Отрезанная от внешнего мира, она вынуждена была смириться с этой бездеятельностью, с незнанием того, что происходит снаружи. При каждом новом толчке она ожидала, что крышка саркофага отскочит и обман раскроется. Напрягая слух, она силилась уловить какие-либо конкретные звуки, но безуспешно. До нее доходил только гул непонятных голосов. Ко всему прочему она боялась, что, когда фальшивую мумию поставят, она потеряет равновесие и упадет прямо в руки жреца. Инстинктивно она цеплялась за внутренние неровности глиняной фигуры, будто эти слабые точки опоры могли спасти ее от падения. Шум собственного дыхания, усиленный глиняной оболочкой, казался ей очень громким, но у нее было так мало воздуха, что она не могла прекратить дышать, не рискуя упасть в обморок.
Когда саркофаг переносили в тень, она страдала меньше, но когда его выставляли на солнце, жара внутри мумии становилась непереносимой и Ануне вдруг начинало казаться, что у нее останавливается сердце.
Иногда саркофаг передвигали, и девушка пробовала мысленно проследить за его перемещением. Нетуб объяснил ей, что банда будет постепенно приближаться к похоронному каравану, дожидаясь возможности подменить фальшивыми саркофагами настоящие — с мумиями слуг номарха. Делать все нужно было очень быстро. Им помогал один из дворцовых слуг, которому прилично заплатили, считавший, что лишние саркофаги наполнены заговоренными предметами, предназначенными для того, чтобы осложнить существование Анахотепа в загробном мире. Впрочем, его чаще других били палками по приказу номарха, поэтому он охотно взялся помочь им, чтобы хоть немного отомстить, подсунув ему эти «амулеты».
После продолжительного лежания в тени грабители неожиданно резко подняли саркофаг, и девушка поняла, что сейчас осуществится столь долго ожидаемая подмена. Она уперлась руками в стенки, молясь, чтобы от сильных толчков мумия не треснула. Хватило бы одной трещины, чтобы глина начала крошиться. Если хрупкая скорлупа развалится, льняные ленты не смогут удержать обломки и мумия разлетится, как только жрецы подхватят ее, чтобы удержать.
Целую вечность Ануна пребывала в каком-то хаосе. Ее встряхивали с такой силой, что саркофаг, казалось, вот-вот полетит в пропасть с вершины скалы.
Снаружи толпа оставалась удивительно безмолвной, и только фальшивые причитания плакальщиц наполняли воздух стонами, не находящими у народа поддержки. Неподдельный страх охватил Ануну. Что произойдет, если чернь вдруг взбунтуется? Если люди, столпившиеся по обе стороны кортежа, вдруг решат, что эти пышные похороны оскорбительны для них, нищих?
«Они могут прорвать оцепление, — подумала она, — завладеть имуществом Анахотепа и выбросить в реку…»
То, что процессия уже приблизилась к Нилу, она поняла по специфическому запаху ила, ударившему ей в нос. Если разъяренные феллахи схватят ее саркофаг и бросят в илистые воды, она утонет. Глиняный фоб сразу же пойдет ко дну, она даже не успеет разрезать ленту, удерживающую створки ее раковины… вода ворвется в легкие…
От страха она задышала глубже. Все было возможно, ибо слишком уж сильна была ненависть, внушаемая Анахотепом своим подданным. И теперь, когда он был мертв и страх наказания стал постепенно исчезать, ими могло овладеть кощунственное желание. Каждый захотел бы осквернить его тело, запретив ему доступ в потусторонний мир, обречь его на скитания в преддверии рая, где горько сетуют непогребенные или те, чьи мумии изуродованы.
Запах реки становился все сильнее. Ануне показалось, что она слышит всплески воды. Сейчас на похоронные барки погрузят сокровища, и они поплывут до пристани у входа в пирамиду. Ее мысли подтвердила внезапная бортовая качка. Плохо закрепленный саркофаг пополз по палубе. Ануна закусила губу, сдерживая крик, но ее ногти скребли твердую глину мумии. Неужели ей позволят свалиться за борт? И неужели никто не видит, что она сейчас полетит в пустоту?
Похоронные барки, как всегда, были перегружены, и жрецам с трудом удавалось закрепить багаж покойного. Случалось, что во время перевозки терялась кое-какая мебель, сундуки или мумии животных, так как легкие парусные лодки были плохо управляемы, а египтяне не очень-то разбирались в хитростях судоходства.
Саркофаг Ануны поймали у самого края борта и поставили рядом с другими. По сотрясавшим его глухим ударам девушка предположила, что мумии кладут друг на друга. Воздуха внутри стало больше, и теперь она могла дышать открытым ртом, чтобы избавиться от тяжести, сжимавшей грудь. Она была вся в поту, а удары сердца молоточками отдавались у нее в висках.
«Я сейчас умру, — с ужасом подумала она. — Я задохнусь, прежде чем доберемся до пристани…»
Барки были уже на середине реки. В воздух поднимались монотонные молитвенные песнопения жрецов, но люди, столпившиеся на обоих берегах, не вторили им. Медленное продвижение священных лодок символизировало путешествие мертвого к Западу на лодке Осириса. Но вот судна причалили к пристани, началась разгрузка. Сперва с большой торжественностью была вынесена мумия номарха, которую со всеми почестями опустят внутрь пирамиды, потом — различные вещи для его нового жилища: предметы мебели, одежда, пища, драгоценности, а также слуги и солдаты.
Это нескончаемое шествие загробных спутников производило на зрителей тягостное впечатление. Они привыкли видеть груды деревянных фигурок, символически призванных служить господину в загробном мире и освобождать его от недостойных его обязанностей, здесь же было нагромождение саркофагов с настоящими мумиями. Это казалось по меньшей мере необычным. Как ни усердствовали жрецы, повторяя, что речь идет о верных слугах, отборных солдатах, любимых наложницах, умерших добровольно, чтобы сопровождать номарха в потусторонний мир, им не верили… Подобные самоубийства случались, но они были редки, а в данном случае представлялись совершенно неправдоподобными. Почему-то не верилось, что кто-то мог настолько почитать этого злого старика, чтобы оборвать свою жизнь с намерением последовать за ним в поля Иалу! Нет, все подозревали, что это был какой-то ужасный план, выполненный при содействии жрецов, и вспоминали необъяснимую эпидемию исчезновения людей, охватившую провинцию в последние месяцы.
Ануна задыхалась. Ей казалось, что из ее тонкого, почти обнаженного тела вытекали литры пота. Дышать было трудно, после каждого глотка влажного и горячего воздуха, заполнявшего саркофаг, казалось, что легкие вот-вот разорвутся.
— Теперь я восстанавливаю твое тело и закрепляю твои кости, — пели жрецы. — Я заботливо собрал твои члены, разбросанные по земле во всех частях света. Все члены твоего Божественного Тела подобраны, я тщательно охраняю их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Когда саркофаг переносили в тень, она страдала меньше, но когда его выставляли на солнце, жара внутри мумии становилась непереносимой и Ануне вдруг начинало казаться, что у нее останавливается сердце.
Иногда саркофаг передвигали, и девушка пробовала мысленно проследить за его перемещением. Нетуб объяснил ей, что банда будет постепенно приближаться к похоронному каравану, дожидаясь возможности подменить фальшивыми саркофагами настоящие — с мумиями слуг номарха. Делать все нужно было очень быстро. Им помогал один из дворцовых слуг, которому прилично заплатили, считавший, что лишние саркофаги наполнены заговоренными предметами, предназначенными для того, чтобы осложнить существование Анахотепа в загробном мире. Впрочем, его чаще других били палками по приказу номарха, поэтому он охотно взялся помочь им, чтобы хоть немного отомстить, подсунув ему эти «амулеты».
После продолжительного лежания в тени грабители неожиданно резко подняли саркофаг, и девушка поняла, что сейчас осуществится столь долго ожидаемая подмена. Она уперлась руками в стенки, молясь, чтобы от сильных толчков мумия не треснула. Хватило бы одной трещины, чтобы глина начала крошиться. Если хрупкая скорлупа развалится, льняные ленты не смогут удержать обломки и мумия разлетится, как только жрецы подхватят ее, чтобы удержать.
Целую вечность Ануна пребывала в каком-то хаосе. Ее встряхивали с такой силой, что саркофаг, казалось, вот-вот полетит в пропасть с вершины скалы.
Снаружи толпа оставалась удивительно безмолвной, и только фальшивые причитания плакальщиц наполняли воздух стонами, не находящими у народа поддержки. Неподдельный страх охватил Ануну. Что произойдет, если чернь вдруг взбунтуется? Если люди, столпившиеся по обе стороны кортежа, вдруг решат, что эти пышные похороны оскорбительны для них, нищих?
«Они могут прорвать оцепление, — подумала она, — завладеть имуществом Анахотепа и выбросить в реку…»
То, что процессия уже приблизилась к Нилу, она поняла по специфическому запаху ила, ударившему ей в нос. Если разъяренные феллахи схватят ее саркофаг и бросят в илистые воды, она утонет. Глиняный фоб сразу же пойдет ко дну, она даже не успеет разрезать ленту, удерживающую створки ее раковины… вода ворвется в легкие…
От страха она задышала глубже. Все было возможно, ибо слишком уж сильна была ненависть, внушаемая Анахотепом своим подданным. И теперь, когда он был мертв и страх наказания стал постепенно исчезать, ими могло овладеть кощунственное желание. Каждый захотел бы осквернить его тело, запретив ему доступ в потусторонний мир, обречь его на скитания в преддверии рая, где горько сетуют непогребенные или те, чьи мумии изуродованы.
Запах реки становился все сильнее. Ануне показалось, что она слышит всплески воды. Сейчас на похоронные барки погрузят сокровища, и они поплывут до пристани у входа в пирамиду. Ее мысли подтвердила внезапная бортовая качка. Плохо закрепленный саркофаг пополз по палубе. Ануна закусила губу, сдерживая крик, но ее ногти скребли твердую глину мумии. Неужели ей позволят свалиться за борт? И неужели никто не видит, что она сейчас полетит в пустоту?
Похоронные барки, как всегда, были перегружены, и жрецам с трудом удавалось закрепить багаж покойного. Случалось, что во время перевозки терялась кое-какая мебель, сундуки или мумии животных, так как легкие парусные лодки были плохо управляемы, а египтяне не очень-то разбирались в хитростях судоходства.
Саркофаг Ануны поймали у самого края борта и поставили рядом с другими. По сотрясавшим его глухим ударам девушка предположила, что мумии кладут друг на друга. Воздуха внутри стало больше, и теперь она могла дышать открытым ртом, чтобы избавиться от тяжести, сжимавшей грудь. Она была вся в поту, а удары сердца молоточками отдавались у нее в висках.
«Я сейчас умру, — с ужасом подумала она. — Я задохнусь, прежде чем доберемся до пристани…»
Барки были уже на середине реки. В воздух поднимались монотонные молитвенные песнопения жрецов, но люди, столпившиеся на обоих берегах, не вторили им. Медленное продвижение священных лодок символизировало путешествие мертвого к Западу на лодке Осириса. Но вот судна причалили к пристани, началась разгрузка. Сперва с большой торжественностью была вынесена мумия номарха, которую со всеми почестями опустят внутрь пирамиды, потом — различные вещи для его нового жилища: предметы мебели, одежда, пища, драгоценности, а также слуги и солдаты.
Это нескончаемое шествие загробных спутников производило на зрителей тягостное впечатление. Они привыкли видеть груды деревянных фигурок, символически призванных служить господину в загробном мире и освобождать его от недостойных его обязанностей, здесь же было нагромождение саркофагов с настоящими мумиями. Это казалось по меньшей мере необычным. Как ни усердствовали жрецы, повторяя, что речь идет о верных слугах, отборных солдатах, любимых наложницах, умерших добровольно, чтобы сопровождать номарха в потусторонний мир, им не верили… Подобные самоубийства случались, но они были редки, а в данном случае представлялись совершенно неправдоподобными. Почему-то не верилось, что кто-то мог настолько почитать этого злого старика, чтобы оборвать свою жизнь с намерением последовать за ним в поля Иалу! Нет, все подозревали, что это был какой-то ужасный план, выполненный при содействии жрецов, и вспоминали необъяснимую эпидемию исчезновения людей, охватившую провинцию в последние месяцы.
Ануна задыхалась. Ей казалось, что из ее тонкого, почти обнаженного тела вытекали литры пота. Дышать было трудно, после каждого глотка влажного и горячего воздуха, заполнявшего саркофаг, казалось, что легкие вот-вот разорвутся.
— Теперь я восстанавливаю твое тело и закрепляю твои кости, — пели жрецы. — Я заботливо собрал твои члены, разбросанные по земле во всех частях света. Все члены твоего Божественного Тела подобраны, я тщательно охраняю их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78