Какая идиотская цепочка!
– Я бы подобрал другое название, – прорычал Эмерсон, стискивая мне руку. – Но где найти слова, чтобы выразить мое отношение к безразличию, которое ты проявляешь к своим супружеским обязанностям? Представляешь, что я почувствовал, когда, хватившись тебя, увидел женскую фигуру, шмыгнувшую за ворота? Я решил, что это ты. А зачем бы тебе потребовалось сбежать тайком, если не для...
Гнев его достиг точки кипения. Последовали выражения, не предназначенные даже для интимного дневника.
– Нетрудно догадаться, что на такой шаг меня могла толкнуть только неотложная необходимость. Я бы написала записку, но не было времени.
– Разбудить меня тоже не было времени?
– Пришлось бы пуститься в бесконечные объяснения и еще больше задержаться.
Сейчас, напротив, я никуда не торопилась. Слушая мои оправдания, Эмерсон понемногу приходил в себя.
– Удивительная опрометчивость, Пибоди! – сказал он наконец, качая головой. – Ты рисковала угодить в общество отпетых преступников, однако не захватила свой патронташ.
– Зато не забыла про зонтик!
– Да, зонтик, как я успел убедиться, – замечательное оружие, но против пистолета он бессилен. А я слышал пистолетные выстрелы.
– Ты не ошибся, Эмерсон. Пистолетный выстрел звучит совсем не так, как выстрел из винтовки или дробовика. Дональд должен благодарить небо, что в него палили из пистолета, потому что из винтовки на коротком расстоянии промазал бы только слепой.
Эмерсон оглянулся:
– Идут, голубчики! Никак друг на дружку не наглядятся... Итак, согласие достигнуто?
– И до чего трогательное! Решив, что Дональд умер, Энид призналась его хладному телу в любви. От меня, правда, все равно ничего не утаишь! Теперь тревоги, слава богу, позади.
– Я бы так не сказал, – возразил Эмерсон. – Если ты не сумеешь снять со своей подопечной обвинение в убийстве, а с ее избранника – в растрате, подлоге или что еще он там учинил, то им нечего надеяться на долгую и счастливую совместную жизнь.
– Именно для этого мы и едем сегодня в Каир! И давай поторопимся, не то опоздаем на поезд.
IV
Благодаря моим организаторским способностям на поезд мы не опоздали, хотя вскочили чуть ли не на подножку. Только усевшись в купе, мы смогли обсудить занимательные события этого утра. Каково же было мое удивление, когда выяснилось, что Эмерсон вовсе не разделяет мое мнение насчет того, кто стрелял в Дональда!
– Не представляю, какие могут быть другие объяснения! – вдалбливала я ему. – ГП по-прежнему нужен козел отпущения, на которого можно свалить убийство Каленищеффа. Дональд уже несколько раз мешал его планам разделаться с нами. Естественно, этот злодей Сети страшно на него зол. Или Другая занятная версия: вдруг пули предназначались не Дональду, а мне?
– Очень занятная! Странное у тебя представление о юморе, – проворчал Эмерсон. – Нет, Амелия, на твою жизнь никто не покушался. Все это – полнейшая бессмыслица и чушь!
– А у тебя есть собственная версия?
– Разумеется, есть.
– Тем лучше. Нам не впервой соревноваться. Посмотрим, чья возьмет. У меня такое ощущение, – добавила я с ласковой улыбкой, – что наши с тобой мнения по поводу этой головоломки сильно расходятся.
– Что-то не припомню, чтобы наши мнения когда-нибудь совпадали.
– Может, соблаговолишь поделиться своими соображениями ?
– И не подумаю!
После этих слов Эмерсон сделался нем как рыба, точнее, как неприступный байронический герой – популярный персонаж в непритязательной литературе. Черная прядь на лбу, насупленные брови, поджатые губы – словом, очень эффектный вид, и, если бы не скучная пожилая особа, делившая с нами купе, я бы не сумела скрыть своих чувств. Но даже в присутствии пожилой особы я бросала на мужа очень выразительные взгляды.
Супруг, впрочем, то ли разучился расшифровывать взгляды, то ли – трудно вообразить! – вообще не обращал на меня внимания. Так или иначе, мне пришлось нарушить затянувшееся молчание.
– Не понимаю, почему события этого утра так тебя озадачили, Эмерсон! Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, почему Ге... хорошо, почему Сети избрал пистолет, а не ружье. Он хотел представить гибель Дональда самоубийством! Дональда нашли бы с пистолетом в одной руке и с предсмертной запиской в другой. Уверена, Ге... Сети сумел бы подделать его почерк.
– Могу даже подсказать, в чем ты еще уверена. Что твой герой запросто мог бы парить над Каиром на крыльях, как летучая мышь, декламируя при этом лирические вирши.
– На крыльях? Вирши? Странные фантазии!
– Просто полет воображения, Амелия. Твоя теория фальшивого самоубийства рушится по одной простенькой причине: ты сама там присутствовала.
– Тогда самоубийство и убийство одновременно, – не сдавалась я. – Сети не остановила бы подобная мелочь. Он бы не стал лить по мне слезы.
Эмерсон снова покачал головой:
– Ты меня удивляешь, Пибоди. Не понимаю, как ты умудряешься не замечать... Что ж, раз тебе еще не открылась истина, я не стану торопить события.
После этого он окончательно умолк, и мне не удавалось его растормошить почти до самого Каира.
Глава одиннадцатая
I
В конце концов я нащупала тему, к которой Эмерсон не мог остаться равнодушным, – чем он намерен заняться в Каире.
– Можно сколько угодно обещать сесть Сети на хвост, но как, скажи на милость, этот хвост найти?
Отказ Эмерсона поделиться своими догадками не на шутку задел меня. Словно и не замечая моей обиды, он благосклонно ответил:
– Хорошо, что ты об этом заговорила, Пибоди. Можно действовать двумя способами. Первый – узнать у полицейских, что им известно об этом негодяе. У нас есть законные основания задавать вопросы, ведь он нам угрожает! Но гораздо больше надежд мне внушает другой путь – использовать мои знакомства в каирском преступном мире. Очень возможно, что даже ближайшие подручные Сети не знают его настоящего имени. Но, сложив вместе разрозненные сведения, мы можем получить искомое.
– Отлично, Эмерсон! Именно это я и собиралась предложить.
– Конечно! Ничего другого все равно не придумать.
– Я в восторге от твоего хитроумия, Эмерсон, но, может быть, начать с противоположного конца?
– Что-то я не возьму в толк, о чем ты, Пибоди.
– Очень просто. Вместо того чтобы собирать новые сведения, можно ограничиться фактами, которыми мы уже располагаем. Уверена, что чаши для причастия нам подбросил сам Сети. Еще мы знаем, что в ту ночь, когда убили Каленищеффа, то ли сам Сети, то ли его подручный побывал в гостинице. Так что предлагаю расспросить гостиничную прислугу. Если надо, пустить в ход угрозы или посулы.
– Но ведь слуг уже допрашивала полиция.
– Полиции они вряд ли что-то рассказали. В любой стране публика этого сорта неохотно сотрудничает с властями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
– Я бы подобрал другое название, – прорычал Эмерсон, стискивая мне руку. – Но где найти слова, чтобы выразить мое отношение к безразличию, которое ты проявляешь к своим супружеским обязанностям? Представляешь, что я почувствовал, когда, хватившись тебя, увидел женскую фигуру, шмыгнувшую за ворота? Я решил, что это ты. А зачем бы тебе потребовалось сбежать тайком, если не для...
Гнев его достиг точки кипения. Последовали выражения, не предназначенные даже для интимного дневника.
– Нетрудно догадаться, что на такой шаг меня могла толкнуть только неотложная необходимость. Я бы написала записку, но не было времени.
– Разбудить меня тоже не было времени?
– Пришлось бы пуститься в бесконечные объяснения и еще больше задержаться.
Сейчас, напротив, я никуда не торопилась. Слушая мои оправдания, Эмерсон понемногу приходил в себя.
– Удивительная опрометчивость, Пибоди! – сказал он наконец, качая головой. – Ты рисковала угодить в общество отпетых преступников, однако не захватила свой патронташ.
– Зато не забыла про зонтик!
– Да, зонтик, как я успел убедиться, – замечательное оружие, но против пистолета он бессилен. А я слышал пистолетные выстрелы.
– Ты не ошибся, Эмерсон. Пистолетный выстрел звучит совсем не так, как выстрел из винтовки или дробовика. Дональд должен благодарить небо, что в него палили из пистолета, потому что из винтовки на коротком расстоянии промазал бы только слепой.
Эмерсон оглянулся:
– Идут, голубчики! Никак друг на дружку не наглядятся... Итак, согласие достигнуто?
– И до чего трогательное! Решив, что Дональд умер, Энид призналась его хладному телу в любви. От меня, правда, все равно ничего не утаишь! Теперь тревоги, слава богу, позади.
– Я бы так не сказал, – возразил Эмерсон. – Если ты не сумеешь снять со своей подопечной обвинение в убийстве, а с ее избранника – в растрате, подлоге или что еще он там учинил, то им нечего надеяться на долгую и счастливую совместную жизнь.
– Именно для этого мы и едем сегодня в Каир! И давай поторопимся, не то опоздаем на поезд.
IV
Благодаря моим организаторским способностям на поезд мы не опоздали, хотя вскочили чуть ли не на подножку. Только усевшись в купе, мы смогли обсудить занимательные события этого утра. Каково же было мое удивление, когда выяснилось, что Эмерсон вовсе не разделяет мое мнение насчет того, кто стрелял в Дональда!
– Не представляю, какие могут быть другие объяснения! – вдалбливала я ему. – ГП по-прежнему нужен козел отпущения, на которого можно свалить убийство Каленищеффа. Дональд уже несколько раз мешал его планам разделаться с нами. Естественно, этот злодей Сети страшно на него зол. Или Другая занятная версия: вдруг пули предназначались не Дональду, а мне?
– Очень занятная! Странное у тебя представление о юморе, – проворчал Эмерсон. – Нет, Амелия, на твою жизнь никто не покушался. Все это – полнейшая бессмыслица и чушь!
– А у тебя есть собственная версия?
– Разумеется, есть.
– Тем лучше. Нам не впервой соревноваться. Посмотрим, чья возьмет. У меня такое ощущение, – добавила я с ласковой улыбкой, – что наши с тобой мнения по поводу этой головоломки сильно расходятся.
– Что-то не припомню, чтобы наши мнения когда-нибудь совпадали.
– Может, соблаговолишь поделиться своими соображениями ?
– И не подумаю!
После этих слов Эмерсон сделался нем как рыба, точнее, как неприступный байронический герой – популярный персонаж в непритязательной литературе. Черная прядь на лбу, насупленные брови, поджатые губы – словом, очень эффектный вид, и, если бы не скучная пожилая особа, делившая с нами купе, я бы не сумела скрыть своих чувств. Но даже в присутствии пожилой особы я бросала на мужа очень выразительные взгляды.
Супруг, впрочем, то ли разучился расшифровывать взгляды, то ли – трудно вообразить! – вообще не обращал на меня внимания. Так или иначе, мне пришлось нарушить затянувшееся молчание.
– Не понимаю, почему события этого утра так тебя озадачили, Эмерсон! Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, почему Ге... хорошо, почему Сети избрал пистолет, а не ружье. Он хотел представить гибель Дональда самоубийством! Дональда нашли бы с пистолетом в одной руке и с предсмертной запиской в другой. Уверена, Ге... Сети сумел бы подделать его почерк.
– Могу даже подсказать, в чем ты еще уверена. Что твой герой запросто мог бы парить над Каиром на крыльях, как летучая мышь, декламируя при этом лирические вирши.
– На крыльях? Вирши? Странные фантазии!
– Просто полет воображения, Амелия. Твоя теория фальшивого самоубийства рушится по одной простенькой причине: ты сама там присутствовала.
– Тогда самоубийство и убийство одновременно, – не сдавалась я. – Сети не остановила бы подобная мелочь. Он бы не стал лить по мне слезы.
Эмерсон снова покачал головой:
– Ты меня удивляешь, Пибоди. Не понимаю, как ты умудряешься не замечать... Что ж, раз тебе еще не открылась истина, я не стану торопить события.
После этого он окончательно умолк, и мне не удавалось его растормошить почти до самого Каира.
Глава одиннадцатая
I
В конце концов я нащупала тему, к которой Эмерсон не мог остаться равнодушным, – чем он намерен заняться в Каире.
– Можно сколько угодно обещать сесть Сети на хвост, но как, скажи на милость, этот хвост найти?
Отказ Эмерсона поделиться своими догадками не на шутку задел меня. Словно и не замечая моей обиды, он благосклонно ответил:
– Хорошо, что ты об этом заговорила, Пибоди. Можно действовать двумя способами. Первый – узнать у полицейских, что им известно об этом негодяе. У нас есть законные основания задавать вопросы, ведь он нам угрожает! Но гораздо больше надежд мне внушает другой путь – использовать мои знакомства в каирском преступном мире. Очень возможно, что даже ближайшие подручные Сети не знают его настоящего имени. Но, сложив вместе разрозненные сведения, мы можем получить искомое.
– Отлично, Эмерсон! Именно это я и собиралась предложить.
– Конечно! Ничего другого все равно не придумать.
– Я в восторге от твоего хитроумия, Эмерсон, но, может быть, начать с противоположного конца?
– Что-то я не возьму в толк, о чем ты, Пибоди.
– Очень просто. Вместо того чтобы собирать новые сведения, можно ограничиться фактами, которыми мы уже располагаем. Уверена, что чаши для причастия нам подбросил сам Сети. Еще мы знаем, что в ту ночь, когда убили Каленищеффа, то ли сам Сети, то ли его подручный побывал в гостинице. Так что предлагаю расспросить гостиничную прислугу. Если надо, пустить в ход угрозы или посулы.
– Но ведь слуг уже допрашивала полиция.
– Полиции они вряд ли что-то рассказали. В любой стране публика этого сорта неохотно сотрудничает с властями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80