Фалалей – а именно под таким псевдонимом молодой человек строчил в журнал – после каждого тоста старался перекричать всех и рассказать очередной анекдот весьма игривого свойства. Чаще всего обращался он к статному брюнету напротив, который сидел рядом с озлобленным Мурычем. Этот томный жеманник оказался театральным обозревателем Модестом Синеоковым. Даже о примадоннах он писал злобно и развязно, что не пугало госпожу Май. Разоблачительный пафос отвечал тайным желаниям читательниц журнала…
Были за столом еще какие-то статистики, корректоры, фотографы, метранпажи, но их фамилий Самсон не запомнил. К тому же Ася и Аля все чаще поглядывали на него и что-то шептали друг другу.
Самсону внезапно стало грустно. «Что я здесь делаю? – спросил он мысленно самого себя. – Зачем мне все эти люди? Где моя Эльза? »
Собравшаяся публика показалась ему безумно чужой, ни с кем из них не хотелось знакомиться ближе. Оглядывая развязных, жующих и пьющих журналистов, он с неприязнью думал о том, что никогда не станет таким, как они…
– О, кто к нам пожаловал! Сам господин Либид!
Фалалей вскочил с места и закричал на весь зал, театрально раскинув руки, в одной из которых был фужер, а в другой – папироса, ибо все давно курили, не обращая внимания на дам.
Самсон обернулся. К госпоже Май действительно пробирался его дорожный друг, ныне облаченный в изысканный фрачный костюм. Ольга Леонардовна подала ручку для поцелуя и потрепала Эдмунда по свежевыбритой щеке.
– Зачем же ты, шалун, опаздываешь? – игриво спросила она, и Самсон понял, что выпитое подействовало и на нее.
– Прости, ма шер, – проворковал господин Либид, – дела. Но я вижу, мой протеже пришелся тебе по вкусу.
– Еще не распробовала, – двусмысленно ответила Ольга и засмеялась. – Иди садись. Что-нибудь пишешь?
– Пишу, Олюшка, пишу. Бомба будет – фельетон о депутате-развратнике.
– Заплачу вдвое, если публике удастся раскрыть инициалы, – жестко сказала после краткой паузы Ольга и опасливо покосилась на Самсона. – Впрочем, о делах потом. Выпей.
Эдмунд подмигнул за ее спиной Самсону и направился в дальний конец стола, где устроился рядом с переводчиком, поскольку громогласный Фалалей уже двигался к Ольге.
– Вот что, дружок, – заявила она властно фельетонисту, – я сейчас отбываю. Нет сил оставаться в вашем свинарнике. Да и вы мучаетесь. Ведь разнуздаться-то хочется, признайся?
– Лично мне – нет, – быстро ответил Фалалей. – А другие, пожалуйста.
– Так вот и разнуздывайтесь. А меня увольте. Самсона поручаю тебе. Сегодня вечером за него отвечаешь. Пусть в непринужденной обстановке, по-мужски, сойдется с коллегами. С завтрашнего дня будет у тебя стажером. Через месяц скажешь, на что он нам может сгодиться. За обучение тебе доплачу.
– А за доплату я готов всю жизнь натаскивать щенков.
Фалалей засмеялся, обнажив редкие короткие зубы. Глупо-беззащитный вид его помешал Самсону рассердиться. Да и по возрасту Фалалей не далеко ушел от него, на вид этому круглолицему молодому человеку можно было дать лет двадцать пять, волосы стрижены бобриком, густая, чуть удлиненная бородка, пышные усы. Самсону новоявленный наставник внушал доверие.
– Вот со стихов и начните, – предложила Ольга, поднимаясь.
Гулянье достигло уже такой степени, что говорили все разом и никто никого не слушал. Не попрощавшись со своим юным сотрудником, госпожа Май в сопровождении рыбоглазого помощника покинула банкетный зал.
На освободившееся место тут же плюхнулся Фалалей.
– Так вы – поэт? Прочтите что-нибудь.
Самсон шепотом продекламировал свои лучшие строки о бледном призраке и скакуне. Фалалей, едва не распластавшись животом над тарелками и судками, достал из вазы апельсин и пытался сделать так, чтобы апельсин докатился до бутылки и, отскочив, вернулся к нему.
– Хотите анекдот? – предложил Фалалей. – Тетушка рассказывает маленькому племяннику: «Представь себе, Ванечка, вчера, когда я от вас так поздно уходила, я увидела на улице мужчину. Как я побежала! » – «Ну и что, тетя, ты его поймала? »
Он расхохотался и вновь покатил апельсин к бутылке. Апельсин врезался в фужер с шампанским и опрокинул его на брюки музыкального обозревателя. Оскорбленный обозреватель вскочил и бросился вон из зала.
– Пошел в бильярд резаться, – злорадно сообщил Фалалей, – так ему и надо, хоть я и не специально его облил. Но случай есть Божья месть – брал в долг у меня три рубля еще в прошлом году, а до сих пор не возвратил.
– Он, наверное, нуждается, стеснен в средствах, – откликнулся Самсон, обиженный равнодушием Фалалея к своим стихам.
Но тот, с сожалением глядя на закатившийся апельсин, сказал:
– Если бы вы лучше знали теорию господина Фрейда, то стихов таких не писали бы. Ведь вы в них будто голый, понимаете?
– Нет, не понимаю, – Самсон побледнел, – а кто такой Фрейд?
– Тихо, вставайте и идите за мной в бильярдную, – зашипел Фалалей, – а то на вас, кажется, Синеоков глаз положил, как бы не пристал. А в бильярдную он не явится. Там, видите ли, потом пахнет.
И господин Черепанов повлек Самсона в бильярдную. Там, мельком взглянув на Лиркина и Арцыбашева с киями в руках, он потащил стажера к окну.
– Понимаете, мой юный друг, я человек опытный и много на своем веку повидал. Так что не тушуйтесь. Ольга вас соблазнила? Поймала, так сказать?
– Нет, – Самсон растерялся, – я только вчера приехал.
– Слава Богу, – махнул рукой Фалалей, – но все равно. О чем же ваши стихи? Ваши стихи о том, что вы попали в сети к опытной женщине старше вас и вступили с ней в порочную связь. Раненько, скажу вам, раненько.
Самсон открыл рот.
– Фрейд здесь прет изо всех щелей, – продолжил пьяный наставник доверительно, – но вы не виноваты. Слух надо развивать. Ведь какие неприличные сочетания звуков вы нагромоздили!
– Какие? – Юный поэт похолодел. – Я ничего такого не хотел.
– Верю, дружок, верю, но куда ж денешься от истины? Как там у вас в третьей строке? «И бледный призрак в ночь лихую». Мороз по коже! А в начале второй? «И буду ласк твоих алкать». Ужас!
– А почему же господин Либид мне ничего об этом не сказал? – растерялся Самсон.
– Господин Либид? – Фалалей закусил губу. – Откуда его знаешь?
– В поезде познакомились. – Самсон обрадовался, что наставник перешел на «ты».
– В карты играли?
– Играли.
– И он тебя к Ольге направил?
– Откуда вы знаете?
– Из своих источников. Кое-что о его проделках слышал. Впрочем, он мастер по Фрейду, так что будь с ним осторожен.
– А он мне понравился, – признался огорченно Самсон, – хотя на вокзале меня оставил… А что вы думаете о вчерашнем убийстве извозчика?
– Якова-то? – Фалалей усмехнулся. – Его фамилия Чиндяйкин. Молодой парень. Бороду нацепил по указанию хозяина, чтобы солидней выглядеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Были за столом еще какие-то статистики, корректоры, фотографы, метранпажи, но их фамилий Самсон не запомнил. К тому же Ася и Аля все чаще поглядывали на него и что-то шептали друг другу.
Самсону внезапно стало грустно. «Что я здесь делаю? – спросил он мысленно самого себя. – Зачем мне все эти люди? Где моя Эльза? »
Собравшаяся публика показалась ему безумно чужой, ни с кем из них не хотелось знакомиться ближе. Оглядывая развязных, жующих и пьющих журналистов, он с неприязнью думал о том, что никогда не станет таким, как они…
– О, кто к нам пожаловал! Сам господин Либид!
Фалалей вскочил с места и закричал на весь зал, театрально раскинув руки, в одной из которых был фужер, а в другой – папироса, ибо все давно курили, не обращая внимания на дам.
Самсон обернулся. К госпоже Май действительно пробирался его дорожный друг, ныне облаченный в изысканный фрачный костюм. Ольга Леонардовна подала ручку для поцелуя и потрепала Эдмунда по свежевыбритой щеке.
– Зачем же ты, шалун, опаздываешь? – игриво спросила она, и Самсон понял, что выпитое подействовало и на нее.
– Прости, ма шер, – проворковал господин Либид, – дела. Но я вижу, мой протеже пришелся тебе по вкусу.
– Еще не распробовала, – двусмысленно ответила Ольга и засмеялась. – Иди садись. Что-нибудь пишешь?
– Пишу, Олюшка, пишу. Бомба будет – фельетон о депутате-развратнике.
– Заплачу вдвое, если публике удастся раскрыть инициалы, – жестко сказала после краткой паузы Ольга и опасливо покосилась на Самсона. – Впрочем, о делах потом. Выпей.
Эдмунд подмигнул за ее спиной Самсону и направился в дальний конец стола, где устроился рядом с переводчиком, поскольку громогласный Фалалей уже двигался к Ольге.
– Вот что, дружок, – заявила она властно фельетонисту, – я сейчас отбываю. Нет сил оставаться в вашем свинарнике. Да и вы мучаетесь. Ведь разнуздаться-то хочется, признайся?
– Лично мне – нет, – быстро ответил Фалалей. – А другие, пожалуйста.
– Так вот и разнуздывайтесь. А меня увольте. Самсона поручаю тебе. Сегодня вечером за него отвечаешь. Пусть в непринужденной обстановке, по-мужски, сойдется с коллегами. С завтрашнего дня будет у тебя стажером. Через месяц скажешь, на что он нам может сгодиться. За обучение тебе доплачу.
– А за доплату я готов всю жизнь натаскивать щенков.
Фалалей засмеялся, обнажив редкие короткие зубы. Глупо-беззащитный вид его помешал Самсону рассердиться. Да и по возрасту Фалалей не далеко ушел от него, на вид этому круглолицему молодому человеку можно было дать лет двадцать пять, волосы стрижены бобриком, густая, чуть удлиненная бородка, пышные усы. Самсону новоявленный наставник внушал доверие.
– Вот со стихов и начните, – предложила Ольга, поднимаясь.
Гулянье достигло уже такой степени, что говорили все разом и никто никого не слушал. Не попрощавшись со своим юным сотрудником, госпожа Май в сопровождении рыбоглазого помощника покинула банкетный зал.
На освободившееся место тут же плюхнулся Фалалей.
– Так вы – поэт? Прочтите что-нибудь.
Самсон шепотом продекламировал свои лучшие строки о бледном призраке и скакуне. Фалалей, едва не распластавшись животом над тарелками и судками, достал из вазы апельсин и пытался сделать так, чтобы апельсин докатился до бутылки и, отскочив, вернулся к нему.
– Хотите анекдот? – предложил Фалалей. – Тетушка рассказывает маленькому племяннику: «Представь себе, Ванечка, вчера, когда я от вас так поздно уходила, я увидела на улице мужчину. Как я побежала! » – «Ну и что, тетя, ты его поймала? »
Он расхохотался и вновь покатил апельсин к бутылке. Апельсин врезался в фужер с шампанским и опрокинул его на брюки музыкального обозревателя. Оскорбленный обозреватель вскочил и бросился вон из зала.
– Пошел в бильярд резаться, – злорадно сообщил Фалалей, – так ему и надо, хоть я и не специально его облил. Но случай есть Божья месть – брал в долг у меня три рубля еще в прошлом году, а до сих пор не возвратил.
– Он, наверное, нуждается, стеснен в средствах, – откликнулся Самсон, обиженный равнодушием Фалалея к своим стихам.
Но тот, с сожалением глядя на закатившийся апельсин, сказал:
– Если бы вы лучше знали теорию господина Фрейда, то стихов таких не писали бы. Ведь вы в них будто голый, понимаете?
– Нет, не понимаю, – Самсон побледнел, – а кто такой Фрейд?
– Тихо, вставайте и идите за мной в бильярдную, – зашипел Фалалей, – а то на вас, кажется, Синеоков глаз положил, как бы не пристал. А в бильярдную он не явится. Там, видите ли, потом пахнет.
И господин Черепанов повлек Самсона в бильярдную. Там, мельком взглянув на Лиркина и Арцыбашева с киями в руках, он потащил стажера к окну.
– Понимаете, мой юный друг, я человек опытный и много на своем веку повидал. Так что не тушуйтесь. Ольга вас соблазнила? Поймала, так сказать?
– Нет, – Самсон растерялся, – я только вчера приехал.
– Слава Богу, – махнул рукой Фалалей, – но все равно. О чем же ваши стихи? Ваши стихи о том, что вы попали в сети к опытной женщине старше вас и вступили с ней в порочную связь. Раненько, скажу вам, раненько.
Самсон открыл рот.
– Фрейд здесь прет изо всех щелей, – продолжил пьяный наставник доверительно, – но вы не виноваты. Слух надо развивать. Ведь какие неприличные сочетания звуков вы нагромоздили!
– Какие? – Юный поэт похолодел. – Я ничего такого не хотел.
– Верю, дружок, верю, но куда ж денешься от истины? Как там у вас в третьей строке? «И бледный призрак в ночь лихую». Мороз по коже! А в начале второй? «И буду ласк твоих алкать». Ужас!
– А почему же господин Либид мне ничего об этом не сказал? – растерялся Самсон.
– Господин Либид? – Фалалей закусил губу. – Откуда его знаешь?
– В поезде познакомились. – Самсон обрадовался, что наставник перешел на «ты».
– В карты играли?
– Играли.
– И он тебя к Ольге направил?
– Откуда вы знаете?
– Из своих источников. Кое-что о его проделках слышал. Впрочем, он мастер по Фрейду, так что будь с ним осторожен.
– А он мне понравился, – признался огорченно Самсон, – хотя на вокзале меня оставил… А что вы думаете о вчерашнем убийстве извозчика?
– Якова-то? – Фалалей усмехнулся. – Его фамилия Чиндяйкин. Молодой парень. Бороду нацепил по указанию хозяина, чтобы солидней выглядеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66