И он до последнего момента почти машинально просчитывающий варианты завладения оружием или выведения из строя чужаков, вдруг совершенно забыл о своих намерениях. И откровенно пялился то на эти великолепные стройные бедра, то на нежную шею, выглядывающую из ворота рубашки.
Кузнецов чувствовал нечто аналогичное. Однако он, в отличие от Виталия, мысленно не преминул прокомментировать собственные ощущения.
Да, – подумал Святослав, – правы писатели, отмечающие эффект обострения сексуальных эмоций на фоне кровопролития. Вот сидит красивая женщина рядом со свежим трупом. И все пялятся на нее, мысленно раздевая. Все. И тот, кто только что добил раненного, и они, несколько минут назад бывшие на волоске от смерти.
Впрочем, Кузнецов был не во всем прав. Мыльников тоже во все глаза смотрел на Тамару. И он тоже, как будто забыл то, что сделал только что. Но Семен не столько любовался ей, сколько… ревновал, попутно отмечая плотоядные взгляды красавца Виталия и этого моложавого спортивного профессора. Хорошо хоть Алексей был несколько в тени, и Мыльников не видел его жадных взглядов. А то бы он мог не выдержать, созерцая такое, пусть и виртуальное, но очевидное коллективное изнасилование.
– Мальчики, – прервала молчание Тамара с легкой насмешкой, – я чувствую себя течной волчицей в центре стаи голодных самцов. Бога ради, не начните рвать друг друга. И перестаньте пялиться на мои бедра. Вспомните, в каком положении мы находимся и как много хотим понять.
– Браво, Тамара Петровна, браво, – живо откликнулся Кузнецов. – Но прежде чем перейти к основной части нашей беседы, позвольте все же узнать, почему милый подполковник, спасший нас, называет вас княжной.
Мыльников недовольно покосился на профессора.
– Уймись, Семен! – как-то по-хозяйски прикрикнула на него Тамара. И ему вдруг стало очень хорошо от этого окрика. Так одергивать может только жена, или любимая невеста, знающая, что скоро она станет женой. Причем женой подкаблучника. Но черт с ним, с этим положением. Быть под каблуком у такой королевы это счастье.
И Мыльников вдруг полностью успокоился, еще больше откинулся назад, сильнее прислонившись к стене. И ему стало хорошо и спокойно.
Между тем, Тамара повернулась к профессору и ответила на его вопрос:
– Потому что я урожденная княжна Полоцкая. Семен знал, что я княжна, но не знал моей родословной.
– Позвольте, – воскликнул профессор, – я что-то не слыхал такого княжеского рода.
– Ой ли? А об изнасилованной князем Владимиром княжне Полоцкой Рогнеде, матери Ярослава Мудрого вы уж наверняка слышали. Как, вероятно, и о князе-колдуне Всеславе Полоцком, одно время побывавшем даже Великим князем Киевским.
– Да.
– Так вот род наш не перевелся. Но мы больше колдуны, чем князья. Хотя, если согласиться с вашими книгами, править как раз и должны колдуны, а не мордовороты в погонах и без оных.
Кузнецов не без внутреннего самодовольства отметил знакомство несравненной княжны с его трудами.
– И кстати, – продолжала Тамара, вытягивая левую руку с крупным перстнем-печаткой, на котором угадывался Сварогов квадрат. – Коли вы решили выступать под нашим родовым символом, извольте уважать его хранительницу.
– Мистика, мистика – пробормотал профессор. – Почему этот древнейший символ ваш?
– Потому, что это Сварга, или Сварогов квадрат, общий символ всех колдунов и кузнецов Руси. Не знали, господин Кузнецов, потомок мастеров?
– Знал, но не предполагал такого оборота.
– Теперь знайте. И говорю вам совершенно серьезно, этот знак приносит удачу. Но не всем, а только тем, кто достоин его носить. Можете считать это мистикой, но посмотрите на этого хоругвеносца. Не находите, что только стечение обстоятельств обусловило то, что он, а не вы, лежите на его месте? А что такое случайность?
– Неосознанная закономерность, – в один голос сказали Кузнецов и Мыльников.
– Браво, мальчики. Вы хорошо учили в свое время марксизм-ленинизм. Или как там его.– Она на мгновение замолкла, но никто не прервал ее молчание. – Так вот, господин профессор. Я не советую вам, если вы рассчитываете и далее использовать покровительство этого знака, вступать в серьезные противоречия с его носительницей.
– Знаете, княжна, я склонен вам верить, – промолвил Кузнецов. – Но коли вы, волею судеб, стали старшей в нашем…, – он на мгновение запнулся, – временном коллективе, то мы ждем разъяснений и предложений. Согласитесь, кроме поверхностного знакомства и нашего общего соучастия в убийстве этого господина, – он кивнул в сторону Муртазова – нас пока ничего не связывает.
– Лукавите, профессор. Нас связывает общая цель – найти библиотеку Ивана Грозного.
Повисло молчание.
– Ну вот, слово произнесено, – прервал молчание Кузнецов. – Подданные ждут дальнейших указаний, ваша светлость.
Глава 11. В подземелье
Тамара помолчала.
– Извините, трудно выбрать с чего начать. Ладно, в давней истории пока копаться не будем. Начнем с дел нынешних. Итак, ваша так и не зарегистрированная партия, Святослав Михайлович, уже много лет напряженно ищет средств для собственной раскрутки. Уж извините господа Кузнецов и Мыльников за такую вульгарность из уст профессионального филолога, но иного термина не подберу. А денег вам никто в России не даст, ибо вы ни много, ни мало, желаете спровоцировать русскую национальную революцию.
– Да, попал в компанию, – прервал ее Мыльников. – Вымогателем был, взяточником был, теперь вот стал убийцей, но вот политическим преступником еще не был.
– Придется, Семен, это гораздо интереснее, поверь – как-то буднично сказала Тамара и продолжила. – И вот, профессору Кузнецову, заместителю председателя Центрального совета Партии народной свободы приходит идея найти библиотеку Ивана Грозного, продать ее, разумеется, за рубеж. А на вырученные деньги все же эту самую национальную революцию замутить. Тьфу ты, опять не смогла обойтись без жаргона.
– Не извиняйтесь, княжна, о таких вещах надо говорить адекватным языком. Тем более, что вы должны быть понятой не только мною и подполковником, но и нашими юными друзьями, – заметил Кузнецов.
– Согласна, профессор. Итак, вы докладываете ваши соображения председателю Центрального совета. Он, разумеется «за», но помочь вам особо не может. Но рекомендует привлечь к поискам сочувствующего вашим идеям журналиста и человека с авантюрной жилкой Юрия Половцева.
Человека, – она на мгновение запнулась, – интересного, яркого, нестандартного. Убежденного русского националиста и немного анархиста. Человека великодушного, не растратившего детского восприятия жизни. Человека, который сразу загорелся этой идеей, еще не понимая, какой опасности он себя подверг.
Тамара замолчала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Кузнецов чувствовал нечто аналогичное. Однако он, в отличие от Виталия, мысленно не преминул прокомментировать собственные ощущения.
Да, – подумал Святослав, – правы писатели, отмечающие эффект обострения сексуальных эмоций на фоне кровопролития. Вот сидит красивая женщина рядом со свежим трупом. И все пялятся на нее, мысленно раздевая. Все. И тот, кто только что добил раненного, и они, несколько минут назад бывшие на волоске от смерти.
Впрочем, Кузнецов был не во всем прав. Мыльников тоже во все глаза смотрел на Тамару. И он тоже, как будто забыл то, что сделал только что. Но Семен не столько любовался ей, сколько… ревновал, попутно отмечая плотоядные взгляды красавца Виталия и этого моложавого спортивного профессора. Хорошо хоть Алексей был несколько в тени, и Мыльников не видел его жадных взглядов. А то бы он мог не выдержать, созерцая такое, пусть и виртуальное, но очевидное коллективное изнасилование.
– Мальчики, – прервала молчание Тамара с легкой насмешкой, – я чувствую себя течной волчицей в центре стаи голодных самцов. Бога ради, не начните рвать друг друга. И перестаньте пялиться на мои бедра. Вспомните, в каком положении мы находимся и как много хотим понять.
– Браво, Тамара Петровна, браво, – живо откликнулся Кузнецов. – Но прежде чем перейти к основной части нашей беседы, позвольте все же узнать, почему милый подполковник, спасший нас, называет вас княжной.
Мыльников недовольно покосился на профессора.
– Уймись, Семен! – как-то по-хозяйски прикрикнула на него Тамара. И ему вдруг стало очень хорошо от этого окрика. Так одергивать может только жена, или любимая невеста, знающая, что скоро она станет женой. Причем женой подкаблучника. Но черт с ним, с этим положением. Быть под каблуком у такой королевы это счастье.
И Мыльников вдруг полностью успокоился, еще больше откинулся назад, сильнее прислонившись к стене. И ему стало хорошо и спокойно.
Между тем, Тамара повернулась к профессору и ответила на его вопрос:
– Потому что я урожденная княжна Полоцкая. Семен знал, что я княжна, но не знал моей родословной.
– Позвольте, – воскликнул профессор, – я что-то не слыхал такого княжеского рода.
– Ой ли? А об изнасилованной князем Владимиром княжне Полоцкой Рогнеде, матери Ярослава Мудрого вы уж наверняка слышали. Как, вероятно, и о князе-колдуне Всеславе Полоцком, одно время побывавшем даже Великим князем Киевским.
– Да.
– Так вот род наш не перевелся. Но мы больше колдуны, чем князья. Хотя, если согласиться с вашими книгами, править как раз и должны колдуны, а не мордовороты в погонах и без оных.
Кузнецов не без внутреннего самодовольства отметил знакомство несравненной княжны с его трудами.
– И кстати, – продолжала Тамара, вытягивая левую руку с крупным перстнем-печаткой, на котором угадывался Сварогов квадрат. – Коли вы решили выступать под нашим родовым символом, извольте уважать его хранительницу.
– Мистика, мистика – пробормотал профессор. – Почему этот древнейший символ ваш?
– Потому, что это Сварга, или Сварогов квадрат, общий символ всех колдунов и кузнецов Руси. Не знали, господин Кузнецов, потомок мастеров?
– Знал, но не предполагал такого оборота.
– Теперь знайте. И говорю вам совершенно серьезно, этот знак приносит удачу. Но не всем, а только тем, кто достоин его носить. Можете считать это мистикой, но посмотрите на этого хоругвеносца. Не находите, что только стечение обстоятельств обусловило то, что он, а не вы, лежите на его месте? А что такое случайность?
– Неосознанная закономерность, – в один голос сказали Кузнецов и Мыльников.
– Браво, мальчики. Вы хорошо учили в свое время марксизм-ленинизм. Или как там его.– Она на мгновение замолкла, но никто не прервал ее молчание. – Так вот, господин профессор. Я не советую вам, если вы рассчитываете и далее использовать покровительство этого знака, вступать в серьезные противоречия с его носительницей.
– Знаете, княжна, я склонен вам верить, – промолвил Кузнецов. – Но коли вы, волею судеб, стали старшей в нашем…, – он на мгновение запнулся, – временном коллективе, то мы ждем разъяснений и предложений. Согласитесь, кроме поверхностного знакомства и нашего общего соучастия в убийстве этого господина, – он кивнул в сторону Муртазова – нас пока ничего не связывает.
– Лукавите, профессор. Нас связывает общая цель – найти библиотеку Ивана Грозного.
Повисло молчание.
– Ну вот, слово произнесено, – прервал молчание Кузнецов. – Подданные ждут дальнейших указаний, ваша светлость.
Глава 11. В подземелье
Тамара помолчала.
– Извините, трудно выбрать с чего начать. Ладно, в давней истории пока копаться не будем. Начнем с дел нынешних. Итак, ваша так и не зарегистрированная партия, Святослав Михайлович, уже много лет напряженно ищет средств для собственной раскрутки. Уж извините господа Кузнецов и Мыльников за такую вульгарность из уст профессионального филолога, но иного термина не подберу. А денег вам никто в России не даст, ибо вы ни много, ни мало, желаете спровоцировать русскую национальную революцию.
– Да, попал в компанию, – прервал ее Мыльников. – Вымогателем был, взяточником был, теперь вот стал убийцей, но вот политическим преступником еще не был.
– Придется, Семен, это гораздо интереснее, поверь – как-то буднично сказала Тамара и продолжила. – И вот, профессору Кузнецову, заместителю председателя Центрального совета Партии народной свободы приходит идея найти библиотеку Ивана Грозного, продать ее, разумеется, за рубеж. А на вырученные деньги все же эту самую национальную революцию замутить. Тьфу ты, опять не смогла обойтись без жаргона.
– Не извиняйтесь, княжна, о таких вещах надо говорить адекватным языком. Тем более, что вы должны быть понятой не только мною и подполковником, но и нашими юными друзьями, – заметил Кузнецов.
– Согласна, профессор. Итак, вы докладываете ваши соображения председателю Центрального совета. Он, разумеется «за», но помочь вам особо не может. Но рекомендует привлечь к поискам сочувствующего вашим идеям журналиста и человека с авантюрной жилкой Юрия Половцева.
Человека, – она на мгновение запнулась, – интересного, яркого, нестандартного. Убежденного русского националиста и немного анархиста. Человека великодушного, не растратившего детского восприятия жизни. Человека, который сразу загорелся этой идеей, еще не понимая, какой опасности он себя подверг.
Тамара замолчала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107