— Вы знаете каких-нибудь его приятелей?
— Да к нему всякие заходили, о чем-то шептались по углам, но я их не знаю, темные типы, мне таких знакомых не нужно.
— Где Пилц работал раньше? — спрашиваю я.
— Этого я не знаю, — говорит девушка. — Даже подозреваю, что он не был никаким кельнером. Не очень-то у него это получалось.
— А зачем тогда толстяк принял такого на работу?
— Чтобы платить поменьше. Хозяин страшный скупердяй. Знаете, что я думаю? Пилц, наверное, сидел до этого в тюрьме. Очень уж он не хотел рассказывать, чем занимался перед тем, как пришел к нам. Вообще, выглядел он как уголовник.
— А вы хотели выйти за него замуж?
Девушка смотрит на меня с выражением лица, говорящим, что одно другому не помеха.
— Поищем его, — заявляю я. — Сначала проверим, не попал ли он снова в тюрьму. Как его имя?
— Антони. Но я слышала, как приятели называли его «Нусьо».
— Позвоню, выясню, — говорю я. — Как только узнаю что-нибудь, дам знать. Вы сейчас возвращаетесь в бар?
— Да, толстяк отпустил меня только на полчаса. И то с огромным трудом. Не может справиться сам. Жена в кухне, он за буфетом, и еще весь зал нужно обслужить — это не шутка.
— А когда был кельнер, чем вы занимались?
— Я была на кухне. Мыла посуду и выдавала порции через окошко…Я должна вам заплатить задаток? — говорит она смущенно.
— Заплатите, когда ваш Нусьо вам вернет, — говорю я (хотя понимаю, что надежда на это слабая). — А пока у вас есть возможность отплатить за услугу другим способом. Припомните что-нибудь о той даме в черном, которая вчера вечером звонила от вас.
— А я думала, что та дама ужинала, — говорит кельнерша.
— Может быть, и ужинала, но во всяком случае звонила она от вас, это точно. Мне очень важна любая информация о ней.
— Может быть, что-нибудь припомню, постараюсь, — говорит кельнерша. — Если бы я хоть знала, как эта дама выглядела…
В это мгновение двери кабинета распахиваются, Майка стоит у порога и в яростном нетерпении жестикулирует мне.
— Ну, вы подумайте, я зайду в бар попозже, — провожаю я кельнершу.
Вхожу в кабинет.
— Майка, будь ангелом и потерпи еще один звонок. Пумс, соедини меня с номером, записанным красным карандашом на стене у столика, пусть знает, что у меня есть секретарша.
Пумс срывается с кресла так азартно, что задевает этажерку, с которой с треском слетает гипсовая фигурка. Амур и Психея — прощальный подарок Нины. Фигурка вдребезги. Пумс издает стон отчаяния и бросается собирать осколки. При этом смахивает со стола свою сумочку, из которой вываливаются все ее убогие принадлежности и смешиваются с кусочками гипса. Собираю с пола и укладываю обратно в сумочку ее содержимое. Майка добавляет щербатый гребешок, вытащенный ею из-под кресла. Пумс собирает в узелок бренные останки мифической пары и убирает его в ящик своего столика.
— Мне так неудобно, — говорит она с огорчением. — Я куплю вам такую же из первого жалованья.
— Не вздумай, — протестую я. — Ты не могла придумать ничего лучшего, как кокнуть это гипсовое свинство. Соединяй меня с номером, который я дал тебе.
— Господин адвокат Рифф будет говорить с вами, — произносит Пумс в трубку и вручает ее мне.
— Роберт? — спрашиваю я.
— В чем дело?
— Мне нужно получить информацию.
— Весь следственный отдел к вашим услугам, приказывайте, — произносит Роберт благоговейным тоном.
— Я хотел бы узнать кое-что о некоем Антони Пилце, по прозвищу «Нусьо». Есть у вас такой на учете?
— Загляну в картотеку. Пилц это его настоящая фамилия?
— Не имею представления. Под такой фамилией он числился до вчерашнего вечера в качестве кельнера в баре «Под Балконами».
— Пропал?
— Не пришел на работу, и в баре не знают, что с ним произошло.
— Его приметы?
— Возраст около тридцати, глаза не знаю какие, шатен, рост средний, щуплый…
— Адрес?
— Скорее всего фальшивый.
— Проверю. Позвоню тебе. У тебя новая секретарша? Судя по голосу сексапил довольно средний. Сходится?
— Ты украшение своей профессии, я всегда говорил это, — прощаюсь я и кладу трубку.
4
Выходим, ловим такси и добираемся до «Селекта». Это на другом краю города, но Майка платит и за такси. «Селект» это совсем не то, что бар «Под Балконами». «Селект» это прежде всего самая дорогая в городе гостиница. Здание, выходящее четырьмя фасадами на четыре улицы. Главный вход с Аллеи Моцарта. Великолепный холл ведет в ресторан и к бару. Но в эти заведения есть еще один вход с боковой улицы. Именно на ней и останавливается такси. Через скромные, не украшенные какой-либо вывеской двери входим в длинный коридор, заканчивающийся портьерой. За портьерой — гардероб, зал ресторана, коктейль-бар и кафе. Рандеву элегантного мира. Моднейшее место нынешнего сезона.
Усаживаемся в укромном уголке. Майка заказывает сок сельдерея и овощное желе («только несладкое», предупреждает она), я — двойной кальвадос. Кельнер исчезает. Остаемся наедине.
— Майка, мне нужно поговорить с тобой, — начинаю я.
— Валяй, — разрешает Майка. — И так вижу по твоей мине, что ты собираешься основательно побеседовать.
— Только пересядь сначала, потому что если ты будешь сидеть против зеркала, ты не сумеешь сосредоточиться, — заявляю я. Майка пересаживается. Располагаемся теперь плечо к плечу.
— С каких пор ты стала клептоманкой? — спрашиваю я.
— Клептоманкой? — удивляется Майка.
— Может быть, это какой-то рекламный трюк? Черт его знает, вероятно, это так нужно, чтобы Майя Поляк отличалась чем-то сенсационным, каким-нибудь «неврозом, вследствие постоянного раздвоения личности в творческой работе артистки», проявляющимся в данном случае в форме клептомании. Отсюда серийные интервью психиатров о клептомании, слезные признания Майи Поляк о позорной тайне, которую она тщательно скрывала до того самого мгновения, когда выяснилось, что это почетная тайна, далее — пикантные подробности о кражах в домах друзей и гардеробах студии, фотографии украденных предметов, упрятанных Майкой в печке, интервью со случайными свидетелями ее болезненных «подвигов», к каковым свидетелям и я отныне буду иметь честь принадлежать, одним словом — журналистский шлягер на службе твоей популярности.
— К кому ты имеешь честь принадлежать? — спрашивает Майка.
— К свидетелям твоих клептоманских склонностей. Я видел, как ты украла у Пумс губную помаду.
— Я украла помаду?
— Ты подняла с пола помаду, которая выпала из ее сумочки, и украдкой переправила ее в кармашек твоего платья, где она и находится в данный момент. Давай помаду и забудем об этом. Скажу, что нашел ее под столом.
— Не отдам, — отвечает Майка, совершенно не выбитая из колеи моей проповедью. — Это моя помада!
— Она выпала из сумочки Пумс, я видел, как ты подняла ее вместе с расческой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43