И вполне вероятно, что лишь теперь истина открылась ему. И, дав себе зарок хорошенько поразмыслить обо всем этом на досуге, Конан поинтересовался:
– Но если главный виновник всех бед Аквилонии – Валерий… – Пока он не мог заставить себя именовать его принцем. – То почему тогда наша цель – Амилия, а не Шамар? Почему он не собрал заговорщиков там?
Нумедидес расхохотался.
– Это было бы слишком просто – а наш лис очень хитер! Если заговор раскроется, на него не падет и тени подозрения… Кроме того, Амилия всегда была ведьминским местом, – ты и сам видел, что творится там в лесу ночами… А все из-за того, что хауранский демон собирает там свою армию, готовит к нападению… Там их гнездо – там… – Нумедидес вдруг принялся бормотать, пришепетывать, точно в припадке; изо рта полетела слюна, и Конан отшатнулся невольно. – А первый шаг он уже сделал… жреца Гретиуса убил – Митры жреца – кровь…
Последнее слово принц прохрипел в каком-то странном исступлении, и Конан невольно подумал, что, должно быть, Митра и впрямь отвернулся от правящей династии Аквилонии, если из двух наследников трона один одержим демоном, второй же – явно припадочный. Но, по крайней мере, когда он был вменяем, принц Нумедидес рассуждал вполне здраво и, кажется, не лукавил, искренне радел за будущее своей страны. Это было такой редкостью среди сильных мира сего, что Конан готов был простить принцу многое… даже преодолеть инстинктивную антипатию, что тот у него вызывал.
– Хорошо. Мы наведем порядок в Амилии! – сказал он жестко. – А насчет дальнейшей службы видно будет… – Резким движением он осушил кубок с вином, точно ставя точку в разговоре. – Но смешно надеяться, чтобы десяток воинов, даже таких, как мои орлы, взяли замок штурмом. Я видел его издали – защищен он неплохо. Там нужна целая армия!
Нумедидес не скрывал торжества. – Вот на этот случай у вас и будут шамарские штандарты и плащи с гербом Антуйского Дома! Попробовал бы Тиберий вас не впустить!..
Хитрость была вполне допустимой в военных действиях, более того, совершенно необходимой, – и все же гнетущая тяжесть на душе у киммерийца с каждым мигом становилась все сильнее, будто теперь длань Крома не подталкивала его ободряюще в спину, но, напротив, неумолимо гнула к земле…
– Убивать не будем, если сможем без этого обойтись! – хмуро заявил он принцу, тщетно пытаясь побороть дурные предчувствия. – Если там и впрямь логово чернокнижников – должны найтись доказательства. И пусть сам король осудит их!
– Разумеется. – Почему-то Конану подумалось, что принц согласился очень уж легко, но он постарался отогнать эту мысль. – Достаточно будет просто отыскать свидетельства измены – об остальном я позабочусь. – И с этими словами Нумедидес вручил капитану своего первого наемного отряда увесистый кошель с золотом. Даже на вес Конан без труда мог определить, что там никак не меньше пятисот золотых монет…
Без лишних слов он спрятал кошель за пазуху.
– Завтра с утра вам в таверну доставят доспехи и штандарты, – обещал на прощание Нумедидес.
– Тогда в полдень мы тронемся в путь! – отозвался Конан.
Ему показалось, во тьме глаза принца сверкнули недобрым, почти бешеным блеском… но голос звучал спокойно и уверенно:
– Как же иначе. Истинные боги Аквилонии на нашей стороне.
С нарочитой небрежностью Конан направил лошадь в самую гущу толпы, навстречу основному движению, рассекая, точно нож масло, плотную человеческую массу, кричащую, дурно пахнущую, упругим потоком вливающуюся в ворота, чтобы растечься потом тысячью ручейков по узким мощеным улочкам древнего города. Отряд потянулся вслед за предводителем. Толпа отхлынула от вооруженных всадников, но с боков напирали другие. Началось столпотворение. Истошно завопила какая-то женщина… Низкорослый бородатый стражник у стены возмущенно закричал, тряся алебардой:
– Эй, куда вас Нергал понес, болваны?! Что, объехать трудно было?
Киммериец обернулся на крик. Не в его обычае было вступать в перебранки со стражей – уважающему себя воину не пристало орать, подобно торговке рыбой на базаре, но кровь его забурлила, и он мрачно посмотрел на аквилонца.
– Заткнись, пес! Я всегда еду туда, куда пожелаю, и не тебе указывать мне дорогу! Заткнись, пока я не укоротил твой поганый язык!
Пожилой вояка отступил, ругаясь и бормоча под нос проклятия. Конечно, он не так глуп, чтобы связываться с наемниками шамарского принца. Пусть их Зандра несет хоть в самую преисполню! Но он запомнит, как дерзко ведут себя эти шамарские волки, и доложит начальнику караула…
Выбравшись из толчеи, отряд свернул на северо-западный тракт и поскакал во весь опор. Копыта звучно чавкали по размытой дождями глине, и брызги летели во все стороны, так что случайные прохожие робко жались к обочине и провожали всадников негодующими взглядами и тихими ругательствами. Однако ни один не был настолько неосмотрителен, чтобы высказать свое недовольство вслух.
На развилке дорог всадники остановились. К Конану неспешно подъехал один из наемников – черты лица и коренастая фигура выдавали в нем уроженца Гандерланда. Это был Бернан, только вчера вставший с постели и напросившийся в поход со всеми. Видно было, что ему не по себе – крупные капли пота стекали по изможденному лицу, беднягу бил озноб, и лихорадочный взгляд блуждал из стороны в сторону. Он неуверенным движением отстегнул притороченный к седлу бурдюк с вином и сделал большой глоток.
Киммериец обернулся и, прищурясь, посмотрел на вояку. Тот поперхнулся и суетливо повесил кожаный мешок с драгоценной влагой на место.
– Извини, капитан! В горле пересохло. Помню, что не велишь хлебать брагу перед боем. Но это всего один глоток. Ты же знаешь, он мне не повредит, зато рука будет тверда…
Он не договорил – Конан с размаху влепил ему затрещину.
– Ты плохо запомнил, Бернан, мои слова! Но учти, больше повторять не буду! Видно, ты слишком долго валялся на постели, и Митра иссушил тебе мозги! Посмотри на себя – еле держишься в седле, а все туда же – лакать вино! Сам напросился с нами, а раз так – спрос как со всех! Если ремесло воина тяжело для тебя – ступай на большую дорогу!
Гандер побледнел.
– Что ты, Конан! Клянусь, я не хотел ничего дурного! Просто я еще слаб. В седле трудно сидеть. Но больше это не повторится, клянусь небом. Не прогоняй меня. Куда я один… Вон и раны еще не зажили до конца.
Но варвар уже не смотрел на него, развернув коня к солдатам.
– Слушайте меня!
Все притихли. Казалось, даже скакуны старались сдерживать храп и ржание.
– Нам заплатили пятьсот аквилонских золотых за работу! Это неплохие деньги, но риск велик! В восьмидесяти лигах отсюда лежит поместье Тиберия. Он подло предал своего короля, Вилера Аквилонского, и продался силам Тьмы, вместе с такими же шакалами из тарантийской цитадели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
– Но если главный виновник всех бед Аквилонии – Валерий… – Пока он не мог заставить себя именовать его принцем. – То почему тогда наша цель – Амилия, а не Шамар? Почему он не собрал заговорщиков там?
Нумедидес расхохотался.
– Это было бы слишком просто – а наш лис очень хитер! Если заговор раскроется, на него не падет и тени подозрения… Кроме того, Амилия всегда была ведьминским местом, – ты и сам видел, что творится там в лесу ночами… А все из-за того, что хауранский демон собирает там свою армию, готовит к нападению… Там их гнездо – там… – Нумедидес вдруг принялся бормотать, пришепетывать, точно в припадке; изо рта полетела слюна, и Конан отшатнулся невольно. – А первый шаг он уже сделал… жреца Гретиуса убил – Митры жреца – кровь…
Последнее слово принц прохрипел в каком-то странном исступлении, и Конан невольно подумал, что, должно быть, Митра и впрямь отвернулся от правящей династии Аквилонии, если из двух наследников трона один одержим демоном, второй же – явно припадочный. Но, по крайней мере, когда он был вменяем, принц Нумедидес рассуждал вполне здраво и, кажется, не лукавил, искренне радел за будущее своей страны. Это было такой редкостью среди сильных мира сего, что Конан готов был простить принцу многое… даже преодолеть инстинктивную антипатию, что тот у него вызывал.
– Хорошо. Мы наведем порядок в Амилии! – сказал он жестко. – А насчет дальнейшей службы видно будет… – Резким движением он осушил кубок с вином, точно ставя точку в разговоре. – Но смешно надеяться, чтобы десяток воинов, даже таких, как мои орлы, взяли замок штурмом. Я видел его издали – защищен он неплохо. Там нужна целая армия!
Нумедидес не скрывал торжества. – Вот на этот случай у вас и будут шамарские штандарты и плащи с гербом Антуйского Дома! Попробовал бы Тиберий вас не впустить!..
Хитрость была вполне допустимой в военных действиях, более того, совершенно необходимой, – и все же гнетущая тяжесть на душе у киммерийца с каждым мигом становилась все сильнее, будто теперь длань Крома не подталкивала его ободряюще в спину, но, напротив, неумолимо гнула к земле…
– Убивать не будем, если сможем без этого обойтись! – хмуро заявил он принцу, тщетно пытаясь побороть дурные предчувствия. – Если там и впрямь логово чернокнижников – должны найтись доказательства. И пусть сам король осудит их!
– Разумеется. – Почему-то Конану подумалось, что принц согласился очень уж легко, но он постарался отогнать эту мысль. – Достаточно будет просто отыскать свидетельства измены – об остальном я позабочусь. – И с этими словами Нумедидес вручил капитану своего первого наемного отряда увесистый кошель с золотом. Даже на вес Конан без труда мог определить, что там никак не меньше пятисот золотых монет…
Без лишних слов он спрятал кошель за пазуху.
– Завтра с утра вам в таверну доставят доспехи и штандарты, – обещал на прощание Нумедидес.
– Тогда в полдень мы тронемся в путь! – отозвался Конан.
Ему показалось, во тьме глаза принца сверкнули недобрым, почти бешеным блеском… но голос звучал спокойно и уверенно:
– Как же иначе. Истинные боги Аквилонии на нашей стороне.
С нарочитой небрежностью Конан направил лошадь в самую гущу толпы, навстречу основному движению, рассекая, точно нож масло, плотную человеческую массу, кричащую, дурно пахнущую, упругим потоком вливающуюся в ворота, чтобы растечься потом тысячью ручейков по узким мощеным улочкам древнего города. Отряд потянулся вслед за предводителем. Толпа отхлынула от вооруженных всадников, но с боков напирали другие. Началось столпотворение. Истошно завопила какая-то женщина… Низкорослый бородатый стражник у стены возмущенно закричал, тряся алебардой:
– Эй, куда вас Нергал понес, болваны?! Что, объехать трудно было?
Киммериец обернулся на крик. Не в его обычае было вступать в перебранки со стражей – уважающему себя воину не пристало орать, подобно торговке рыбой на базаре, но кровь его забурлила, и он мрачно посмотрел на аквилонца.
– Заткнись, пес! Я всегда еду туда, куда пожелаю, и не тебе указывать мне дорогу! Заткнись, пока я не укоротил твой поганый язык!
Пожилой вояка отступил, ругаясь и бормоча под нос проклятия. Конечно, он не так глуп, чтобы связываться с наемниками шамарского принца. Пусть их Зандра несет хоть в самую преисполню! Но он запомнит, как дерзко ведут себя эти шамарские волки, и доложит начальнику караула…
Выбравшись из толчеи, отряд свернул на северо-западный тракт и поскакал во весь опор. Копыта звучно чавкали по размытой дождями глине, и брызги летели во все стороны, так что случайные прохожие робко жались к обочине и провожали всадников негодующими взглядами и тихими ругательствами. Однако ни один не был настолько неосмотрителен, чтобы высказать свое недовольство вслух.
На развилке дорог всадники остановились. К Конану неспешно подъехал один из наемников – черты лица и коренастая фигура выдавали в нем уроженца Гандерланда. Это был Бернан, только вчера вставший с постели и напросившийся в поход со всеми. Видно было, что ему не по себе – крупные капли пота стекали по изможденному лицу, беднягу бил озноб, и лихорадочный взгляд блуждал из стороны в сторону. Он неуверенным движением отстегнул притороченный к седлу бурдюк с вином и сделал большой глоток.
Киммериец обернулся и, прищурясь, посмотрел на вояку. Тот поперхнулся и суетливо повесил кожаный мешок с драгоценной влагой на место.
– Извини, капитан! В горле пересохло. Помню, что не велишь хлебать брагу перед боем. Но это всего один глоток. Ты же знаешь, он мне не повредит, зато рука будет тверда…
Он не договорил – Конан с размаху влепил ему затрещину.
– Ты плохо запомнил, Бернан, мои слова! Но учти, больше повторять не буду! Видно, ты слишком долго валялся на постели, и Митра иссушил тебе мозги! Посмотри на себя – еле держишься в седле, а все туда же – лакать вино! Сам напросился с нами, а раз так – спрос как со всех! Если ремесло воина тяжело для тебя – ступай на большую дорогу!
Гандер побледнел.
– Что ты, Конан! Клянусь, я не хотел ничего дурного! Просто я еще слаб. В седле трудно сидеть. Но больше это не повторится, клянусь небом. Не прогоняй меня. Куда я один… Вон и раны еще не зажили до конца.
Но варвар уже не смотрел на него, развернув коня к солдатам.
– Слушайте меня!
Все притихли. Казалось, даже скакуны старались сдерживать храп и ржание.
– Нам заплатили пятьсот аквилонских золотых за работу! Это неплохие деньги, но риск велик! В восьмидесяти лигах отсюда лежит поместье Тиберия. Он подло предал своего короля, Вилера Аквилонского, и продался силам Тьмы, вместе с такими же шакалами из тарантийской цитадели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120