Как потом Риган рассказывала своим родителям, вид радостного воссоединения матери с ее маленькими мальчиками полностью окупил все те бесконечные часы, в течение которых девушка вынуждена была проверять многочисленные версии, оказывавшиеся одна за другой тупиковыми.
Свой отпуск Риган и Кит начали в Венеции, потом отправились к родителям Риган в Париж. Нора как раз завершала рекламный тур в связи с выходом своей новой книги.
— Если еще хоть один человек спросит меня о том, где я беру сюжеты моих книг, — я просто застрелюсь. — Нора вздохнула, а потом вдруг принялась подробно расспрашивать Риган о характерных чертах преступлений, касающихся похищений людей. Нора и Люк должны были отплыть в предстоящий понедельник на лайнере “Куин Гиневер” из Лондона в Нью-Йорк. “Что ж, несколько дней в удобном шезлонге на палубе могут здорово развлечь мать, помогут ей отдохнуть”, — подумала Риган. Однако она знала Нору и была уверена, что уже очень скоро та вновь будет прокручивать в голове завязку какой-нибудь новой криминальной истории, которая, вероятнее всего, будет иметь отношение к схватке некоей разведенной супружеской четы по поводу прав воспитания ребенка.
Риган продолжала внимательно рассматривать комнату, и отдельные, отрывочные воспоминания постепенно начали возвращаться к ней. “В последние лет десять колледж явно не сильно потратился на ремонтные или хотя бы декоративные работы в этом помещении”, — констатировала Риган. Какие-то серо-зеленые, сильно потертые паласы на полу; старые, потерявшие всякий рисунок обои; так называемые “временные шкафчики”, принесшие своим долгим существованием новое значение вроде бы всем понятному термину “временный”; крошечный, весь исцарапанный умывальник с висящим над ним мутным зеркалом, полки, о которые трудно было не удариться, вставая с постели по утрам, и, наконец, пара лежанок на колесиках, которые именовались кроватями. “Да, все это цена, которую ты платишь, чтобы стать частичкой истории, — подумала Риган. — Чтобы иметь возможность сказать потом, что ты училась в самом Оксфорде… Хотя колледж “Сент-Поликарп”, строго говоря, не являлся частью Оксфордского университета, но все равно, когда ты говорил, что учился в Оксфорде, это обычно весьма впечатляло людей. А зря. Этим людям стоило взглянуть на убогие комнатки”, — продолжала размышлять Риган.
Одеяло на второй кровати зашевелилось. Риган посмотрела в ту сторону и рассмеялась. Кит натянула одеяло себе на голову, и теперь были видны лишь скрюченные пальцы на подушке.
— Все точно, одного только не хватает: ногти на твоих пальцах должны быть черными, — рассмеялась Риган.
Дело в том, что именно так обычно спала Атена. И это было хорошо известно в общежитии. Все считали смешным то, что во время сна Атена растопыривала пальцы, оканчивающиеся длинными черными ногтями. Казалось, что она либо вот-вот набросится на кого-то, либо уже умерла под одеялом, и теперь тело ее, в том числе и эти ужасные ногти, находится на продвинутой стадии трупного окоченения. Вид растопыренных пальцев соседки на стоящей рядом кровати не раз пугал Риган, особенно поздно ночью, когда она возвращалась с очередной вечеринки.
Кит спрятала руки под одеяло и открыла глаза.
— О Господи! Что за ужасная кровать! Я, наверное, вывихнула себе на ней позвоночник, — простонала она.
— Как, тебе не нравятся здешние удобства? — с показным удивлением в голосе спросила Риган. Она потянулась и поднялась с кровати. — Если же тебе действительно хочется впасть в депрессию по поводу этого местечка, то советую вспомнить ту бурду, которую мы здесь обычно вынуждены были есть. Дерьмо по рецепту “а ля “Сент-Поликарп”.
Риган собрала в охапку мыло, кремы, шампунь, полотенце, накинула халат и направилась к двери.
— Что мне еще в те годы страшно не нравилось, так это требование носить все это в душевую в какой-то дурацкой корзинке. В этом было что-то совсем уж конвейерное. Казалось, что я какая-нибудь уборщица, направляющаяся убирать чужой грязный дом, и что мое тело является лишь одной из комнат этого грязного дома. Ладно, пока. — Когда Риган вернулась, она заговорщически сообщила Кит, что “врагов” поблизости нет. — По-моему, тут кроме нас вообще больше никого нет. Однако, если тебе есть что почитать, лучше возьми книжку с собой в душ. Быстро помыться тебе все равно не удастся.
Кит застонала.
— О нет! Неужели и душ здесь остался таким же отвратительным?
— Он стал даже хуже, чем был, — рассмеялась Риган. — Слив такой медленный, что вода начинает скапливаться практически сразу, как только включаешь кран. Так что после местного душа ступни твои прекрасно размокнут. В общем, им тут в самую пору открывать педикюрный салон или пункт по выведению грибковых заболеваний прямо на выходе из душа.
Риган, быстро скинув халат, облачилась в джинсы, тапочки и свитер с открытым воротом, подаренный когда-то одним ее дружком. После того, правда, как горничная этого самого дружка испортила вещь чересчур жесткой стиркой.
Риган подошла к мутному зеркалу, включила в розетку дорожный фен и склонилась над умывальником. Перебирая под горячими струями воздуха свои темные, обработанные перманентом волосы, она вдруг вспомнила, сколько долгих часов провела под этим самым умывальником, пытаясь высушить две длиннющие, до пояса, косы, которые носила будучи ученицей колледжа. Вспомнив это, она мысленно обратилась к Господу, чтобы тот не позволил никому из ее бывших однокашников притащить с собой на сегодняшнюю встречу старые школьные фотографии.
Но вот голубые глаза Риган совсем не изменились. По-другому они выглядели лишь однажды, когда Риган пришлось вставить контактные линзы, чтобы ее не узнали в ходе одной из операций. С удовлетворением девушка также констатировала, что по-прежнему, как и десять лет назад, влезает в джинсы шестого размера.
Она протянула руку к косметической сумочке, открыла ее, и аромат духов “Уайт Лайнен” мгновенно распространился по всей комнате. Флакон, как оказалось, открылся, и его содержимое залило всё, включая записную книжку и английские банкноты. Риган выложила несколько еще влажных купюр на тумбочку. Чуть подмокшее и поэтому еще больше постаревшее лицо королевы Елизаветы, казалось, сморщилось в недовольную гримасу. Глаза королевы смотрели на Риган осуждающе.
— Простите меня, Ваше Величество. Согласитесь, однако, запах-то прекрасный.
Дверь в комнату распахнулась, а потом захлопнулась со страшным, злым треском.
— Я поскользнулась на коврике в душе, — заорала Кит, — и поцарапала задницу о края унитаза. Интересно, нет ли у “Джекоби и Мейерса” лондонского отделения?
“Джекоби и Мейерс” была известной нью-йоркской адвокатской конторой, телевизионные рекламные ролики которой призывали подавать в суд на всех и вся, включая даже собственную бабушку, если вы вдруг имели несчастье споткнуться о ее вязаный коврик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Свой отпуск Риган и Кит начали в Венеции, потом отправились к родителям Риган в Париж. Нора как раз завершала рекламный тур в связи с выходом своей новой книги.
— Если еще хоть один человек спросит меня о том, где я беру сюжеты моих книг, — я просто застрелюсь. — Нора вздохнула, а потом вдруг принялась подробно расспрашивать Риган о характерных чертах преступлений, касающихся похищений людей. Нора и Люк должны были отплыть в предстоящий понедельник на лайнере “Куин Гиневер” из Лондона в Нью-Йорк. “Что ж, несколько дней в удобном шезлонге на палубе могут здорово развлечь мать, помогут ей отдохнуть”, — подумала Риган. Однако она знала Нору и была уверена, что уже очень скоро та вновь будет прокручивать в голове завязку какой-нибудь новой криминальной истории, которая, вероятнее всего, будет иметь отношение к схватке некоей разведенной супружеской четы по поводу прав воспитания ребенка.
Риган продолжала внимательно рассматривать комнату, и отдельные, отрывочные воспоминания постепенно начали возвращаться к ней. “В последние лет десять колледж явно не сильно потратился на ремонтные или хотя бы декоративные работы в этом помещении”, — констатировала Риган. Какие-то серо-зеленые, сильно потертые паласы на полу; старые, потерявшие всякий рисунок обои; так называемые “временные шкафчики”, принесшие своим долгим существованием новое значение вроде бы всем понятному термину “временный”; крошечный, весь исцарапанный умывальник с висящим над ним мутным зеркалом, полки, о которые трудно было не удариться, вставая с постели по утрам, и, наконец, пара лежанок на колесиках, которые именовались кроватями. “Да, все это цена, которую ты платишь, чтобы стать частичкой истории, — подумала Риган. — Чтобы иметь возможность сказать потом, что ты училась в самом Оксфорде… Хотя колледж “Сент-Поликарп”, строго говоря, не являлся частью Оксфордского университета, но все равно, когда ты говорил, что учился в Оксфорде, это обычно весьма впечатляло людей. А зря. Этим людям стоило взглянуть на убогие комнатки”, — продолжала размышлять Риган.
Одеяло на второй кровати зашевелилось. Риган посмотрела в ту сторону и рассмеялась. Кит натянула одеяло себе на голову, и теперь были видны лишь скрюченные пальцы на подушке.
— Все точно, одного только не хватает: ногти на твоих пальцах должны быть черными, — рассмеялась Риган.
Дело в том, что именно так обычно спала Атена. И это было хорошо известно в общежитии. Все считали смешным то, что во время сна Атена растопыривала пальцы, оканчивающиеся длинными черными ногтями. Казалось, что она либо вот-вот набросится на кого-то, либо уже умерла под одеялом, и теперь тело ее, в том числе и эти ужасные ногти, находится на продвинутой стадии трупного окоченения. Вид растопыренных пальцев соседки на стоящей рядом кровати не раз пугал Риган, особенно поздно ночью, когда она возвращалась с очередной вечеринки.
Кит спрятала руки под одеяло и открыла глаза.
— О Господи! Что за ужасная кровать! Я, наверное, вывихнула себе на ней позвоночник, — простонала она.
— Как, тебе не нравятся здешние удобства? — с показным удивлением в голосе спросила Риган. Она потянулась и поднялась с кровати. — Если же тебе действительно хочется впасть в депрессию по поводу этого местечка, то советую вспомнить ту бурду, которую мы здесь обычно вынуждены были есть. Дерьмо по рецепту “а ля “Сент-Поликарп”.
Риган собрала в охапку мыло, кремы, шампунь, полотенце, накинула халат и направилась к двери.
— Что мне еще в те годы страшно не нравилось, так это требование носить все это в душевую в какой-то дурацкой корзинке. В этом было что-то совсем уж конвейерное. Казалось, что я какая-нибудь уборщица, направляющаяся убирать чужой грязный дом, и что мое тело является лишь одной из комнат этого грязного дома. Ладно, пока. — Когда Риган вернулась, она заговорщически сообщила Кит, что “врагов” поблизости нет. — По-моему, тут кроме нас вообще больше никого нет. Однако, если тебе есть что почитать, лучше возьми книжку с собой в душ. Быстро помыться тебе все равно не удастся.
Кит застонала.
— О нет! Неужели и душ здесь остался таким же отвратительным?
— Он стал даже хуже, чем был, — рассмеялась Риган. — Слив такой медленный, что вода начинает скапливаться практически сразу, как только включаешь кран. Так что после местного душа ступни твои прекрасно размокнут. В общем, им тут в самую пору открывать педикюрный салон или пункт по выведению грибковых заболеваний прямо на выходе из душа.
Риган, быстро скинув халат, облачилась в джинсы, тапочки и свитер с открытым воротом, подаренный когда-то одним ее дружком. После того, правда, как горничная этого самого дружка испортила вещь чересчур жесткой стиркой.
Риган подошла к мутному зеркалу, включила в розетку дорожный фен и склонилась над умывальником. Перебирая под горячими струями воздуха свои темные, обработанные перманентом волосы, она вдруг вспомнила, сколько долгих часов провела под этим самым умывальником, пытаясь высушить две длиннющие, до пояса, косы, которые носила будучи ученицей колледжа. Вспомнив это, она мысленно обратилась к Господу, чтобы тот не позволил никому из ее бывших однокашников притащить с собой на сегодняшнюю встречу старые школьные фотографии.
Но вот голубые глаза Риган совсем не изменились. По-другому они выглядели лишь однажды, когда Риган пришлось вставить контактные линзы, чтобы ее не узнали в ходе одной из операций. С удовлетворением девушка также констатировала, что по-прежнему, как и десять лет назад, влезает в джинсы шестого размера.
Она протянула руку к косметической сумочке, открыла ее, и аромат духов “Уайт Лайнен” мгновенно распространился по всей комнате. Флакон, как оказалось, открылся, и его содержимое залило всё, включая записную книжку и английские банкноты. Риган выложила несколько еще влажных купюр на тумбочку. Чуть подмокшее и поэтому еще больше постаревшее лицо королевы Елизаветы, казалось, сморщилось в недовольную гримасу. Глаза королевы смотрели на Риган осуждающе.
— Простите меня, Ваше Величество. Согласитесь, однако, запах-то прекрасный.
Дверь в комнату распахнулась, а потом захлопнулась со страшным, злым треском.
— Я поскользнулась на коврике в душе, — заорала Кит, — и поцарапала задницу о края унитаза. Интересно, нет ли у “Джекоби и Мейерса” лондонского отделения?
“Джекоби и Мейерс” была известной нью-йоркской адвокатской конторой, телевизионные рекламные ролики которой призывали подавать в суд на всех и вся, включая даже собственную бабушку, если вы вдруг имели несчастье споткнуться о ее вязаный коврик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69