Ко второму мешку я обрела кой-какие навыки. Кроме веревки, помогли нам рыбные консервы, они тоже нашлись на кухне. Коробку сардинок я разделила на два мешка и еще вылила масло на руки. Странно, что кошки меня не съели, но способ сработал. Эти дуры прыгали ко мне, а я совала их в мерзкий мешок. Наконец погрузили всех, кроме рыжего кота, его нигде не было. Мы с Криком сбились с ног, пытаясь его найти. Что ж, шестнадцать верещащих кошек — тоже не мало.
Я сбегала домой и притащила тележку. Исцарапанные и искусанные, мы погрузили на нее мешки. Мало того, когти протыкали мешковину, словно ее и не было. Один мешок скатился и побежал по улице, но мы его изловили и доставили Капитану, на пристань. Он ждал нас в лодке. На нем был старый синий костюм, как у моряков, и черный галстук. Мне показалось, что он оделся на похороны.
Мы с Криком молча положили мешки на дно и влезли в лодку. Кошки, наверное, выдохлись в борьбе и лежали тихо у наших ног. Капитан три раза дернул веревку, мотор закашлялся, потом — зарокотал. Был разгар дня, пекло невыносимо. Воняло кошками, воняло и прогорклым маслом, уже от меня. Я вытерла руки о подол.
И тут у самых моих ног раздался жалобный писк, скорее младенческий, чем кошачий. Наверное, поэтому голова моя включилась. Я встала в лодке и взревела:
— Сто-оп!
Капитан резко выключил мотор, приказывая мне сесть. Но я кинулась в воду и поплыла что есть сил к берегу, смутно слыша оклики. Не остановилась я ни в воде, ни на земле, пока не добралась до дома.
— Лис, что случилось?
Каролина, увидев меня, вскочила из-за фортепиано. Действительно, зрелище было странное. С волос текло, текло и с одежды. Мимо сестры и мамы, выглянувшей из кухни, я кинулась к нам, наверх, и стукнула дверью. Я никого не хотела видеть, а уж меньше всех — сестрицу. И вообще, от меня несло сардинами.
Каролина приоткрыла дверь, юркнула в комнату и как можно деликатней закрыла. Теперь я не могла пойти помыться.
— Ты что, не видишь, я одеваюсь? — сказала я, поворачиваясь к двери спиной.
— Полотенчико принести?
— Нет.
Она выскользнула из комнаты и вернулась с полотенцем.
— Ну и вид у тебя! — сказала она шутливым голосом.
— Заткнись!
— Да что случилось?
— Не твое дело.
Она обиженно раскрыла большие голубые глаза. Именно из-за такого взгляда мне всегда хотелось ей всыпать. Молча положив полотенце на свою постель, она влезла туда, скрестила ноги, но ухитрилась аккуратно скинуть туфельки.
— Вы что, купались с Криком?
Я думала, никто не знает, что мы с ним иногда купаемся.
Я запустила пальцы в мокрые волосы. Каролина соскользнула с постели и подошла ко мне, держа полотенце.
— Можно, я вытру?
Я ее чуть не оттолкнула, но поняла, что она хочет быть доброй. Это было видно, даже мне. Тут я заплакала.
Она принесла мне купальный халат, протерла волосы своими сильными пальцами, так нежно, словно играла ноктюрн. И я начала говорить, хотя она не заставляла, я излила свою печаль — не по кошкам, по себе-убийце. Да, я их не топила, но все хитро подстроила. Этого хватит.
— Бедный ты Лис, — мягко сказала она. — Бедные кошки.
Наконец я выплакалась и расчесала волосы.
— Ты куда? — спросила Каролина. Не ее дело, конечно, но, в конце концов, она была слишком добра ко мне, чтобы так ответить.
— К тетушке, — сказала я. — Надо прибрать, пока эти мымры не начнут там свою миссию.
— Можно, я помогу?
— А зачем тебе? Там грязь, воняет.
Она передернулась и чуть-чуть покраснела.
— Ну, не знаю. Мне просто делать нечего.
Мы взяли ведро, швабру, хлорку, кучу маминых тряпок. Мама смотрела на нас, но ни о чем не спросила. Когда мы пришли в тетушкин дом, я наблюдала за Каролиной, наверное, хотела увидеть признаки слабости.
— Да, запашок, — весело сказала она.
— М-дэ, — протянула я, огорчаясь, что она хотя бы не задохнулась на минуту.
Только мы налили воды в ведро, пришли Крик с Капитаном. Они постояли у входа, немного покачиваясь, как двое плохих мальчишек.
— Скоро вы, однако, — заметила я.
Капитан сокрушенно покачал головой.
— Не смогли мы это сделать.
Крик чуть не плакал.
— Орали, как младенцы!
Казалось бы, обрадуйся, а я рассердилась. Сколько я слез и сил потратила на этих собачьих кошек! Какое они имеют право остаться в живых!
— Та-ак, — сказала я, сердясь еще больше, потому что все чесалось от соли, — что же вы собираетесь с ними делать? Тут их держать нельзя. Сами говорили.
Капитан устало опустился в тетушкино кресло, прямо на кучу тряпок. Поерзал, посмотрел и выудил их оттуда.
— Не знаю, — сказал он, — просто не знаю.
— Можем раздать их, — сказала Каролина, хотя ее никто не спрашивал.
— Кто это их будет раздавать? — вызверилась я.
— Я… ты… Раздадим, сколько сможем.
— Кто их возьмет? Они совсем одичали и отощали. Кому нужна такая кошка?
Капитан кивнул и вздохнул. Крик тоже кивнул, с методистской важностью.
— Одичали, — повторил он. — Просто рыси какие-то.
Никто из нас рыси не видел.
— Да? — сказала упрямая Каролина. — А мы их утихомирим.
Я фыркнула.
— Утихомиришь их! Ты уж лучше выучи крабов играть на пианино.
— Не совсем. Пока не подыщем хозяев.
Крик явно заинтересовался.
— А как это?
Она улыбнулась.
— Дадим настойку опия.
Крик пошел за каплями к себе, я — к себе. Каролина расставила шестнадцать блюдечек, чашек, плошек, положила туда рыбных консервов и обильно полила лекарством. Когда все было готово, мы принесли и развязали мешки.
Кошки нетвердым шагом пошли на запах рыбы. Сперва они поверещали, потом каждая нашла себе место и вылизала дочиста сдобренное настойкой лакомство.
В конце концов каролинины чары помогли не меньше снадобья. Оставив нас с Криком стеречь мешки, она пошла разносить кошек. Никто не решился бы закрыть перед ней дверь. Хотела хозяйка кошку, не хотела, мелодичный голос напоминал ей, что спасти бессловесной твари жизнь — богоугодное дело, и опоенная кошка, практически — улыбаясь, оказывалась в нежных объятиях. Некоторым даже удавалась уютно мяукнуть.
— Видите? — говорила Каролина. — Она полюбила вас.
Пристроив последнюю кошку, мы вернулись к тетушке. Капитан поставил стулья на столы и принялся мыть пол горячей водой с хлоркой. Крик рассказывал ему похождения Каролины, как она обходила дом за домом, отдавая кошку за кошкой. Они смеялись и передразнивали ошарашенных женщин. Каролина изобразила и разомлевших пьяниц, Крик с Капитаном качались от счастья, а я ощущала себя так, словно кто-то рассказывал о моем рождении.

Глава 10
Удар, о котором я молилась, сразил нас на следующей неделе. Буря 42-го была полегче, чем в 33-м — та стала легендой, когда еще вода не сошла; но я ее не забуду.
Сводки погоды передавали по радио, но здесь, на острове, мы обходились без городского специалиста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34