Двадцать четыре часа в сутки за женой Грэма следили видеомониторы полиции… разумеется, без ее ведома. Одна из видеокамер даже демонстрировала то, что происходило в ванной комнате Ирмы, но, к сожалению, не выявила ничего примечательного. Все, что Ирма говорила и делала, все люди, с которыми она виделась, все места, в которые она заходила, – все это было записано на кассетах, хранившихся в денверском ПДР. И все это в сумме не давало ничего.
«Она завела свою собственную полицию, – уныло подумал Грэм, – плешивых бывших сотрудников ПДР, шустривших вокруг нее, пока она ходила по магазинам, развлекалась на вечеринках или навещала доктора Радклиффа, своего зубного врача. Похоже придется мне от нее избавиться, – сказал он себе. – Ни в коем случае мне не следовало заводить себе жену из Старых Людей». Но это произошло очень давно, когда он еще не занимал того высокого положения, которое оказалось у него впоследствии. Чуть ли не все Аномалы и Новые Люди втихую насмехались над ним, а ему это было не по вкусу; он читал мысли – большинство мыслей, исходивших от многих, очень многих людей, – и где-то в самой глубине неизменно находил пренебрежение.
Особенно сильным оно было у Новых Людей.
Пока Грэм лежал, ожидая директора Барнса и офиданта Нойес, он снова принялся изучать «Таймс», наугад открывая ее на одной из трех сотен страниц.
Так он неожиданно натолкнулся на статью о проекте Большого Уха, под которой значилось имя Эймоса Айлда, весьма высокопоставленного Нового Человека, одного из тех, кого Грэм тронуть не мог.
«Итак, эксперимент Большого Уха с фанфарами движется вперед», – язвительно подумал он, читая статью.
«Находящаяся, по общему мнению, за гранью возможного, работа над созданием первого чисто электронного телепатического подслушивающего устройства продвигается убедительными темпами», – заявили на сегодняшней пресс-конференции многочисленным скептически настроенным обозревателям сотрудники корпорации Макмалли, разработчики и создатели так называемого Большого Уха. «Когда Большое Ухо будет введено в действие, – считает Мунро Кэпп, – оно способно будет телепатически отслеживать мысленные волны десятков тысяч лиц, обладая при этом способностью – не зафиксированной у Аномалов – расшифровывать эти необъятные потоки, полные…»
Грэм отшвырнул газету в сторону; она упала шурша на устланный коврами пол. «Будь прокляты эти подонки, Новые Люди, – озлобленно подумал он, бессильно скрипя зубами. – Они угрохают на это миллиарды юксов, а после Большого Уха создадут приспособление, которое сможет заменить ясновидение Аномалов, затем все остальное – одно за другим. Машины-полтергейсты будут раскатывать по улицам и носиться в воздухе. Мы уже не понадобимся.
И тогда… вместо сильного и стабильного двухпартийного государства, которое мы имеем сейчас, возникнет однопартийная система – монолитный монстр, где все ключевые посты займут Новые Люди – на всех уровнях. Тогда прощай Государственная гражданская служба – останутся только тесты на активность коры головного мозга Новых Людей, на наличие этих двух пиков на неврологической кривой, да еще разные постулаты вроде: «предмет А равен своей противоположности» и «чем сильнее различие, тем выше соответствие». Боже милостивый!
Может быть, – подумал он, – вся структура мышления Новых Людей представляет собой гигантский розыгрыш. Мы, Старые Люди этого понять не можем; мы просто верим на слово Новым Людям, что это колоссальный шаг вперед в эволюции человеческого мозга. Предположительно, есть некие узлы Роджерса или что-то там еще. Существует материальное отличие их коры головного мозга от нашей. Однако…»
Включился один из переговорников:
– Директор Варне и женщина – офидант полиции…
– Впустите их, – сказал Грэм. Он отклонился назад, устроился поудобнее, сложил руки на груди и ждал.
Ждал, чтобы сообщить им о своей новой идее.
Глава 5
В восемь тридцать утра Николас Эпплтон появился на работе и приготовился к началу рабочего дня.
Солнце ярко светило в окна небольшого здания его мастерской. Там, внутри, он закатал рукава, одел увеличивающие очки и вставил в розетку штепсель терморезака.
Его босс, Эрл Дзета, тяжелой походкой подошел к нему, засунув руки в карманы брюк цвета хаки; из его заросшего густой щетиной рта свисала итальянская сигара.
– Что скажешь, Ник?
– Мы узнаем лишь через несколько дней, – сообщил Ник. – Они собираются известить нас о результатах по почте.
– Ах да, твой мальчуган. – Дзета положил смуглую здоровенную лапу на плечо Ника. – Ты делаешь слишком мелкую нарезку, – заметил он. – Мне нужно, чтобы она проходила в самую глубину протектора. В эту проклятую шину.
– Но если я еще хоть немного углублюсь… – запротестовал Ник. «Шина лопнет, даже если они наедут на еще не остывшую спичку, – сказал он про себя. – Это все равно, что пристрелить их из лазерного ружья». – Ладно, – сдался он, вся его воинственность куда-то исчезла; в конце концов, Эрл Дзета был его боссом. – Я буду углубляться, пока резак не выйдет с той стороны.
– Попробуй только – я тебя мигом уволю, – сказал Дзета.
– Ты считаешь, что раз уж они покупают этот реактивный…
– Когда три их колеса коснутся общественной мостовой, – перебил Дзета, – наша ответственность закончится. Что бы ни случилось потом – их личные трудности.
Ник вовсе не хотел быть нарезчиком протектора… Тем, кто берет лысую шину и с помощью раскаленного докрасна резака делает в ней новую нарезку – все глубже и глубже, – приводя ее в надлежащий вид. Чтобы она выглядела так, словно весь протектор в порядке. Это занятие он унаследовал от отца, а тот, в свою очередь, научился этому от своего отца. Из поколения в поколение, от отца к сыну; ненавидя эту работу, Ник твердо помнил одно: он был превосходным нарезчиком протектора и всегда им останется. Дзета был не прав; Ник уже сделал достаточно глубокую нарезку. «Я мастер своего дела, – подумал он, – и сам могу решить, какой должна быть глубина канавок».
Неторопливым движением Дзета включил висевший у него на шее радиоприемник. Шумная дешевая музыка – определенного сорта – затрубила из семи или восьми динамиков, размещенных на разбухшем теле толстяка.
Внезапно музыка прекратилась. Наступила тишина, а затем раздался профессионально безразличный голос диктора:
– Пресс-секретарь директора Ллойда Барнса только что сделал заявление о том, что государственный преступник Эрик Кордон, приговоренный к тюремному заключению за акты насилия по отношению к гражданам, был переведен из Брайтфортской тюрьмы в тюремные сооружения в Лонг-Бич, штат Калифорния. На вопрос, означает ли это, что Кордон будет казнен, от представителя ПДР получены заверения, что такого решения пока не было принято.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
«Она завела свою собственную полицию, – уныло подумал Грэм, – плешивых бывших сотрудников ПДР, шустривших вокруг нее, пока она ходила по магазинам, развлекалась на вечеринках или навещала доктора Радклиффа, своего зубного врача. Похоже придется мне от нее избавиться, – сказал он себе. – Ни в коем случае мне не следовало заводить себе жену из Старых Людей». Но это произошло очень давно, когда он еще не занимал того высокого положения, которое оказалось у него впоследствии. Чуть ли не все Аномалы и Новые Люди втихую насмехались над ним, а ему это было не по вкусу; он читал мысли – большинство мыслей, исходивших от многих, очень многих людей, – и где-то в самой глубине неизменно находил пренебрежение.
Особенно сильным оно было у Новых Людей.
Пока Грэм лежал, ожидая директора Барнса и офиданта Нойес, он снова принялся изучать «Таймс», наугад открывая ее на одной из трех сотен страниц.
Так он неожиданно натолкнулся на статью о проекте Большого Уха, под которой значилось имя Эймоса Айлда, весьма высокопоставленного Нового Человека, одного из тех, кого Грэм тронуть не мог.
«Итак, эксперимент Большого Уха с фанфарами движется вперед», – язвительно подумал он, читая статью.
«Находящаяся, по общему мнению, за гранью возможного, работа над созданием первого чисто электронного телепатического подслушивающего устройства продвигается убедительными темпами», – заявили на сегодняшней пресс-конференции многочисленным скептически настроенным обозревателям сотрудники корпорации Макмалли, разработчики и создатели так называемого Большого Уха. «Когда Большое Ухо будет введено в действие, – считает Мунро Кэпп, – оно способно будет телепатически отслеживать мысленные волны десятков тысяч лиц, обладая при этом способностью – не зафиксированной у Аномалов – расшифровывать эти необъятные потоки, полные…»
Грэм отшвырнул газету в сторону; она упала шурша на устланный коврами пол. «Будь прокляты эти подонки, Новые Люди, – озлобленно подумал он, бессильно скрипя зубами. – Они угрохают на это миллиарды юксов, а после Большого Уха создадут приспособление, которое сможет заменить ясновидение Аномалов, затем все остальное – одно за другим. Машины-полтергейсты будут раскатывать по улицам и носиться в воздухе. Мы уже не понадобимся.
И тогда… вместо сильного и стабильного двухпартийного государства, которое мы имеем сейчас, возникнет однопартийная система – монолитный монстр, где все ключевые посты займут Новые Люди – на всех уровнях. Тогда прощай Государственная гражданская служба – останутся только тесты на активность коры головного мозга Новых Людей, на наличие этих двух пиков на неврологической кривой, да еще разные постулаты вроде: «предмет А равен своей противоположности» и «чем сильнее различие, тем выше соответствие». Боже милостивый!
Может быть, – подумал он, – вся структура мышления Новых Людей представляет собой гигантский розыгрыш. Мы, Старые Люди этого понять не можем; мы просто верим на слово Новым Людям, что это колоссальный шаг вперед в эволюции человеческого мозга. Предположительно, есть некие узлы Роджерса или что-то там еще. Существует материальное отличие их коры головного мозга от нашей. Однако…»
Включился один из переговорников:
– Директор Варне и женщина – офидант полиции…
– Впустите их, – сказал Грэм. Он отклонился назад, устроился поудобнее, сложил руки на груди и ждал.
Ждал, чтобы сообщить им о своей новой идее.
Глава 5
В восемь тридцать утра Николас Эпплтон появился на работе и приготовился к началу рабочего дня.
Солнце ярко светило в окна небольшого здания его мастерской. Там, внутри, он закатал рукава, одел увеличивающие очки и вставил в розетку штепсель терморезака.
Его босс, Эрл Дзета, тяжелой походкой подошел к нему, засунув руки в карманы брюк цвета хаки; из его заросшего густой щетиной рта свисала итальянская сигара.
– Что скажешь, Ник?
– Мы узнаем лишь через несколько дней, – сообщил Ник. – Они собираются известить нас о результатах по почте.
– Ах да, твой мальчуган. – Дзета положил смуглую здоровенную лапу на плечо Ника. – Ты делаешь слишком мелкую нарезку, – заметил он. – Мне нужно, чтобы она проходила в самую глубину протектора. В эту проклятую шину.
– Но если я еще хоть немного углублюсь… – запротестовал Ник. «Шина лопнет, даже если они наедут на еще не остывшую спичку, – сказал он про себя. – Это все равно, что пристрелить их из лазерного ружья». – Ладно, – сдался он, вся его воинственность куда-то исчезла; в конце концов, Эрл Дзета был его боссом. – Я буду углубляться, пока резак не выйдет с той стороны.
– Попробуй только – я тебя мигом уволю, – сказал Дзета.
– Ты считаешь, что раз уж они покупают этот реактивный…
– Когда три их колеса коснутся общественной мостовой, – перебил Дзета, – наша ответственность закончится. Что бы ни случилось потом – их личные трудности.
Ник вовсе не хотел быть нарезчиком протектора… Тем, кто берет лысую шину и с помощью раскаленного докрасна резака делает в ней новую нарезку – все глубже и глубже, – приводя ее в надлежащий вид. Чтобы она выглядела так, словно весь протектор в порядке. Это занятие он унаследовал от отца, а тот, в свою очередь, научился этому от своего отца. Из поколения в поколение, от отца к сыну; ненавидя эту работу, Ник твердо помнил одно: он был превосходным нарезчиком протектора и всегда им останется. Дзета был не прав; Ник уже сделал достаточно глубокую нарезку. «Я мастер своего дела, – подумал он, – и сам могу решить, какой должна быть глубина канавок».
Неторопливым движением Дзета включил висевший у него на шее радиоприемник. Шумная дешевая музыка – определенного сорта – затрубила из семи или восьми динамиков, размещенных на разбухшем теле толстяка.
Внезапно музыка прекратилась. Наступила тишина, а затем раздался профессионально безразличный голос диктора:
– Пресс-секретарь директора Ллойда Барнса только что сделал заявление о том, что государственный преступник Эрик Кордон, приговоренный к тюремному заключению за акты насилия по отношению к гражданам, был переведен из Брайтфортской тюрьмы в тюремные сооружения в Лонг-Бич, штат Калифорния. На вопрос, означает ли это, что Кордон будет казнен, от представителя ПДР получены заверения, что такого решения пока не было принято.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66