате тринадцатого дня пути расположились на дне У-образной лощины. Несколько выше стены каньона под прямым углом уходили вверх и каменистый берег ручья был настолько узок, что по нему мог проехать всего один всадник.
— Проход оставим на завтра, — сказал Маккенна. — Если мы двинемся верно, значит, завтра увидим то, что видел Кривоух тридцать три года назад.
Пелон спешился. За ним, чуть поодаль, как обычно внимательно оглядываясь, спустился на землю Микки Тиббс. Парень вытащил из седельной кобуры карабин, отошел и уселся на камень. Никто не обратил на него внимания. Он никогда не помогал разбивать лагерь, да его и не просили. Пелон и Маккенна порешили, что лучше всего — оставить эту заразу в покое. Его поведение во время переездов, это вечное стояние на страже с заряженным винчестером, отказ от участия в лагерной жизни и постоянное выматывающее молчание — подтверждало первоначальные опасения Маккенны, что у парня «не все дома». Так что г… лучше было не трогать…
— Мне, — ответил Пелон старателю, — здесь что-то не нравится. Что по легенде мы должны увидеть?
— Тыквенное поле, — ответил Маккенна.
Фрэнчи и Микки не знали историю Погибшего Эдамса в подробностях. Совсем другое дело — апачи. И Маль-и-пай и Хачита тут же выказали живейший интерес.
— Ха! — буркнула старуха. — Значит завтра на рассвете, пройдя этот каньон, мы увидим ирригационные арыки и полуобвалившиеся стены древней индейской деревни, так что ли?
— Так.
— И тыквенные плети?
— Верно, и плети тоже.
— Но почему бы не пойти прямо сейчас и не поискать? Тогда мы могли бы еще сегодня убедиться в том, что движемся правильно. Света вполне достаточно.
Услышав предложение старой скво, Маккенна покачал головой.
— Лучше не надо, — сказал он. — В легенде говорится о том, что Кривоух пошел высматривать поле после заката, и все вы знаете, что с ним потом стало.
— Маккенна прав, — быстро произнес Пелон. — Ты, старуха, не кипи, а лучше вскипяти кофейку. Решения оставь принимать мужчинам.
— Точно, — прогрохотал огромный апач, встревая внезапно. — Духов тревожить не следует. Они где-то рядом, я их чувствую. И мне очень страшно. — Покачивая огромной головой, он нахмурился. — Жаль, я никак не могу вспомнить то, о чем говорил мой товарищ. Чем ближе мы подходим к Сно-та-эй, тем больше я об этом думаю.
— Успокойся, — улыбнулся Маккенна. — Помни, о чем я тебе сказал: придет время, и все встанет на свои места.
Хачита не ответил; он хмурился и все качал и качал головой. Молодой Микки с отвращением сплюнул и заговорил, не вставая со своего каменного сидения.
— Духи. Предупреждения. Легенды. Вы просто скопище старух. Давайте, черт побери, лучше чего-нибудь поедим! Я умираю с голода. Что там у нас сегодня, старая?
— Для тебя, — отозвалась Маль-и-пай, — лично — змеиное дерьмо и жабья отрыжка.
Лицо парня мгновенно превратилось в маску ненависти.
— А для тебя, — завопил он с искаженным лицом, — лично — пуля в твою старую вонючую селезенку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61