Она ведь в открытую флиртовала, заигрывала со всеми подряд”. Рассовывала стюардам завернутые в стодолларовые банкноты записочки с номером своей каюты, буквально топила всех своих знакомых в шампанском, словно это была просто вода. Даже капитану корабля не удалось избежать ее домогании.
На сегодняшнем коктейле у капитана миссис Уоткинс четырежды подходила к нему, чтобы, по круизному обычаю, сфотографироваться с ним. При этом она с ног до головы вся была увешана изумительными по красоте дорогущими украшениями. На ее костлявом черепе кое-как держалась тиара антикварной работы, инкрустированная бриллиантами и рубинами; на пальцах красовалось шесть колец, все с огромными драгоценными камнями; на запястье и на тощей, птичьей щиколотке старухи сверкали два похожих браслета с бриллиантами и изумрудами.
Капитан держался сверхвежливо и предупредительно. Раз за разом он склонял свою седую голову к столь же седой голове миссис Уоткинс и мило улыбался, заглядывая в объектив фотоаппарата. Затем капитан благодарил старуху и, поддерживая ее за локоток, направлял в зал к остальным пассажирам. Потом грациозно, с достоинством, поворачивался, чтобы приветствовать очередную пару прибывших на коктейль гостей. При этом он как бы даже не замечал, что миссис Уоткинс делала крутой вираж, хватала первый попавший под руку бокал с шампанским с подноса какого-нибудь официанта, залпом выпивала его и неровным шагом ковыляла в хвост очереди, ожидавшей возможности поздороваться с капитаном или при желании сфотографироваться с ним.
“Как это капитану удается? — поражался про себя Гевин. — Как он удерживает на лице вот эту профессионально безупречную улыбку, которая раз за разом идеально воспроизводится на сотнях фотографий? И так два вечера кряду в течение пяти дней каждого из круизов, выполняемых кораблем”. Капитан давал свои коктейли дважды за круиз. Делалось это для того, чтобы иметь возможность пригласить на них всех тысячу двести пассажиров. Думается, капитан мог бы прожить и без вида этих тысячи двухсот растянутых в показных улыбках “чи-и-из” шеренг зубов, большинство из которых, тем более, видимо, держались только благодаря клею “полигрип” и мастерству протезистов. “Что же касается капитана, то он, вероятно, и просыпается с той же профессиональной улыбкой, — предположил Гевин. — Вряд ли тут есть, чем гордиться. И зачем ему это только надо?”
После крепких коктейлей и еще целой серии бокалов горячительных напитков миссис Уоткинс решила, что ее старое тело заслужило некоторой паузы в любимейшем занятии всех участников любого круиза, неограниченном потреблении спиртного. Как следует поупражнявшись в искусстве самоотравления, миссис Уоткинс, спотыкаясь, направилась в свою каюту. На пути ей и попался Гевин, предложивший сопроводить даму до места назначения. Утробным иком выразив свое согласие на его предложение, миссис Уоткинс с благодарностью оперлась на протянутую неожиданным спутником руку. При этом застежка ее браслета зацепилась за рукав пиджака Гевина.
— Ой, надо будет мне, наконец, починить эту штуковину. А то недолго и потерять ее, — еле выговорила женщина.
Мысль о такой лакомой перспективе заставила Гевина алчно ухмыльнуться.
Веки миссис Уоткинс слипались все больше и больше, пока Гевин тащил ее до каюты. “Ну и работка у меня, — невесело размышлял он, — только и делаю, что пудрю мозги всем подряд пассажирам корабля. Но надо оставаться джентльменом в любых обстоятельствах”, — успокаивал он себя, помогая даме открыть дверь каюты. Они буквально ввалились в апартаменты миссис Уоткинс. Старая женщина тут же рухнула на кровать и мгновенно заснула. При этом браслет успел-таки соскочить с ее запястья и упасть на пол.
Гевин так и замер, уставившись на браслет. Долгие минуты он не решался двинуться. Он не знал, что предпринять. И тут вдруг в его голове промелькнула мысль о полной финансовой независимости.
Ведь можно спокойно будет сказать, что браслет, потерялся в течение вечера. И это будет вполне правдоподобно. Старуха ведь сама пробормотала только — что, дескать, застежка на этом браслете неисправна. Да и все вокруг видели, насколько она была пьяна под конец коктейля. Все будут считать, что потерять драгоценную вещь она могла в любой момент.
И все же, не слишком ли рискованно будет взять этот браслет? А что если начнут искать его по всему кораблю? Корабельная круизная компания души не чаяла в этой старушенции. Она ведь всегда отваливала кучу денег за свои апартаменты, а плавала она так часто, как было угодно ее капризной душе. Поэтому компания была и будет готова сделать все, чтобы удовлетворить любой каприз своей любимой клиентки. Нет, пожалуй, надо будет просто спрятать эту вещицу где-нибудь тут, в этой же каюте. А потом, когда ажиотаж вокруг пропажи спадет, можно будет опять сюда прийти и преспокойно взять браслет себе. Надо только придумать, как именно пробраться в каюту.
Страшно взволнованный, мокрый от пота, с бешенно колотящимся сердцем, Гевин пытался решить, куда лучше будет спрятать браслет. Ее Высочество, миссис Уоткинс, распростерлась поперек королевских размеров кровати. В трех шагах, справа от нее, располагалась величественная гостиная с мягкой мебелью в пастельных тонах, телевизором с широким экраном, изысканного дизайна музыкальной стереосистемой и баром. Вдоль одной из стен гостиной была оборудована стеклянная раздвижная дверь. Вела она на террасу. Рядом с ней Гевин и увидел то, что искал: шкафчик со спасательными жилетами. На этом круизе уже проводились занятия по безопасности плавания, так что никому больше и в голову не могло прийти снова залезть в этот шкафчик.
Гевин на цыпочках приблизился к кровати. Сдерживая дыхание, он наклонился и поднял с пола потрясающую конструкцию из изумрудов и бриллиантов. В разобранном виде эта вещица может потянуть и на целый миллион долларов. Гевин не мог поверить своим глазам. Дикая мысль пришла ему в голову. А что если взять у нее и остальные побрякушки? Мысль не желала покидать его. При этом он машинально продолжал перебирать в руках звенья поднятого браслета. И все же чувство вины, свойственное его ирландско-католической натуре, возобладало. Это чувство не дало ему совершить то, что, по его собственным понятиям, попадало напрямую в категорию смертных грехов. По той же ирландско-католической шкале ценностей, которой руководствовался Гевин, украсть лишь один браслет у такой богатой женщины, как миссис Уоткинс, — только простительная оплошность.
Миссис Уоткинс повернулась во сне и пробормотала что-то про капитана.
“Мне, пожалуй, лучше побыстрее смыться отсюда, — решил Гевин. — Какой-нибудь придурок мог меня заметить, когда я ее сюда тащил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
На сегодняшнем коктейле у капитана миссис Уоткинс четырежды подходила к нему, чтобы, по круизному обычаю, сфотографироваться с ним. При этом она с ног до головы вся была увешана изумительными по красоте дорогущими украшениями. На ее костлявом черепе кое-как держалась тиара антикварной работы, инкрустированная бриллиантами и рубинами; на пальцах красовалось шесть колец, все с огромными драгоценными камнями; на запястье и на тощей, птичьей щиколотке старухи сверкали два похожих браслета с бриллиантами и изумрудами.
Капитан держался сверхвежливо и предупредительно. Раз за разом он склонял свою седую голову к столь же седой голове миссис Уоткинс и мило улыбался, заглядывая в объектив фотоаппарата. Затем капитан благодарил старуху и, поддерживая ее за локоток, направлял в зал к остальным пассажирам. Потом грациозно, с достоинством, поворачивался, чтобы приветствовать очередную пару прибывших на коктейль гостей. При этом он как бы даже не замечал, что миссис Уоткинс делала крутой вираж, хватала первый попавший под руку бокал с шампанским с подноса какого-нибудь официанта, залпом выпивала его и неровным шагом ковыляла в хвост очереди, ожидавшей возможности поздороваться с капитаном или при желании сфотографироваться с ним.
“Как это капитану удается? — поражался про себя Гевин. — Как он удерживает на лице вот эту профессионально безупречную улыбку, которая раз за разом идеально воспроизводится на сотнях фотографий? И так два вечера кряду в течение пяти дней каждого из круизов, выполняемых кораблем”. Капитан давал свои коктейли дважды за круиз. Делалось это для того, чтобы иметь возможность пригласить на них всех тысячу двести пассажиров. Думается, капитан мог бы прожить и без вида этих тысячи двухсот растянутых в показных улыбках “чи-и-из” шеренг зубов, большинство из которых, тем более, видимо, держались только благодаря клею “полигрип” и мастерству протезистов. “Что же касается капитана, то он, вероятно, и просыпается с той же профессиональной улыбкой, — предположил Гевин. — Вряд ли тут есть, чем гордиться. И зачем ему это только надо?”
После крепких коктейлей и еще целой серии бокалов горячительных напитков миссис Уоткинс решила, что ее старое тело заслужило некоторой паузы в любимейшем занятии всех участников любого круиза, неограниченном потреблении спиртного. Как следует поупражнявшись в искусстве самоотравления, миссис Уоткинс, спотыкаясь, направилась в свою каюту. На пути ей и попался Гевин, предложивший сопроводить даму до места назначения. Утробным иком выразив свое согласие на его предложение, миссис Уоткинс с благодарностью оперлась на протянутую неожиданным спутником руку. При этом застежка ее браслета зацепилась за рукав пиджака Гевина.
— Ой, надо будет мне, наконец, починить эту штуковину. А то недолго и потерять ее, — еле выговорила женщина.
Мысль о такой лакомой перспективе заставила Гевина алчно ухмыльнуться.
Веки миссис Уоткинс слипались все больше и больше, пока Гевин тащил ее до каюты. “Ну и работка у меня, — невесело размышлял он, — только и делаю, что пудрю мозги всем подряд пассажирам корабля. Но надо оставаться джентльменом в любых обстоятельствах”, — успокаивал он себя, помогая даме открыть дверь каюты. Они буквально ввалились в апартаменты миссис Уоткинс. Старая женщина тут же рухнула на кровать и мгновенно заснула. При этом браслет успел-таки соскочить с ее запястья и упасть на пол.
Гевин так и замер, уставившись на браслет. Долгие минуты он не решался двинуться. Он не знал, что предпринять. И тут вдруг в его голове промелькнула мысль о полной финансовой независимости.
Ведь можно спокойно будет сказать, что браслет, потерялся в течение вечера. И это будет вполне правдоподобно. Старуха ведь сама пробормотала только — что, дескать, застежка на этом браслете неисправна. Да и все вокруг видели, насколько она была пьяна под конец коктейля. Все будут считать, что потерять драгоценную вещь она могла в любой момент.
И все же, не слишком ли рискованно будет взять этот браслет? А что если начнут искать его по всему кораблю? Корабельная круизная компания души не чаяла в этой старушенции. Она ведь всегда отваливала кучу денег за свои апартаменты, а плавала она так часто, как было угодно ее капризной душе. Поэтому компания была и будет готова сделать все, чтобы удовлетворить любой каприз своей любимой клиентки. Нет, пожалуй, надо будет просто спрятать эту вещицу где-нибудь тут, в этой же каюте. А потом, когда ажиотаж вокруг пропажи спадет, можно будет опять сюда прийти и преспокойно взять браслет себе. Надо только придумать, как именно пробраться в каюту.
Страшно взволнованный, мокрый от пота, с бешенно колотящимся сердцем, Гевин пытался решить, куда лучше будет спрятать браслет. Ее Высочество, миссис Уоткинс, распростерлась поперек королевских размеров кровати. В трех шагах, справа от нее, располагалась величественная гостиная с мягкой мебелью в пастельных тонах, телевизором с широким экраном, изысканного дизайна музыкальной стереосистемой и баром. Вдоль одной из стен гостиной была оборудована стеклянная раздвижная дверь. Вела она на террасу. Рядом с ней Гевин и увидел то, что искал: шкафчик со спасательными жилетами. На этом круизе уже проводились занятия по безопасности плавания, так что никому больше и в голову не могло прийти снова залезть в этот шкафчик.
Гевин на цыпочках приблизился к кровати. Сдерживая дыхание, он наклонился и поднял с пола потрясающую конструкцию из изумрудов и бриллиантов. В разобранном виде эта вещица может потянуть и на целый миллион долларов. Гевин не мог поверить своим глазам. Дикая мысль пришла ему в голову. А что если взять у нее и остальные побрякушки? Мысль не желала покидать его. При этом он машинально продолжал перебирать в руках звенья поднятого браслета. И все же чувство вины, свойственное его ирландско-католической натуре, возобладало. Это чувство не дало ему совершить то, что, по его собственным понятиям, попадало напрямую в категорию смертных грехов. По той же ирландско-католической шкале ценностей, которой руководствовался Гевин, украсть лишь один браслет у такой богатой женщины, как миссис Уоткинс, — только простительная оплошность.
Миссис Уоткинс повернулась во сне и пробормотала что-то про капитана.
“Мне, пожалуй, лучше побыстрее смыться отсюда, — решил Гевин. — Какой-нибудь придурок мог меня заметить, когда я ее сюда тащил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69