Ты помнишь, что он был у нее в руках и в квартире?
— Нет, не помню, но она должна была принести его, если потом из него застрелилась.
— Ты уверена, что в квартире кроме вас двоих никого не было? Может быть, кто-нибудь прятался?
— Я уверена, что там никого не было. Когда мы поднялись туда, черная заставила меня заглянуть во все утолки и убедиться, что там «нет никого из заговорщиков». Я заглянула всюду, даже в шкаф и под кровать. Никого там не было.
— Лучше бы ты не заглядывала, — с горечью произношу я. — Тогда у тебя еще оставался бы шанс выпутаться из этой истории. Суд мог бы принять теорию убийцы, укрытого где-нибудь в квартире. А уж если ты сама утверждаешь, что там никого не было, автоматически напрашивается вывод, что ее застрелила ты сама.
— Я была на лестнице, по другую сторону двери. Она совершила самоубийство.
— Выстрелом в спину? Первый раз в жизни слышу, чтобы кто-нибудь умудрился выстрелить себе в спину.
— Ей стреляли в спину? — удивляется Майка. — Ты это точно знаешь?
— Совершенно точно. Я еще удивился, что так мало крови, но теперь понимаю, что кровь впиталась в плащ. Что с ним стало?
— После того, как я убедилась, что черная мертва, я вышла из квартиры и поехала на встречу со шведскими киношниками. Плащ я взяла с собой, но надеть его, естественно, не могла. И отдать его в гардероб в таком виде не могла тоже. Я свернула его в комок и затолкнула в камин в прихожей помещения, где проходила встреча. После окончания встречи я не смогла взять его оттуда, так как выходила в окружении минимум десяти особ. Я поехала домой и позвонила Франку.
— Ага, значит, ты говорила с ним не о каком-то там диалоге, а о плаще, оставленном в камине. Теперь я все понимаю. Встреча со шведами проходила в «Селекте», не правда ли?
— В «Селекте». Я не рассказала Франку обо всех подробностях случившегося, только попросила его поехать в «Селект», вынуть мой плащ из камина и привезти его мне. И никому ни слова, иначе я пропала.
— Теперь я припоминаю, что видел этот плащ, — говорю я. — Он лежал свернутый под ванной, я заметил его в процессе разукрашивания соседки твоей помадой. Что ты сказала Франку по поводу плаща?
— Я сказала правду. Все как было. Мы посоветовались, стоит ли предупреждать тебя, что у тебя в квартире находится труп, и решили воздержаться.
— Нельзя признать это вершиной лояльности с вашей стороны!
— Почему? Я считала, что ты легко найдешь выход из ситуации. И не такие вещи ты распутывал довольно быстро, — говорит Майка. — А вот мне как раз совсем не стоило быть впутанной во все это. Я должна заботиться о своей репутации, это у меня даже в контракте проставлено.
— Но ты должен был хоть намекнуть мне, — говорю я Франку. — Почему ты не шепнул мне ни слова?
— Майка просила меня соблюдать тайну, — пытается оправдаться Франк.
— Я знаю, почему ты промолчал, — заявляю я. — Потому, что ты уверен, что черную застрелила Майка. Либо сговорившись с тобой, либо по собственной инициативе. Может быть, ты послал ее на встречу с черной лишь затем, чтобы она побеседовала с нею и склонила ее к молчанию. А тем временем черная встретила Майку с револьвером в руке, из которого она уже успела застрелить Нусьо. И именно в этот момент револьвер вдохновил Майку на то, чтобы избавиться от черной раз и навсегда простейшим способом. Она рассказала тебе об этом по телефону или позже, когда мы приехали к ней с плащом и кальвадосом. И с этого момента ты уже вынужден был поддерживать ее, так как она убила черную в ваших общих интересах.
— Я не имел никакого понятия о черной, — усталым голосом возражает Франк. — Не разговаривал с нею по телефону, и она не могла иметь ко мне каких-либо претензий. Я не совершал плагиат и абсолютно самостоятельно придумал сценарий «Черной лестницы».
— Ты утверждаешь, что никогда не держал в руках рукопись черной? Но ведь она послала свои новеллы в Издательство еще тогда, когда ты работал там.
— Не думаешь ли ты, что я читал всю халтуру, приходящую в Издательство? — спрашивает меня Франк. — Я не надрывался на работе, уверяю тебя, и думаю, что шедевр черной лежит где-нибудь в архиве Издательства, покрытый приличным слоем пыли.
— А может быть, Майка действительно ничего не знала о черной и ее претензиях. И действительно пришла, чтобы пригласить меня на встречу в «Селект». А потом узнала обо всем от черной, поняла, чем вам это грозит, и схватилась за револьвер…
— Что ты за человек! — заламывает руки Майка. — Я же говорю тебе, что я ее не убивала. Я не имела представления, что. она имеет что-то общее с «Черной лестницей». Да она ни о чем таком и не говорила. Я уверена, что она совершила самоубийство. Никто бы в этом и не сомневался, если бы я не сотворила этой глупости с револьвером.
— А как там было с этим револьвером? — вставляю я.
— После смерти черной я вышла из квартиры в таком состоянии, что не отдавала себе отчета в своих действиях. Схватила револьвер и спрятала его в нишу гидранта вместе с ключом. Не знаю, что на меня наехало? Если бы револьвер нашли рядом с телом черной, не было бы всего этого замешательства.
— Сомневаюсь, — заявляю я. — Во-первых, никто не стреляет себе в плечи. Во-вторых, мне кажется, что выстрел был произведен на некотором расстоянии от жертвы. Я не исследовал этого особенно тщательно, но уверен, что именно таким будет результат профессионального осмотра тела. А поскольку в помещении были только ты и она…
— Я была на лестнице, — стонет Майка. — Как мне доказать тебе это?
— Ты не сможешь ничего доказать, — говорю я. — У тебя не было свидетеля.
— Там была я, — отзывается вдруг робкий голос.
15
Все оборачиваются и смотрят на Гильдегарду. Гильдегарда нервно ерошит свою растрепанную гриву и объясняет:
— Я всю ночь просидела на лестнице… ожидала кое-кого. И как раз находилась на лестничной клетке между этажами, когда открылась дверь квартиры наверху и вышла эта прелестная дама, — здесь Гильдегарда прерывается и указывает на Майку. — Она вышла и еще держалась за дверную ручку, когда что-то там в квартире грохнуло. Тогда эта дама вернулась в квартиру и через некоторое время снова вышла из нее и начала спускаться по лестнице. Я забилась в угол, дама меня не заметила, сошла на второй этаж, что-то там делала у ниши с гидрантом, потом вышла в вестибюль и на улицу. Я видела все это совершенно точно.
— Во сколько это было, в котором часу? — спрашиваю я.
— У меня нет часов. Это было не очень поздно, скорее всего около десяти.
— Вы слышали выстрел в квартире?
— Я не знала, что это выстрел. Он был не очень громкий. Так; словно хлопнуло окно или дверь. Только теперь я поняла, что это был выстрел.
— Вы могли бы поклясться, что в момент, когда раздался выстрел, эта дама была уже на лестнице и дверь была закрыта?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
— Нет, не помню, но она должна была принести его, если потом из него застрелилась.
— Ты уверена, что в квартире кроме вас двоих никого не было? Может быть, кто-нибудь прятался?
— Я уверена, что там никого не было. Когда мы поднялись туда, черная заставила меня заглянуть во все утолки и убедиться, что там «нет никого из заговорщиков». Я заглянула всюду, даже в шкаф и под кровать. Никого там не было.
— Лучше бы ты не заглядывала, — с горечью произношу я. — Тогда у тебя еще оставался бы шанс выпутаться из этой истории. Суд мог бы принять теорию убийцы, укрытого где-нибудь в квартире. А уж если ты сама утверждаешь, что там никого не было, автоматически напрашивается вывод, что ее застрелила ты сама.
— Я была на лестнице, по другую сторону двери. Она совершила самоубийство.
— Выстрелом в спину? Первый раз в жизни слышу, чтобы кто-нибудь умудрился выстрелить себе в спину.
— Ей стреляли в спину? — удивляется Майка. — Ты это точно знаешь?
— Совершенно точно. Я еще удивился, что так мало крови, но теперь понимаю, что кровь впиталась в плащ. Что с ним стало?
— После того, как я убедилась, что черная мертва, я вышла из квартиры и поехала на встречу со шведскими киношниками. Плащ я взяла с собой, но надеть его, естественно, не могла. И отдать его в гардероб в таком виде не могла тоже. Я свернула его в комок и затолкнула в камин в прихожей помещения, где проходила встреча. После окончания встречи я не смогла взять его оттуда, так как выходила в окружении минимум десяти особ. Я поехала домой и позвонила Франку.
— Ага, значит, ты говорила с ним не о каком-то там диалоге, а о плаще, оставленном в камине. Теперь я все понимаю. Встреча со шведами проходила в «Селекте», не правда ли?
— В «Селекте». Я не рассказала Франку обо всех подробностях случившегося, только попросила его поехать в «Селект», вынуть мой плащ из камина и привезти его мне. И никому ни слова, иначе я пропала.
— Теперь я припоминаю, что видел этот плащ, — говорю я. — Он лежал свернутый под ванной, я заметил его в процессе разукрашивания соседки твоей помадой. Что ты сказала Франку по поводу плаща?
— Я сказала правду. Все как было. Мы посоветовались, стоит ли предупреждать тебя, что у тебя в квартире находится труп, и решили воздержаться.
— Нельзя признать это вершиной лояльности с вашей стороны!
— Почему? Я считала, что ты легко найдешь выход из ситуации. И не такие вещи ты распутывал довольно быстро, — говорит Майка. — А вот мне как раз совсем не стоило быть впутанной во все это. Я должна заботиться о своей репутации, это у меня даже в контракте проставлено.
— Но ты должен был хоть намекнуть мне, — говорю я Франку. — Почему ты не шепнул мне ни слова?
— Майка просила меня соблюдать тайну, — пытается оправдаться Франк.
— Я знаю, почему ты промолчал, — заявляю я. — Потому, что ты уверен, что черную застрелила Майка. Либо сговорившись с тобой, либо по собственной инициативе. Может быть, ты послал ее на встречу с черной лишь затем, чтобы она побеседовала с нею и склонила ее к молчанию. А тем временем черная встретила Майку с револьвером в руке, из которого она уже успела застрелить Нусьо. И именно в этот момент револьвер вдохновил Майку на то, чтобы избавиться от черной раз и навсегда простейшим способом. Она рассказала тебе об этом по телефону или позже, когда мы приехали к ней с плащом и кальвадосом. И с этого момента ты уже вынужден был поддерживать ее, так как она убила черную в ваших общих интересах.
— Я не имел никакого понятия о черной, — усталым голосом возражает Франк. — Не разговаривал с нею по телефону, и она не могла иметь ко мне каких-либо претензий. Я не совершал плагиат и абсолютно самостоятельно придумал сценарий «Черной лестницы».
— Ты утверждаешь, что никогда не держал в руках рукопись черной? Но ведь она послала свои новеллы в Издательство еще тогда, когда ты работал там.
— Не думаешь ли ты, что я читал всю халтуру, приходящую в Издательство? — спрашивает меня Франк. — Я не надрывался на работе, уверяю тебя, и думаю, что шедевр черной лежит где-нибудь в архиве Издательства, покрытый приличным слоем пыли.
— А может быть, Майка действительно ничего не знала о черной и ее претензиях. И действительно пришла, чтобы пригласить меня на встречу в «Селект». А потом узнала обо всем от черной, поняла, чем вам это грозит, и схватилась за револьвер…
— Что ты за человек! — заламывает руки Майка. — Я же говорю тебе, что я ее не убивала. Я не имела представления, что. она имеет что-то общее с «Черной лестницей». Да она ни о чем таком и не говорила. Я уверена, что она совершила самоубийство. Никто бы в этом и не сомневался, если бы я не сотворила этой глупости с револьвером.
— А как там было с этим револьвером? — вставляю я.
— После смерти черной я вышла из квартиры в таком состоянии, что не отдавала себе отчета в своих действиях. Схватила револьвер и спрятала его в нишу гидранта вместе с ключом. Не знаю, что на меня наехало? Если бы револьвер нашли рядом с телом черной, не было бы всего этого замешательства.
— Сомневаюсь, — заявляю я. — Во-первых, никто не стреляет себе в плечи. Во-вторых, мне кажется, что выстрел был произведен на некотором расстоянии от жертвы. Я не исследовал этого особенно тщательно, но уверен, что именно таким будет результат профессионального осмотра тела. А поскольку в помещении были только ты и она…
— Я была на лестнице, — стонет Майка. — Как мне доказать тебе это?
— Ты не сможешь ничего доказать, — говорю я. — У тебя не было свидетеля.
— Там была я, — отзывается вдруг робкий голос.
15
Все оборачиваются и смотрят на Гильдегарду. Гильдегарда нервно ерошит свою растрепанную гриву и объясняет:
— Я всю ночь просидела на лестнице… ожидала кое-кого. И как раз находилась на лестничной клетке между этажами, когда открылась дверь квартиры наверху и вышла эта прелестная дама, — здесь Гильдегарда прерывается и указывает на Майку. — Она вышла и еще держалась за дверную ручку, когда что-то там в квартире грохнуло. Тогда эта дама вернулась в квартиру и через некоторое время снова вышла из нее и начала спускаться по лестнице. Я забилась в угол, дама меня не заметила, сошла на второй этаж, что-то там делала у ниши с гидрантом, потом вышла в вестибюль и на улицу. Я видела все это совершенно точно.
— Во сколько это было, в котором часу? — спрашиваю я.
— У меня нет часов. Это было не очень поздно, скорее всего около десяти.
— Вы слышали выстрел в квартире?
— Я не знала, что это выстрел. Он был не очень громкий. Так; словно хлопнуло окно или дверь. Только теперь я поняла, что это был выстрел.
— Вы могли бы поклясться, что в момент, когда раздался выстрел, эта дама была уже на лестнице и дверь была закрыта?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43