А Англия и Америка тогда махнут на нас рукой и начнут сообща готовить к обороне против фашистского блока свои континенты и свои владения. У них забота – не допустить Германию к мировому господству.
Раскрытые окна постепенно выдохнули табачный дым, и кабинет наполнился рассеянным светом солнца. Все молчали, тягостно размышляя об услышанном от Сталина и Молотова. Сталин, заложив руки за спину, стал прохаживаться по ковровой дорожке вдоль стола, сумрачно глядя себе под ноги. Нахмуренные брови, прятавшие глаза, и темноватое, в оспинах, лицо выдавали сумятицу обуревавших его чувств и мыслей. Тишину нарушил Молотов.
– Если на фронте продержимся до осени, обстановка может разрядиться,
– сказал он, угадывая ход сомнений Сталина. – И японцы и турки вряд ли решатся начинать войну на пороге зимы.
Усталое лицо Сталина будто смягчилось, глаза блеснули желтоватыми белками, и их темные зрачки остановились на Молотове.
– Продержаться – это первое и обязательное условие, но не единственное. – Глухой голос Сталина будто чеканил слова. – Мы ведем сейчас и дипломатическую битву. Ее надо тоже выиграть! Надо, чтобы весь мир убедился, что мы не одиноки, что создана и с каждым днем ширится антигитлеровская коалиция государств и народов, пусть пока ее реальная сила равна нулю! Это первое…
– Как и решено на Политбюро, – сказал Молотов, похлопывая рукой по папке, – принимаются меры для установления дипломатических отношений с эмигрантскими правительствами Чехословакии, Польши, Бельгии и Норвегии… Сегодня посылаем наш проект соглашения чехословацкому правительству…
– Хорошо. – Сталин одобрительно кивнул и продолжил: – Второе: всеми возможными средствами надо не допускать расширения фашистского блока и образования новых очагов агрессии. – И спросил у Молотова: – Что у тебя имеется по этому вопросу?
– Проект очередного предупреждения правительству Ирана, чтобы оно ликвидировало опасность нападения на нас со своей территории.
– Своевременная мера, – согласился Сталин. – Только надо помнить о нефтяных интересах Англии в Иране. Не столкнуться бы.
– Конфликта не допустим, – успокоительно сказал Молотов.
– Итак, главная задача на дипломатическом фронте, – подытожил Сталин разговор, – расширять антигитлеровскую коалицию и сужать рамки фашистского блока.
Заметив, что Щербаков записывает в блокнот сказанное им, Сталин подошел к Щербакову и, постучав мундштуком трубки по столу рядом с его блокнотом, добавил:
– И вы, товарищ Щербаков, можете многое сделать в этом плане. Мы смотрели далеко вперед, когда поручили вам курировать Советское информационное бюро. Вы политик чуткий, гибкий и должны сами понимать: Совинформбюро – это зеркало, в котором отражается наше положение на фронтах и внутри страны. В это зеркало пристально смотрит не только наш народ, но и весь мир.
– Понимаю, товарищ Сталин. – Щербаков кивнул и поправил очки, что он делал всегда, сосредоточивая свое внимание.
– События, особенно на фронтах, – продолжал Сталин, вновь бесшумно зашагав по ковру, – надо показывать правдиво, но без излишней драматизации
– спокойно, сдержанно… Весь мир должен чувствовать по вашим сводкам, что мы не щепка в бурном потоке событий, а могучий корабль, управляемый твердой рукой партии большевиков. И не иначе, как бы трудно для нас ни складывались события на фронтах.
– Товарищ Сталин, генштабисты часто усложняют задачу Совинформбюро, – сказал Щербаков, когда Сталин остановился у своего рабочего стола и начал набивать табаком трубку. – Фронтовые корреспонденты Совинформбюро сообщают, например, что такой-то пункт оставлен нашими войсками, а Генштаб не всегда подтверждает. Как нам быть в таких случаях?
– Не мельчиться в суждениях и выводах… Мы прикажем Жукову, чтоб в Генштабе за информацию для Совинформбюро отвечал один или два человека. – Сталин раскурил трубку, и на всех пахнул душистый запах табака. – А корреспондентам объяснить, что они аккредитованы при Военных советах фронтов и поэтому пусть согласовывают свою информацию на местах. Ведь если командующий фронтом или армией не спешит доносить в Москву о сдаче населенного пункта – это не всегда боязнь ответственности. Возможно, он надеется вернуть населенный пункт или осуществляет какой-то оперативный маневр, и тут корреспонденты не должны торопиться.
– Тем более что сверхоперативная информация, – дополнил ответ Сталина Мехлис, – может помогать ориентироваться противнику.
– Но противнику может быть на руку и ваша сверхреволюционная бдительность, товарищ Мехлис! – В словах Сталина прозвучало раздражение, и он так взглянул на Мехлиса, что тот внутренне подобрался, будто почувствовал опасность.
– Вы со мной не согласны, товарищ Сталин? – настороженно спросил Мехлис, и лицо армейского комиссара первого ранга порозовело, приблизившись цветом к малиновым петлицам его зеленой гимнастерки, в которых теснились по четыре крытых красной эмалью ромба. – Ведь мы и сами внимательно следим за тем, что обнародует противник. Значит, должны помнить…
– Должны помнить, – перебил его Сталин, – о тонкостях нашей политической стратегии, как своеобразном аккомпанементе вооруженной борьбы. – И он опять подошел к своему рабочему столу, посмотрев оттуда на собеседников, как бы призывая их к вниманию. – Вы не задумывались, товарищи, вот над чем… В каждой стране, на которую нападала фашистская Германия, находились силы, сочувствующие Гитлеру. Везде поднималась «пятая колонна», появлялись свои квислинги… Не оказалось их только в Советском Союзе.
Несмотря на наше совсем недавнее буржуазное прошлое, у нас к началу войны не оказалось ни социальной почвы, ни реальных сил для появления «пятой колонны», и это при том, что у тысяч и тысяч людей Октябрьская революция отняла их состояние, оставив только право трудиться и жить как все. – Голос Сталина чуть возвысился, что означало – главные его мысли впереди. – Нам важно знать и то, как мы выглядели даже со стороны Троцкого, учитывая, что он имел кое-какое представление, из чего складывается крепость Советского государства… Вот что писал господин Троцкий, когда в Германии пришел к власти Гитлер. – Передвинув на столе бумаги, Сталин взял тоненькую желтую папку и, раскрыв ее, неторопливо стал читать: – «Можем ли мы ожидать, что Советский Союз выйдет из предстоящей великой войны без поражения? На этот откровенно поставленный вопрос мы ответим так же откровенно. Если война останется только войной, поражение Советского Союза неизбежно. В техническом, экономическом и военном отношении империализм несравненно сильнее. Если он не будет парализован революцией на Западе, то он сметет социальный строй, рожденный Октябрьской революцией».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240
Раскрытые окна постепенно выдохнули табачный дым, и кабинет наполнился рассеянным светом солнца. Все молчали, тягостно размышляя об услышанном от Сталина и Молотова. Сталин, заложив руки за спину, стал прохаживаться по ковровой дорожке вдоль стола, сумрачно глядя себе под ноги. Нахмуренные брови, прятавшие глаза, и темноватое, в оспинах, лицо выдавали сумятицу обуревавших его чувств и мыслей. Тишину нарушил Молотов.
– Если на фронте продержимся до осени, обстановка может разрядиться,
– сказал он, угадывая ход сомнений Сталина. – И японцы и турки вряд ли решатся начинать войну на пороге зимы.
Усталое лицо Сталина будто смягчилось, глаза блеснули желтоватыми белками, и их темные зрачки остановились на Молотове.
– Продержаться – это первое и обязательное условие, но не единственное. – Глухой голос Сталина будто чеканил слова. – Мы ведем сейчас и дипломатическую битву. Ее надо тоже выиграть! Надо, чтобы весь мир убедился, что мы не одиноки, что создана и с каждым днем ширится антигитлеровская коалиция государств и народов, пусть пока ее реальная сила равна нулю! Это первое…
– Как и решено на Политбюро, – сказал Молотов, похлопывая рукой по папке, – принимаются меры для установления дипломатических отношений с эмигрантскими правительствами Чехословакии, Польши, Бельгии и Норвегии… Сегодня посылаем наш проект соглашения чехословацкому правительству…
– Хорошо. – Сталин одобрительно кивнул и продолжил: – Второе: всеми возможными средствами надо не допускать расширения фашистского блока и образования новых очагов агрессии. – И спросил у Молотова: – Что у тебя имеется по этому вопросу?
– Проект очередного предупреждения правительству Ирана, чтобы оно ликвидировало опасность нападения на нас со своей территории.
– Своевременная мера, – согласился Сталин. – Только надо помнить о нефтяных интересах Англии в Иране. Не столкнуться бы.
– Конфликта не допустим, – успокоительно сказал Молотов.
– Итак, главная задача на дипломатическом фронте, – подытожил Сталин разговор, – расширять антигитлеровскую коалицию и сужать рамки фашистского блока.
Заметив, что Щербаков записывает в блокнот сказанное им, Сталин подошел к Щербакову и, постучав мундштуком трубки по столу рядом с его блокнотом, добавил:
– И вы, товарищ Щербаков, можете многое сделать в этом плане. Мы смотрели далеко вперед, когда поручили вам курировать Советское информационное бюро. Вы политик чуткий, гибкий и должны сами понимать: Совинформбюро – это зеркало, в котором отражается наше положение на фронтах и внутри страны. В это зеркало пристально смотрит не только наш народ, но и весь мир.
– Понимаю, товарищ Сталин. – Щербаков кивнул и поправил очки, что он делал всегда, сосредоточивая свое внимание.
– События, особенно на фронтах, – продолжал Сталин, вновь бесшумно зашагав по ковру, – надо показывать правдиво, но без излишней драматизации
– спокойно, сдержанно… Весь мир должен чувствовать по вашим сводкам, что мы не щепка в бурном потоке событий, а могучий корабль, управляемый твердой рукой партии большевиков. И не иначе, как бы трудно для нас ни складывались события на фронтах.
– Товарищ Сталин, генштабисты часто усложняют задачу Совинформбюро, – сказал Щербаков, когда Сталин остановился у своего рабочего стола и начал набивать табаком трубку. – Фронтовые корреспонденты Совинформбюро сообщают, например, что такой-то пункт оставлен нашими войсками, а Генштаб не всегда подтверждает. Как нам быть в таких случаях?
– Не мельчиться в суждениях и выводах… Мы прикажем Жукову, чтоб в Генштабе за информацию для Совинформбюро отвечал один или два человека. – Сталин раскурил трубку, и на всех пахнул душистый запах табака. – А корреспондентам объяснить, что они аккредитованы при Военных советах фронтов и поэтому пусть согласовывают свою информацию на местах. Ведь если командующий фронтом или армией не спешит доносить в Москву о сдаче населенного пункта – это не всегда боязнь ответственности. Возможно, он надеется вернуть населенный пункт или осуществляет какой-то оперативный маневр, и тут корреспонденты не должны торопиться.
– Тем более что сверхоперативная информация, – дополнил ответ Сталина Мехлис, – может помогать ориентироваться противнику.
– Но противнику может быть на руку и ваша сверхреволюционная бдительность, товарищ Мехлис! – В словах Сталина прозвучало раздражение, и он так взглянул на Мехлиса, что тот внутренне подобрался, будто почувствовал опасность.
– Вы со мной не согласны, товарищ Сталин? – настороженно спросил Мехлис, и лицо армейского комиссара первого ранга порозовело, приблизившись цветом к малиновым петлицам его зеленой гимнастерки, в которых теснились по четыре крытых красной эмалью ромба. – Ведь мы и сами внимательно следим за тем, что обнародует противник. Значит, должны помнить…
– Должны помнить, – перебил его Сталин, – о тонкостях нашей политической стратегии, как своеобразном аккомпанементе вооруженной борьбы. – И он опять подошел к своему рабочему столу, посмотрев оттуда на собеседников, как бы призывая их к вниманию. – Вы не задумывались, товарищи, вот над чем… В каждой стране, на которую нападала фашистская Германия, находились силы, сочувствующие Гитлеру. Везде поднималась «пятая колонна», появлялись свои квислинги… Не оказалось их только в Советском Союзе.
Несмотря на наше совсем недавнее буржуазное прошлое, у нас к началу войны не оказалось ни социальной почвы, ни реальных сил для появления «пятой колонны», и это при том, что у тысяч и тысяч людей Октябрьская революция отняла их состояние, оставив только право трудиться и жить как все. – Голос Сталина чуть возвысился, что означало – главные его мысли впереди. – Нам важно знать и то, как мы выглядели даже со стороны Троцкого, учитывая, что он имел кое-какое представление, из чего складывается крепость Советского государства… Вот что писал господин Троцкий, когда в Германии пришел к власти Гитлер. – Передвинув на столе бумаги, Сталин взял тоненькую желтую папку и, раскрыв ее, неторопливо стал читать: – «Можем ли мы ожидать, что Советский Союз выйдет из предстоящей великой войны без поражения? На этот откровенно поставленный вопрос мы ответим так же откровенно. Если война останется только войной, поражение Советского Союза неизбежно. В техническом, экономическом и военном отношении империализм несравненно сильнее. Если он не будет парализован революцией на Западе, то он сметет социальный строй, рожденный Октябрьской революцией».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240