По словам Кравица, женщину ударили в лицо, и, видимо, она скончалась от сотрясения мозга, упав и ударившись головой о кофейный столик. Кравиц сказал, что изнасилована женщина не была. По его описанию, ей около тридцати лет, рост пять футов два дюйма, вес сто десять фунтов, у нее длинные каштановые волосы и карие глаза».
Нортон с нарастающим беспокойством дважды перечитал сообщение. Потом вспомнил, что Фил Росс видел Донну в Джорджтауне. Описание внешности полностью подходило ей.
– О господи, – прошептал он. – Господи, не может быть. Не помня себя, он выбежал на улицу и стал ловить такси, крича, чтобы ради бога кто-нибудь отвез его в Джорджтаун.
4
Соседи все утро наблюдали из дворов, как подъезжали и отъезжали полицейские машины. Первой к сержанту Кравицу подошла высокая женщина в светло-зеленом брючном костюме. Она перешла улицу и взглядом дала понять, что хочет поговорить с ним; Кравиц спустился с крыльца и вошел вслед за ней во дворик.
– Я миссис Картер Флеминг, – сказала женщина. – Живу там. – Кивком головы она указала на роскошный дом напротив. – Вы полицейский?
– Я сержант Кравиц из отдела расследования убийств.
– Убийств? Значит, кто-то погиб?
– Вы знаете, чей это дом, миссис Флеминг?
– Сержант, может, сперва вы ответите на мой вопрос? Похоже, что мы, соседи, все узнаем последними.
Кравиц попытался вспомнить, кто ее муж. Адвокат? Журналист? Конгрессмен? Она бы охотно просветила его, но спрашивать не следовало. Кравиц знал, как держать себя с джорджтаунскими матронами.
– Сегодня утром здесь обнаружена мертвая женщина, – сказал он. – Около тридцати лет, рост пять футов два дюйма, каштановые волосы, симпатичная. Вы знаете, кто она?
– Нет, не думаю.
– Не хотите ли взглянуть на тело, может опознаете? Женщина внимательно смотрела на него. Она была лет сорока семи – сорока восьми, высокой, загорелой, холеной. Кравиц решил, что она хороша в постели. Но для него это значения не имело. С клиентками могут развлекаться телевизионные мастера, а полицейские нет.
– Пожалуй, взгляну, – сказала она. – Раз это может помочь. Кравиц вошел с ней в дом и открыл тело покойной. Миссис Флеминг воззрилась на него с любопытством, но без малейших эмоций. Кравицу показалось, что, если бы всех привлекательных тридцатилетних женщин тихо убрали со сцены, она ничего не имела бы против.
– Кажется, я ни разу не видела ее, – сказала наконец миссис Флемин. – Ее изнасиловали?
– Видимо, нет.
: – Интересно, – сказала она. – По-моему, если привлекательную женщину изнасиловали и убили, это одно дело, а если просто убили, то совсем другое.
– Проницательное замечание, – сказал Кравиц. Хотя оно вовсе не было проницательным. Оно было вполне логичным, а преступления, совершаемые по страсти, редко бывают логичными. Например, нелогично мужу насиловать жену до или после убийства, но Кравиц с этим сталкивался добрый десяток раз.
– Вернемся к моему первому вопросу, миссис Флеминг. Вы знаете, кому принадлежит этот дом?
– Он принадлежал Рут Колдуэлл. Может, выйдем отсюда?
– Конечно.
На крыльце он закурил сигарету и предложил собеседнице. Миссис Флеминг отказалась.
– Рут Колдуэлл, – сказала она, – вдова Гаррисона Колдуэлла. Он был банкиром. После его смерти Рут уехала к дочери в Финикс. Не знаю, продала она дом или сдает жильцам. Иногда в нем бывают люди, а иногда он кажется пустым.
– Что за люди?
– Два раза я видела здесь одного молодого актера. Фамилии не помню, но он хорошо известен.
– Видели вы здесь кого-нибудь за последние несколько дней?
– Свет бывал включен. И как-то вечером несколько дней назад я видела, что со двора выезжал лимузин. Дрм не очень хорош. Но стоянка не на улице. Жаль, что у меня не так.
– Вы не обратили внимания, кто был в лимузине?
– Нет, даже в голову не пришло. Лимузин в этом районе не такая уж редкость, сержант. Прошу прощения, мне становится дурно.
– Я хотел бы поговорить с вами еще. Вы будете сегодня дома?
– Вряд ли я рискну высунуть нос, пока улицы кишат убийцами.
Долго же тебе придется не высовывать носа, подумал Кравиц, но вежливо попрощался с ней и стал следить, войдет ли она в тот дом, который назвала своим.
Едва женщина скрылась в своем доме, подъехало и резко затормозило такси, рослый белокурый пассажир бросил водителю деньги и неуклюже вылез. Кравиц решил, что ему под сорок, он держал в руке скрученную газету, был хорошо одет и бледен, как полотно. Сейчас последует признание в убийстве, подумал Кравиц.
– Меня зовут Бен Нортон, – сказал приехавший. – Убийство произошло здесь?
– Здесь. Я сержант Кравиц.
– Описание в газете… похоже, это моя знакомая. Ее… покойную… уже опознали?
– Можно мне взглянуть? – спросил Кравиц. Нортон недоуменно заморгал, глянул на свою руку и протянул Кравицу газету. Сержант пробежал глазами сообщение, с удовлетворением отметив, что поместили его на первой полосе. Пока что все шло хорошо. Он вернул газету Нортону.
– Нет, опознания не проводилось. Хотите взглянуть на тело? Нортон безучастно кивнул и пошел за Кравицем в дом. Когда Кравиц снял с тела покрывало, Нортон вскрикнул и опустился на колени. Коснулся лица женщины и онемел от холода ее кожи, от реальности смерти. Он стоял подле нее на коленях, бледный, со слезами на глазах и что-то шептал, возможно, ее имя.
Кравиц профессионально наблюдал. Подобные сцены он видел тысячу раз. Видел истерики, смех, потерю сознания, шок, гнев, сердечные приступы и кое-какие малозаметные признаки – слишком сильные или слабые эмоции, нервозность, плохо скрытую радость, – которыми убийцы выдавали себя. Горе этого человека, Нортона, казалось вполне искренним. Что совершенно ничего не означало. Когда Нортон поднялся, сержант снова прикрыл тело и предложил выйти на веранду. Там Нортон опустился на стул и закрыл лицо руками.
– Минутку, пожалуйста, – попросил он.
– Не спешите, мистер Нортон, – ответил Кравиц, закурил и стал ждать.
– Это Донна Хендрикс, – сказал Нортон, когда к нему вернулся дар речи. – Она родом из Цинциннати, в Вашингтон приехала шесть или семь лет назад. До последнего времени работала в штате сенатора Уитмора. Полную ее биографию можете узнать в отделе кадров сената. Я тоже работал в штате Уитмора, одно время мы с ней были близки, потом расстались, и я уехал в Париж по делам. Насколько мне известно, она уезжала из Вашингтона и жила в Калифорнии.
– Вы не знали, что она вернулась в Вашингтон?
– Нет.
Ответив, Нортон спохватился, что это не совсем так. Он не знал, что Донна в Вашингтоне, но слышал от Фила Росса, что тот недавно видел ее с Эдом Мерфи. Правда, это были сведения из вторых рук, и, кроме того, Росс мог обознаться. Но все же Нортон не поправился и не упомянул о рассказе журналиста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Нортон с нарастающим беспокойством дважды перечитал сообщение. Потом вспомнил, что Фил Росс видел Донну в Джорджтауне. Описание внешности полностью подходило ей.
– О господи, – прошептал он. – Господи, не может быть. Не помня себя, он выбежал на улицу и стал ловить такси, крича, чтобы ради бога кто-нибудь отвез его в Джорджтаун.
4
Соседи все утро наблюдали из дворов, как подъезжали и отъезжали полицейские машины. Первой к сержанту Кравицу подошла высокая женщина в светло-зеленом брючном костюме. Она перешла улицу и взглядом дала понять, что хочет поговорить с ним; Кравиц спустился с крыльца и вошел вслед за ней во дворик.
– Я миссис Картер Флеминг, – сказала женщина. – Живу там. – Кивком головы она указала на роскошный дом напротив. – Вы полицейский?
– Я сержант Кравиц из отдела расследования убийств.
– Убийств? Значит, кто-то погиб?
– Вы знаете, чей это дом, миссис Флеминг?
– Сержант, может, сперва вы ответите на мой вопрос? Похоже, что мы, соседи, все узнаем последними.
Кравиц попытался вспомнить, кто ее муж. Адвокат? Журналист? Конгрессмен? Она бы охотно просветила его, но спрашивать не следовало. Кравиц знал, как держать себя с джорджтаунскими матронами.
– Сегодня утром здесь обнаружена мертвая женщина, – сказал он. – Около тридцати лет, рост пять футов два дюйма, каштановые волосы, симпатичная. Вы знаете, кто она?
– Нет, не думаю.
– Не хотите ли взглянуть на тело, может опознаете? Женщина внимательно смотрела на него. Она была лет сорока семи – сорока восьми, высокой, загорелой, холеной. Кравиц решил, что она хороша в постели. Но для него это значения не имело. С клиентками могут развлекаться телевизионные мастера, а полицейские нет.
– Пожалуй, взгляну, – сказала она. – Раз это может помочь. Кравиц вошел с ней в дом и открыл тело покойной. Миссис Флеминг воззрилась на него с любопытством, но без малейших эмоций. Кравицу показалось, что, если бы всех привлекательных тридцатилетних женщин тихо убрали со сцены, она ничего не имела бы против.
– Кажется, я ни разу не видела ее, – сказала наконец миссис Флемин. – Ее изнасиловали?
– Видимо, нет.
: – Интересно, – сказала она. – По-моему, если привлекательную женщину изнасиловали и убили, это одно дело, а если просто убили, то совсем другое.
– Проницательное замечание, – сказал Кравиц. Хотя оно вовсе не было проницательным. Оно было вполне логичным, а преступления, совершаемые по страсти, редко бывают логичными. Например, нелогично мужу насиловать жену до или после убийства, но Кравиц с этим сталкивался добрый десяток раз.
– Вернемся к моему первому вопросу, миссис Флеминг. Вы знаете, кому принадлежит этот дом?
– Он принадлежал Рут Колдуэлл. Может, выйдем отсюда?
– Конечно.
На крыльце он закурил сигарету и предложил собеседнице. Миссис Флеминг отказалась.
– Рут Колдуэлл, – сказала она, – вдова Гаррисона Колдуэлла. Он был банкиром. После его смерти Рут уехала к дочери в Финикс. Не знаю, продала она дом или сдает жильцам. Иногда в нем бывают люди, а иногда он кажется пустым.
– Что за люди?
– Два раза я видела здесь одного молодого актера. Фамилии не помню, но он хорошо известен.
– Видели вы здесь кого-нибудь за последние несколько дней?
– Свет бывал включен. И как-то вечером несколько дней назад я видела, что со двора выезжал лимузин. Дрм не очень хорош. Но стоянка не на улице. Жаль, что у меня не так.
– Вы не обратили внимания, кто был в лимузине?
– Нет, даже в голову не пришло. Лимузин в этом районе не такая уж редкость, сержант. Прошу прощения, мне становится дурно.
– Я хотел бы поговорить с вами еще. Вы будете сегодня дома?
– Вряд ли я рискну высунуть нос, пока улицы кишат убийцами.
Долго же тебе придется не высовывать носа, подумал Кравиц, но вежливо попрощался с ней и стал следить, войдет ли она в тот дом, который назвала своим.
Едва женщина скрылась в своем доме, подъехало и резко затормозило такси, рослый белокурый пассажир бросил водителю деньги и неуклюже вылез. Кравиц решил, что ему под сорок, он держал в руке скрученную газету, был хорошо одет и бледен, как полотно. Сейчас последует признание в убийстве, подумал Кравиц.
– Меня зовут Бен Нортон, – сказал приехавший. – Убийство произошло здесь?
– Здесь. Я сержант Кравиц.
– Описание в газете… похоже, это моя знакомая. Ее… покойную… уже опознали?
– Можно мне взглянуть? – спросил Кравиц. Нортон недоуменно заморгал, глянул на свою руку и протянул Кравицу газету. Сержант пробежал глазами сообщение, с удовлетворением отметив, что поместили его на первой полосе. Пока что все шло хорошо. Он вернул газету Нортону.
– Нет, опознания не проводилось. Хотите взглянуть на тело? Нортон безучастно кивнул и пошел за Кравицем в дом. Когда Кравиц снял с тела покрывало, Нортон вскрикнул и опустился на колени. Коснулся лица женщины и онемел от холода ее кожи, от реальности смерти. Он стоял подле нее на коленях, бледный, со слезами на глазах и что-то шептал, возможно, ее имя.
Кравиц профессионально наблюдал. Подобные сцены он видел тысячу раз. Видел истерики, смех, потерю сознания, шок, гнев, сердечные приступы и кое-какие малозаметные признаки – слишком сильные или слабые эмоции, нервозность, плохо скрытую радость, – которыми убийцы выдавали себя. Горе этого человека, Нортона, казалось вполне искренним. Что совершенно ничего не означало. Когда Нортон поднялся, сержант снова прикрыл тело и предложил выйти на веранду. Там Нортон опустился на стул и закрыл лицо руками.
– Минутку, пожалуйста, – попросил он.
– Не спешите, мистер Нортон, – ответил Кравиц, закурил и стал ждать.
– Это Донна Хендрикс, – сказал Нортон, когда к нему вернулся дар речи. – Она родом из Цинциннати, в Вашингтон приехала шесть или семь лет назад. До последнего времени работала в штате сенатора Уитмора. Полную ее биографию можете узнать в отделе кадров сената. Я тоже работал в штате Уитмора, одно время мы с ней были близки, потом расстались, и я уехал в Париж по делам. Насколько мне известно, она уезжала из Вашингтона и жила в Калифорнии.
– Вы не знали, что она вернулась в Вашингтон?
– Нет.
Ответив, Нортон спохватился, что это не совсем так. Он не знал, что Донна в Вашингтоне, но слышал от Фила Росса, что тот недавно видел ее с Эдом Мерфи. Правда, это были сведения из вторых рук, и, кроме того, Росс мог обознаться. Но все же Нортон не поправился и не упомянул о рассказе журналиста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71