Вся их реклама основана на том, что каждый «Ультимат» выиграет каждую партию. Результат должен быть абсолютным: пять — ноль.
— Да, ты прав, — Шарль мрачно уставился в окно, словно никогда не бывал в этих местах.
Они проезжали Ситэ. Набережная Орфевр отсюда в нескольких минутах хода, проще было бы дойти пешком. Альбер попытался смягчить приятеля.
— Я ведь не говорю, будто твоя приятельница способна на убийство.
— А я не говорю, будто она моя приятельница.
«Пежо» свернул под арку полицейского управления и проехал мимо дежурных машин, стоящих наготове, чтобы ринуться на место происшествия по первому вызову.
Лелак сделал еще одну попытку.
— Ерунда все это. Возможно, конкуренты здесь ни при чем.
Шарль помедлил с ответом, пока машина не остановилась.
— Возможно, — заключил он — Однако я бы на твоем месте проверил, надежно ли охраняют этого Мартинэ.
Комиссар при виде его удивился. Альбер скромно улыбнулся, словно бы принял удивление шефа за выражение радости. Корентэн шел по коридору ему навстречу с объемистой папкой под мышкой. При слабом освещении лицо его казалось помятым, расстроенным и даже постаревшим.
— Чего ты заявился? Твоя жена сказала, что ты болеешь.
— Мне полегчало.
Корентэн шагнул было дальше, но тотчас остановился.
— Теперь уже поздно, мог бы оставаться дома. Мы отметили тебя больным.
— Я же не виноват, что утром мне было плохо.
— Пить надо меньше!
Альбер промолчал. Неужели Марта проговорилась шефу, что он вчера выпил лишнего? Нет, скорее всего Корентэн, по обыкновению, нечаянно попал в десятку.
— Ладно, не беда. Коль скоро пришел, берись за работу. На улице Афин зарезали старуху.
— Ну и что?
— Как это — «ну и что»? Откуда такая бесчувственность?
— Напротив. Мне очень жаль несчастную старушку, но я занят расследованием убийства Ростана.
— Дело терпит. — По лицу Альбера было видно: он думает, будто ослышался, и Корентэн поспешно добавил: — По правде говоря, конечно же не терпит, но во всяком случае расследование предстоит долгое. История запутанная, мотивов — уйма, подозреваемых и того больше, бог знает, когда нам удастся завершить дело. А убийцу старухи ты доставишь сюда через полчаса. Наверняка какой-нибудь подросток из местных, больше некому.
— Дело Ростана не терпит. Через неделю закончится чемпионат, и все пташки разлетятся. А сейчас они все в одном месте.
— Не валяй дурака. Старуху убили еще вчера, а мне некого послать на место происшествия.
Альбер вздохнул.
— Какова там ситуация?
— Труп увезен, квартира опечатана. Видишь, еще одна зацепка: старуху убили даже не на улице, а дома. Ясно, что кто-то из знакомых. Тебе только и остается, что съездить за преступником и доставить его сюда…
— С жильцами уже беседовали?
— Да. Как обычно, никто ничего не видел.
— Отпечатки пальцев, следы обуви, обрывки одежды?
— Никаких следов. Иначе я бы не стал тебя утруждать.
— Знаю, шеф. Тогда я отправляюсь и через полчаса доставлю убийцу.
Корентэн похлопал Альбера по плечу и ушел. Чудеса да и только, но сейчас шеф вроде бы не казался таким измученным и старым, как несколько минут назад. Уж не принял ли он всерьез это дурачество насчет незамедлительной доставки убийцы? С Корентэном никогда не знаешь наверняка. Он чересчур полагался на своих людей.
На столе Альбера поджидала записка на клочке бумаги. Он понятия не имел, кто ее оставил; в их комнате ни у кого не было такого почерка — угловатого и с наклоном в левую сторону. Возможно, кто-то, проходя мимо двери в комнату инспекторов, услышал звонки и снял трубку.
«Лелак! Тебе звонил некий Мартинэ, просил связаться. Говорит, по важному делу».
Альбер достал свой блокнот с записями. Дело действительно важное. Убийца старушки за полчаса не сбежит. В этом отношении шеф прав. Убийство Ростана было обдумано заранее, а старуху пырнули ножом впопыхах. Но вот очередность по степени срочности шеф определил неправильно. Убийца-шахматист. Использует каждую минуту преимущества. Хулиган, убивший старуху, способен разве что затаиться и помалкивать или же, наоборот, вообразив себя суперменом, начнет похваляться перед приятелями или девицами…
Альбер позвонил Мартинэ домой, но к телефону никто не подошел. Куда же шахматист мог запропаститься? Турнир начнется только в три часа. Уж не нависла ли над ним смертельная угроза? Альбер набрал номер гостиничного коммутатора. Отозвался вежливый, молодой женский голос.
— Мне нужен господин Мартинэ. Нет ли его где-нибудь поблизости?
— Соединяю вас с его номером.
Ну, конечно, ведь Мартинэ укладывал вещи как раз в тот момент, когда Альбер заходил к нему. Шахматист переселился в гостиницу, чтобы все время находиться рядом со своим детищем. Как же можно было об этом забыть?! Должно быть, и в самом деле лучше было бы сегодня остаться дома, подумал Альбер.
Трубку снял телохранитель, словно опасался, будто его подопечному смогут причинить вред по телефону.
— Добрый день, господин инспектор. Не сердитесь, что побеспокоил, но выяснилось одно обстоятельство…
— Рад, что вы позвонили. Я и так собирался поздравить вас с успехом.
— Благодарю. Не желаете ли сыграть партию с «Ультиматом»?
— Нет уж, спасибо… А впрочем, почему бы и нет? — Альбер вовремя вспомнил о новом пособии. — Может, найдется автомат послабее, для начинающих?
— Уж не обучаетесь ли вы игре в шахматы?
— Вот именно. Один человек сказал, что иначе мне никогда не поймать убийцу.
— Видите ли, если убийца мастер высшего класса, то вам потребуется лет десять-пятнадцать упорных занятий ежедневно по восемь часов, чтобы превзойти его.
— Но ведь это не шахматная партия, — засмеялся Альбер. — Это игра, где профессионалом выступаю я, а вашему мастеру-шахматисту потребовалось бы лет десять-пятнадцать заниматься вынашиванием преступных планов или же расследованием убийств, чтобы он смог соперничать со мной.
— Тогда за чем же дело стало?
— Я должен понять ход мысли шахматиста. Мне известна логика мысли мужчины средних лет, который на пустынной улице насилует женщину, а затем душит ее. Я знаю, что копошится в мозгу у подростка, попавшего под влияние профессионального преступника, когда мальчишка убивает банковского кассира лишь потому, что тот недостаточно быстро передает ему деньги. Я знаю даже, как мыслит заурядный добропорядочный обыватель, который после двадцати лет тихой супружеской жизни вдруг насмерть зашибает свою жену, а потом в ужасе от содеянного пытается замести следы. Но я не знаю, как работает мыслительный аппарат у шахматиста.
— Пожалуй, как у любого другого человека, — высказал предположение Мартинэ, — за исключением того, что мы лучше других умеем взвешивать шансы.
— Что ж, и это уже кое-что, — заметил Альбер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
— Да, ты прав, — Шарль мрачно уставился в окно, словно никогда не бывал в этих местах.
Они проезжали Ситэ. Набережная Орфевр отсюда в нескольких минутах хода, проще было бы дойти пешком. Альбер попытался смягчить приятеля.
— Я ведь не говорю, будто твоя приятельница способна на убийство.
— А я не говорю, будто она моя приятельница.
«Пежо» свернул под арку полицейского управления и проехал мимо дежурных машин, стоящих наготове, чтобы ринуться на место происшествия по первому вызову.
Лелак сделал еще одну попытку.
— Ерунда все это. Возможно, конкуренты здесь ни при чем.
Шарль помедлил с ответом, пока машина не остановилась.
— Возможно, — заключил он — Однако я бы на твоем месте проверил, надежно ли охраняют этого Мартинэ.
Комиссар при виде его удивился. Альбер скромно улыбнулся, словно бы принял удивление шефа за выражение радости. Корентэн шел по коридору ему навстречу с объемистой папкой под мышкой. При слабом освещении лицо его казалось помятым, расстроенным и даже постаревшим.
— Чего ты заявился? Твоя жена сказала, что ты болеешь.
— Мне полегчало.
Корентэн шагнул было дальше, но тотчас остановился.
— Теперь уже поздно, мог бы оставаться дома. Мы отметили тебя больным.
— Я же не виноват, что утром мне было плохо.
— Пить надо меньше!
Альбер промолчал. Неужели Марта проговорилась шефу, что он вчера выпил лишнего? Нет, скорее всего Корентэн, по обыкновению, нечаянно попал в десятку.
— Ладно, не беда. Коль скоро пришел, берись за работу. На улице Афин зарезали старуху.
— Ну и что?
— Как это — «ну и что»? Откуда такая бесчувственность?
— Напротив. Мне очень жаль несчастную старушку, но я занят расследованием убийства Ростана.
— Дело терпит. — По лицу Альбера было видно: он думает, будто ослышался, и Корентэн поспешно добавил: — По правде говоря, конечно же не терпит, но во всяком случае расследование предстоит долгое. История запутанная, мотивов — уйма, подозреваемых и того больше, бог знает, когда нам удастся завершить дело. А убийцу старухи ты доставишь сюда через полчаса. Наверняка какой-нибудь подросток из местных, больше некому.
— Дело Ростана не терпит. Через неделю закончится чемпионат, и все пташки разлетятся. А сейчас они все в одном месте.
— Не валяй дурака. Старуху убили еще вчера, а мне некого послать на место происшествия.
Альбер вздохнул.
— Какова там ситуация?
— Труп увезен, квартира опечатана. Видишь, еще одна зацепка: старуху убили даже не на улице, а дома. Ясно, что кто-то из знакомых. Тебе только и остается, что съездить за преступником и доставить его сюда…
— С жильцами уже беседовали?
— Да. Как обычно, никто ничего не видел.
— Отпечатки пальцев, следы обуви, обрывки одежды?
— Никаких следов. Иначе я бы не стал тебя утруждать.
— Знаю, шеф. Тогда я отправляюсь и через полчаса доставлю убийцу.
Корентэн похлопал Альбера по плечу и ушел. Чудеса да и только, но сейчас шеф вроде бы не казался таким измученным и старым, как несколько минут назад. Уж не принял ли он всерьез это дурачество насчет незамедлительной доставки убийцы? С Корентэном никогда не знаешь наверняка. Он чересчур полагался на своих людей.
На столе Альбера поджидала записка на клочке бумаги. Он понятия не имел, кто ее оставил; в их комнате ни у кого не было такого почерка — угловатого и с наклоном в левую сторону. Возможно, кто-то, проходя мимо двери в комнату инспекторов, услышал звонки и снял трубку.
«Лелак! Тебе звонил некий Мартинэ, просил связаться. Говорит, по важному делу».
Альбер достал свой блокнот с записями. Дело действительно важное. Убийца старушки за полчаса не сбежит. В этом отношении шеф прав. Убийство Ростана было обдумано заранее, а старуху пырнули ножом впопыхах. Но вот очередность по степени срочности шеф определил неправильно. Убийца-шахматист. Использует каждую минуту преимущества. Хулиган, убивший старуху, способен разве что затаиться и помалкивать или же, наоборот, вообразив себя суперменом, начнет похваляться перед приятелями или девицами…
Альбер позвонил Мартинэ домой, но к телефону никто не подошел. Куда же шахматист мог запропаститься? Турнир начнется только в три часа. Уж не нависла ли над ним смертельная угроза? Альбер набрал номер гостиничного коммутатора. Отозвался вежливый, молодой женский голос.
— Мне нужен господин Мартинэ. Нет ли его где-нибудь поблизости?
— Соединяю вас с его номером.
Ну, конечно, ведь Мартинэ укладывал вещи как раз в тот момент, когда Альбер заходил к нему. Шахматист переселился в гостиницу, чтобы все время находиться рядом со своим детищем. Как же можно было об этом забыть?! Должно быть, и в самом деле лучше было бы сегодня остаться дома, подумал Альбер.
Трубку снял телохранитель, словно опасался, будто его подопечному смогут причинить вред по телефону.
— Добрый день, господин инспектор. Не сердитесь, что побеспокоил, но выяснилось одно обстоятельство…
— Рад, что вы позвонили. Я и так собирался поздравить вас с успехом.
— Благодарю. Не желаете ли сыграть партию с «Ультиматом»?
— Нет уж, спасибо… А впрочем, почему бы и нет? — Альбер вовремя вспомнил о новом пособии. — Может, найдется автомат послабее, для начинающих?
— Уж не обучаетесь ли вы игре в шахматы?
— Вот именно. Один человек сказал, что иначе мне никогда не поймать убийцу.
— Видите ли, если убийца мастер высшего класса, то вам потребуется лет десять-пятнадцать упорных занятий ежедневно по восемь часов, чтобы превзойти его.
— Но ведь это не шахматная партия, — засмеялся Альбер. — Это игра, где профессионалом выступаю я, а вашему мастеру-шахматисту потребовалось бы лет десять-пятнадцать заниматься вынашиванием преступных планов или же расследованием убийств, чтобы он смог соперничать со мной.
— Тогда за чем же дело стало?
— Я должен понять ход мысли шахматиста. Мне известна логика мысли мужчины средних лет, который на пустынной улице насилует женщину, а затем душит ее. Я знаю, что копошится в мозгу у подростка, попавшего под влияние профессионального преступника, когда мальчишка убивает банковского кассира лишь потому, что тот недостаточно быстро передает ему деньги. Я знаю даже, как мыслит заурядный добропорядочный обыватель, который после двадцати лет тихой супружеской жизни вдруг насмерть зашибает свою жену, а потом в ужасе от содеянного пытается замести следы. Но я не знаю, как работает мыслительный аппарат у шахматиста.
— Пожалуй, как у любого другого человека, — высказал предположение Мартинэ, — за исключением того, что мы лучше других умеем взвешивать шансы.
— Что ж, и это уже кое-что, — заметил Альбер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55