И она победила. Постепенно Самур успокоился, но не ушёл, а лёг и внимательно стал разглядывать из кустов, что делают эти близкие и далёкие ему люди, его хозяин.
Их разделяло расстояние метров в двести. Стояли поздние сумерки, люди переговаривались, но голос их сюда не долетал, да если бы к долетел он, что понял бы Самур из сказанного?
А говорили они вот о чем.
— Это работа степной стаи, они в урочище уже трех оленей порвали, — сказал один.
— Больше десятка собралось. Самая крупная орава из всех, что приходили в горы, — согласился Молчанов.
— Что будем делать? — спросил третий. — Может, сесть в засаду, перестрелять?
— Ночью ты много настреляешь, — критически заметил первый.
Молчанов потрогал усы, подумал и спросил:
— Сколько у тебя капканов, Матвей?
— Семь. Если ты хочешь ставить, тогда придётся перенести тушу на берег. Где на льду упрячешь?
Егор Иванович задумчиво смотрел на речку. Она разливалась в этом месте широко и оттого мельчала. А тонок ли лёд? Ни слова не промолвив, он отыскал на берегу тяжёлое корневище и стал ломать лёд.
Лицо у лесника повеселело.
— Поставим на месте, хлопцы, — сказал он.
— Тогда чего дорогу губишь? — заметил Матвей. — Нам же тушу тащить.
— Куда её тащить? И близко не подойдём, чтобы не отпугнуть. А капканы поставим в воде. Наверняка сработают. Тут мелко. Кто смелый?
Они взялись обламывать лёд вокруг растерзанной туши. Олень остался на ледяном островке. Битый лёд, шурша, уходил под кромку. Вода очистилась, и тогда Матвей и Егор Иванович скинули телогрейки, засучили рукава и осторожно стали опускать в воду капканы, связав их одним тросиком, конец которого обмотали за прибрежный пенёк. Везде было неглубоко, чуть выше колена, и течение спокойное, только с одной стороны, где стрежень, поставить ловушки не удалось из-за быстрой воды и глубины. Но ведь и волки туда не полезут, они пойдут по мелкому.
Видать, ожгла все-таки холодная вода лесников, потому что Молчанов и его напарник стали сильно тереть руки, притопывать и кряхтеть на берегу, а третий взялся обломать лёд пошире. Он опасался, как бы волки не сиганули через воду на ледяной островок.
Стемнело. Лесники сели на коней и растаяли в густых сумерках. Тогда Самур повёл Монашку к оленю.
Они хотели есть, им так и не удалось пообедать кабанчиком. Вполне понятно, почему Монашка заторопилась и перешла на рысь. Но когда она, побегав вокруг ледяного островка, сделала попытку спуститься в речку, Самур вдруг ни с того ни с сего окрысился и больно цапнул волчицу за спину. Она отскочила. В чем дело? Глаза её выражали боль и обиду. А Самур уже оттирал её от воды, все время настойчиво становясь между волчицей и рекой.
Овчар прекрасно знал, что такое капканы, он не один раз видел зверей, попавших в железные зубы беспощадной немой пасти, и все ещё помнил запах этого железа, сколько бы ни натирали его пахучей мятой, оленьим помётом или парным мясом. Он слышал этот запах, пока хозяин и двое других стояли на берегу, до него доходил звон железа. Сейчас здесь уже не было ни запаха, ни звона, но трос выдавал их, Самур догадывался, что капканы рядом, и не хотел, чтобы Монашка испытала цепкость их на своих лапах.
Он так и не дал ей сойти в воду, чтобы полакомиться чужой добычей, ещё и ещё раз огрызнулся и до тех пор не успокоился, пока не увёл её на прежнее место, а оттуда — в покинутое логово, где их ждал сытный обед.
Какова же была их растерянность, их досада, когда кабанчика не оказалось! Волчица злобно тявкнула и, чтобы выместить на ком-нибудь голодную обиду, куснула Шестипалого. Но он и не поморщился. Он только старательно обнюхал огромные следы вора-медведя и отшатнулся от противного и сильного запаха, оставленного у дерева. Нечего и думать ввязываться в драку с владыкой горных лесов.
Ведь они сами хотели полакомиться чужой добычей. А их законную унёс другой, более сильный. Увы, так нередко случается. И не только у зверей.
Самур не пожелал уходить, хотя голод и звал его на охоту. Монашка подчинилась. Они свернулись под заснеженными кустами и заснули.
В это время поднялась стая.
Вожак обежал своих подчинённых, ничего угрожающего не заметил и пустился напрямик к реке. Стая безропотно последовала за ним.
Глубокой ночью, когда чёрное небо с большими блестящими звёздами давит на белый снег, а свет излучают только эти мохнатые звезды, да ещё сам снег, словно впитавший в себя бледное сияние дневного неба, серые тени, молчаливо бегущие нестройной цепочкой между кустов, представляются грозной опасностью, живой, неотвратимо идущей смертью, которая не минет слабого, попавшего в поле зрения голодной стаи.
Прилизанный бежал впереди, гордый тем, что ведёт за собой такую крупную и такую послушную стаю, и тем, что у них есть в запасе добрая половина туши, и тем, что впереди их ожидает несомненно удачная охота на выслеженного овчара, который отнял у стаи волчицу.
Вид оленьей туши, чернеющей на ледяном островке, подхлестнул волков. Но добыча была окружена тёмной, опасной водой. Стая сгрудилась и остановилась. Через секунду волки рассыпались по берегу, стали осторожно подходить к журчащей воде и принюхиваться. Вода попахивала теплом, затхлостью и немного каким-то железом. Этому находилось оправдание: рядом дорога. Вокруг воды, где снег был утоптан, и вдоль дороги они не обнаружили ничего угрожающего. Так, слабый запах человека и лошади. Обычный запах пути человеческого.
Кто-то из стаи, особенно разгорячённый видом недоступной туши, разбежался и прыгнул через русловой поток, но лишь царапнул когтями по льду островка, сорвался и поплыл назад с испуганными глазами на вытянутой морде. Его отнесло, но он благополучно вылез на берег, отряхнулся и побежал туда, где около вожака сгрудились остальные волки.
Три молодых и решительных двухлетка скользнули в воду и пошли по камням к островку. Вода чуть-чуть не доставала им до спины. Остальные ждали. Вдруг что-то глухо клацнуло, один из смельчаков, жалобно взвизгнув, завертелся на месте. В жёлтых глазах его вспыхнул лютый страх. Невидимый зверь цепко и больно сдавил под водой переднюю лапу. Волк неудачно повернулся, присел, вода тотчас захлестнула его с головой, он выставил морду и вдруг страшно, предсмертно завыл. Ещё раз щёлкнуло, и другой волк, почти добравшийся до островка, как-то странно сел на задние лапы, хлебнул воды и мгновенно скрылся. Третий продолжал идти. Ему повезло, он выскочил на лёд и жадно вцепился в подмороженную тушу.
Вожак бегал взад-вперёд по берегу. Почуяв неладное, он хотел удержать стаю, но голод и вид счастливчика на льду гнали волков вперёд, непонятный случай с двумя подростками не сказал об опасности, и тогда ещё четверо или пятеро спустились в воду. И опять щёлкнуло под водой, забились, завыли гибнущие, но ещё двое уже выбрались на островок, и оттуда послышалось их сытое рычание и возня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74