— Я буду удовлетворен, если тебе удастся доказать, что ты ее не убивала. Послушай. Ты познакомилась в Монфлер с Кларой. Возможно, что ты не ходила с ней на «Черную лестницу». Возможно, что «Черная лестница» и не шла в Монфлер, но могло случиться так, что фильм шел в каком-нибудь окраинном кинотеатре, в который Клара попала случайно. Достаточно того, что она рассказала тебе, что это она автор сценария, а не человек, указанный на афише. Разумеется ты ни словом не выдала, что являешься женой этого человека. Ты выслушала всю историю о новеллах, отосланных в Издательство детективной литературы, и о депозите, хранящемся в моем сейфе. Клара не скрывала от тебя, что имеет намерение прямо из Монфлер приехать сюда и заявить о своих правах. Ты одобрила эту ее идею и даже предложила ей небольшую помощь. Ты сказала, что знаешь адвоката Риффа, но уже сына, не отца, и дала Кларе его домашний номер телефона. Разумеется, не мой настоящий номер. Ты вовсе не была заинтересована в том, чтобы я узнал, что именно лежит в моем сейфе.
— А чей же номер я дала ей? — спрашивает Ванда.
— Номер телефона твоего любовника, потому что во все это замешан кроме тебя какой-то мужчина. Разумеется, любовник. Ты поехала в Монфлер, чтобы встретиться с ним. Вы были там вместе, может быть, для конспирации в разных пансионатах. Клара записала номер телефона, и вы расстались. Ты рассказала обо всем своему любовнику, вы сели в поезд, приехали сюда и в его квартире ждали звонка. Наконец, вчера вечером Клара позвонила. Твой воздыхатель представился ей в качестве меня и велел ей пойти в канцелярию, обещая, что вскоре там появится. Но это не он пошел на свидание. Он остался у себя дома, а ты поехала на такси к своему дому, взяла там автомобиль Франка и приехала сюда. Я допускаю, что когда ты остановилась на этой улице, на неразрешенной стороне, как заметил привратник, ты увидела Майку, входящую в подъезд. Это несколько изменило твои планы. Вместо того, чтобы войти через главный вход, ты поднялась по пожарной лестнице, дверцу которой Нусьо взломал еще перед этим. Через окно ты заглянула в канцелярию, как раз когда черная и Майка искали по углам привидение. В какой-то момент Клара подошла к окну, ты быстро отстранилась, а когда снова заглянула в окно, Клары и Майки уже не было, зато на подоконнике лежал револьвер, который Клара в рассеянности там оставила. И тогда ты услышала голоса с верхнего этажа. Окно моей кухни было открыто и разговор был отчетливо слышен. Ты сориентировалась, что черная и Майка находятся в моей квартире, взяла револьвер, поднялась по пожарным ступенькам, встала у окна моей кухни и услышала, как черная пообещала Майке рассказать всю свою трагедию. Ты не могла допустить этого. В момент, когда Майка вышла на лестницу, ты выстрелила в Клару и через решетку забросила револьвер в комнату. Потом спустилась вниз, отогнала автомобиль к дому Франка, вернулась к любовнику, а сегодня утром встала, чтобы быть на вокзале вместе с поездом, на котором ты якобы должна была приехать. Я полагаю, что ты не проронила Франку ни слова обо всем этом деле. В середине дня ты позвонила любовнику и велела ему прийти сюда и похитить у меня компрометирующий документ. Я думаю" что вы уже успели уничтожить его.
— Ты — гений, — говорит Ванда с убеждением. — Не знаю, каким чудом ты смог обо всем этом догадаться, почти не имея для этого оснований, потому что в твоей истории пару деталей соответствуют истине. Поздравляю!
— Только пару деталей? Ты огорчаешь меня! Я думал, что наконец уже знаю все.
— До этого еще далеко, — уверяет меня Ванда. — Зачем, по-твоему, я стала бы до такой степени заботиться об интересах Франка, если люблю другого мужчину? Можешь ты мне ответить на это?
— Ты любишь другого мужчину, но уважаешь денежки Франка. Твой воздыхатель гол как сокол. Судебный процесс о плагиате означал бы для Франка финансовый крах. Тебе это совершенно не улыбалось.
— Зачем я стала бы посылать моего, как ты говоришь, любовника, чтобы он вынудил тебя отдать ему депозит, если ты перед этим уверял меня, что не знаешь комбинацию замка? Поскольку ты не знал комбинацию, не было никаких шансов, что ты сможешь разгадать ее под угрозой револьвера. Точно?
— Я говорил тебе, что не знаю комбинацию, но Нина, может быть, ее знает. Когда я звонил от тебя, то не застал ее дома, но ты могла предполагать, что полчаса спустя я уже дозвонился до нее, и Нина назвала мне комбинацию. Кстати, ты попалась, в основном потому, что напустила на меня этого типа в маске. Когда я увидел его в канцелярии с моим револьвером в руке, я сразу понял, что ты замешана в этом.
— Давай, давай! — крутит головой Ванда.
— Я только тебе рассказал, куда я сейчас прячу револьвер. Кроме нас двоих никто не знал этого тайника. Посторонний мог бы сто лет искать револьвер и никогда бы его не нашел. А этот, с лицом в маске, нашел его сразу. Нашел потому, что ты сказала ему, что револьвер лежит в «Фаусте».
— Мой ты Эркюль Пуаро! — восклицает Ванда.
— Прошло время шуток, — говорю я грустно, — ты крепко держишься на ногах, но тебе уже ничего не поможет.
— Но мне ничего и не грозит, — уверяет Ванда, — ты не сумеешь доказать ни одной из вещей, которые ты перечислил. О том, что она была в костюме, я догадалась случайно. Никакого любовника на тебя не натравливала. Я совершила только одну ошибку, но она не повлечет за собой никаких осложнений: позволила тебе догадаться, что вчера была в твоей канцелярии.
— Согласно моей концепции, ты была даже не внутри канцелярии, а только под окном, — говорю я, — через окно ты разглядывала кабинет и заметила на этажерке гипсовую фигурку, которой перед твоим отъездом не было, потому что Нина подарила мне ее только месяц назад. Сегодня утром Пумс, к счастью, разбила эту мерзость и спрятала осколки в ящик. Но ты знала, что это была фигурка работы Кановы. Знала, потому что вчера восхищалась ею во всем ее великолепии. Не может быть другого объяснения.
— Несмотря на это вся твоя история высосана из пальца, — говорит Ванда, соскальзывает со стола, становится посреди кухни, обращенная ко мне лицом, с нацеленным в мою сторону револьвером. Совершенно не напоминает в эту минуту болезненную сентиментальную девчонку, какой она обычно выглядит. Глаза у нее сейчас, как два ножа.
— Не двигайся! — командует она. — Если выдержишь без движения две минуты — умрешь, узнав всю правду. Если пошевелишься хоть чуть-чуть — погибнешь раньше.
17
Это самая идиотская ситуация из всех, что случались со мной до сих пор в жизни, и, наверное, более идиотской уже никогда не случится. Похоже даже на то, что вообще со мной больше ничего не случится.
— Слушай, Ванда, — начинаю я, но она прерывает.
— Заткнись! — говорит она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43