именно с началом грозы старший лейтенант Иван Колодяжный, маскируясь дымом вспыхнувшего пожара, ринулся во главе толпы пленных на ограду скотного двора и, повалив ее, сквозь свинцовый пулеметный ливень устремился к недалекому лесу.
А для Якова Джугашвили началась одиссея узника фашистских концлагерей…
25
О пленении гитлеровцами Якова Джугашвили еще раньше Сталина узнали в Москве братья Глинские: вначале Николай, уже несколько лет таившийся в одном из домоуправлений на 2-й Извозной улице под личиной дворника Никанора Губарина, а от него Владимир; после ранения на Западном фронте он продолжал лечиться в военном госпитале, значась там майором Птицыным Владимиром Юхтымовичем согласно искусно изготовленным в лабораториях абвера документам.
…Когда Владимир Глинский впервые появился на 2-й Извозной с запиской для Ольги Васильевны, переданной с фронта ее мужем генералом Чумаковым, тогда и встретились братья. Но Владимир Святославович воспринял происшедшее как предопределенное судьбой. И все-таки глубина его потрясения была неизмеримой, когда он в поисках квартиры покойного профессора Романова постучался по чьему-то совету в «дворницкую» и, зайдя в нее, тотчас же узнал в усатом дядьке своего родного брата Николая.
И Николай сразу же, с воплем изумления, узнал брата, хотя не виделись они больше двадцати лет. Узнал и испугался, пронзенный мыслью: «Если Владимир разыскал меня, значит, кому-то где-то известно, кто такой дворник Губарин Никанор Прохорович…»
В «дворницкой», служившей квартирой Николаю Глинскому, к счастью, никого больше не было, и объяснение братьев произошло без свидетелей. Но затем струхнул Владимир, поняв, что Николай живет с чужим паспортом: «Вдруг он под наблюдением чекистов…» Братья обменялись тревожащими их мыслями, порассуждали и пришли к выводу: нет пока оснований для страхов, но надо строго соблюдать конспирацию.
Николай, услышав, что Владимир появился здесь с поручением генерала Чумакова, вначале насторожился: почему-то связал это поручение с той шкатулкой черного дерева, какую видел в квартире Романовых; шкатулка была наполнена фамильными драгоценностями покойной Софьи Вениаминовны, перешедшими теперь в собственность красивой жены Федора Ксенофонтовича. Но тут же устыдился своей корыстной памятливости и отбросил подозрения. Нет, не потому, что слышал по радио, будто Ольга Васильевна Чумакова отдала свои богатства государству – в фонд обороны (это, как полагал Николай, сказочка для дураков: если и отдала, то небось крохотную часть – для отвода глаз). Главное ведь для него, что родной брат объявился – единственный близкий человек на земле среди всего ненавистного, рушащегося наконец!
Они продолжали беседу за чаем, присев к столу, застеленному поверх клеенки старой газетой. Вот тут-то Николай задал брату вопрос, который встряхнул все естество Владимира, разбудив в нем задремавшего было Цезаря
– вышколенного в абверовской школе диверсанта-боевика.
Вначале Николай, почесав середку своих пышных усов, с вкрадчивой почтительностью сказал:
– А ты ведь, Вольдемар, с той стороны прибыл сюда. Только не пойму, где руку тебе покалечило.
– Откуда прибыл, там меня уже нет, – суховато ответил Владимир. – А ранение майор Птицын, – он постучал себя рукой в грудь, – получил от немцев! В боях под командованием генерала Чумакова Федора Ксенофонтовича. И самое удивительное, что это сущая правда!
– Правда не в том, чтобы изрекать истину. – Николай пристально и чуть иронично посмотрел брату в глаза. – Помнишь, отец наш твердил… Правда в том, чтоб говорить то, что думаешь. – И, вдруг посерьезнев, притишенно спросил: – Тебя по его душу прислали?
– По чью? – не понял Владимир.
– Его. – И Николай ткнул пальцем в портрет Сталина на полосе расстеленной газеты, где была напечатана речь Сталина от 3 июля.
– Ну, куда хватил! – Владимир Глинский настороженно покосился на дверь. – Для такой операции нужна целая орава смертников… Да и зачем рисковать? – И перешел на шепот: – Все равно в августе немцам быть в Москве.
– Эх вы, «стратеги»! – Николай с укоризной покачал головой. – В том-то и дело, что он сумеет продолжать войну, где бы ни был. Хоть за Уралом! Он же бог для этих фанатиков!.. Да и сам возомнил себя богом… – Глинский-старший опять ткнул пальцем в газету: – Вот вникни: целью войны он считает, оказывается, не только ликвидацию опасности, нависшей над Советским Союзом, но и помощь всем народам Европы!.. И его бреду все верят, хотя немцы вот-вот постучатся в ворота Кремля… А это страшно.
– Что «страшно»? – не понял Владимир.
– Страшна вера, которая объединяет миллионы слепцов! Их надо освободить от гнета этого имени, безжалостно унизить…
– Унизить? Каким же образом?
– Элементарным! Убрать Сталина – значит порушить веру в его всесилие, в его дело и, следовательно, унизить народ! А униженные к победным порогам не приходят.
– Свято место пусто не бывает, – угрюмо промолвил Владимир. – Другой Сталин найдется.
– Не уверен… Вначале начнется свалка за главенство…
– Глупости! В такое время рваться к власти может только тот, кто готов склонить голову перед Гитлером, предложив ему капитуляцию России. Среди них такого не найдется.
– Но ведь вначале обязательно наступит замешательство, – не сдавался Николай. – Время будет упущено, и фронты окончательно рухнут!
– Неужели ты прав? – Владимир Глинский смотрел на Николая с раздумчивой вопросительностью. – А каким способом можно его ликвидировать?
– Над способом пусть маракуют там. – Николай качнул головой в неопределенную сторону, и его поношенное лицо стало злым. – Но руки свербят, когда вижу, как он проносится мимо на машине!
– Где?!
– Метрах в двухстах отсюда – по Можайскому шоссе… И по Арбату… А там не улица, а щель. Взорви любой дом, и глыбы рухнут на машину.
– Часто он ездит?
– Каждый день!.. Туда и обратно.
Владимир Глинский задумался, уносясь мыслью под Варшаву, в местечко Сулеювек, где размещался специальный центр абвера. Будто увидел насторожившиеся глаза фюрера «штаба Валли» Шмальшлегера… Как он отнесется к идее покушения на Сталина? А что скажет по этому поводу начальник контрразведки «зондерштаб Россия» русский белоэмигрант Смысловский? Они оба, эти кадровые разведчики абвера, конечно же обратят вопрошающие взоры к адмиралу Канарису – начальнику Управления иностранной разведки и контрразведки верховного командования вооруженных сил Германии (абвера).
Как бы там ни было, но Владимир Глинский почувствовал себя словно гончая, напавшая на верный след. Вспомнился графу Глинскому священник, внушавший ему мысль о золотой ариадниной нити, которая ведет Владимира Святославовича по греховным лабиринтам жизни к свершению им предначертанного небом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240
А для Якова Джугашвили началась одиссея узника фашистских концлагерей…
25
О пленении гитлеровцами Якова Джугашвили еще раньше Сталина узнали в Москве братья Глинские: вначале Николай, уже несколько лет таившийся в одном из домоуправлений на 2-й Извозной улице под личиной дворника Никанора Губарина, а от него Владимир; после ранения на Западном фронте он продолжал лечиться в военном госпитале, значась там майором Птицыным Владимиром Юхтымовичем согласно искусно изготовленным в лабораториях абвера документам.
…Когда Владимир Глинский впервые появился на 2-й Извозной с запиской для Ольги Васильевны, переданной с фронта ее мужем генералом Чумаковым, тогда и встретились братья. Но Владимир Святославович воспринял происшедшее как предопределенное судьбой. И все-таки глубина его потрясения была неизмеримой, когда он в поисках квартиры покойного профессора Романова постучался по чьему-то совету в «дворницкую» и, зайдя в нее, тотчас же узнал в усатом дядьке своего родного брата Николая.
И Николай сразу же, с воплем изумления, узнал брата, хотя не виделись они больше двадцати лет. Узнал и испугался, пронзенный мыслью: «Если Владимир разыскал меня, значит, кому-то где-то известно, кто такой дворник Губарин Никанор Прохорович…»
В «дворницкой», служившей квартирой Николаю Глинскому, к счастью, никого больше не было, и объяснение братьев произошло без свидетелей. Но затем струхнул Владимир, поняв, что Николай живет с чужим паспортом: «Вдруг он под наблюдением чекистов…» Братья обменялись тревожащими их мыслями, порассуждали и пришли к выводу: нет пока оснований для страхов, но надо строго соблюдать конспирацию.
Николай, услышав, что Владимир появился здесь с поручением генерала Чумакова, вначале насторожился: почему-то связал это поручение с той шкатулкой черного дерева, какую видел в квартире Романовых; шкатулка была наполнена фамильными драгоценностями покойной Софьи Вениаминовны, перешедшими теперь в собственность красивой жены Федора Ксенофонтовича. Но тут же устыдился своей корыстной памятливости и отбросил подозрения. Нет, не потому, что слышал по радио, будто Ольга Васильевна Чумакова отдала свои богатства государству – в фонд обороны (это, как полагал Николай, сказочка для дураков: если и отдала, то небось крохотную часть – для отвода глаз). Главное ведь для него, что родной брат объявился – единственный близкий человек на земле среди всего ненавистного, рушащегося наконец!
Они продолжали беседу за чаем, присев к столу, застеленному поверх клеенки старой газетой. Вот тут-то Николай задал брату вопрос, который встряхнул все естество Владимира, разбудив в нем задремавшего было Цезаря
– вышколенного в абверовской школе диверсанта-боевика.
Вначале Николай, почесав середку своих пышных усов, с вкрадчивой почтительностью сказал:
– А ты ведь, Вольдемар, с той стороны прибыл сюда. Только не пойму, где руку тебе покалечило.
– Откуда прибыл, там меня уже нет, – суховато ответил Владимир. – А ранение майор Птицын, – он постучал себя рукой в грудь, – получил от немцев! В боях под командованием генерала Чумакова Федора Ксенофонтовича. И самое удивительное, что это сущая правда!
– Правда не в том, чтобы изрекать истину. – Николай пристально и чуть иронично посмотрел брату в глаза. – Помнишь, отец наш твердил… Правда в том, чтоб говорить то, что думаешь. – И, вдруг посерьезнев, притишенно спросил: – Тебя по его душу прислали?
– По чью? – не понял Владимир.
– Его. – И Николай ткнул пальцем в портрет Сталина на полосе расстеленной газеты, где была напечатана речь Сталина от 3 июля.
– Ну, куда хватил! – Владимир Глинский настороженно покосился на дверь. – Для такой операции нужна целая орава смертников… Да и зачем рисковать? – И перешел на шепот: – Все равно в августе немцам быть в Москве.
– Эх вы, «стратеги»! – Николай с укоризной покачал головой. – В том-то и дело, что он сумеет продолжать войну, где бы ни был. Хоть за Уралом! Он же бог для этих фанатиков!.. Да и сам возомнил себя богом… – Глинский-старший опять ткнул пальцем в газету: – Вот вникни: целью войны он считает, оказывается, не только ликвидацию опасности, нависшей над Советским Союзом, но и помощь всем народам Европы!.. И его бреду все верят, хотя немцы вот-вот постучатся в ворота Кремля… А это страшно.
– Что «страшно»? – не понял Владимир.
– Страшна вера, которая объединяет миллионы слепцов! Их надо освободить от гнета этого имени, безжалостно унизить…
– Унизить? Каким же образом?
– Элементарным! Убрать Сталина – значит порушить веру в его всесилие, в его дело и, следовательно, унизить народ! А униженные к победным порогам не приходят.
– Свято место пусто не бывает, – угрюмо промолвил Владимир. – Другой Сталин найдется.
– Не уверен… Вначале начнется свалка за главенство…
– Глупости! В такое время рваться к власти может только тот, кто готов склонить голову перед Гитлером, предложив ему капитуляцию России. Среди них такого не найдется.
– Но ведь вначале обязательно наступит замешательство, – не сдавался Николай. – Время будет упущено, и фронты окончательно рухнут!
– Неужели ты прав? – Владимир Глинский смотрел на Николая с раздумчивой вопросительностью. – А каким способом можно его ликвидировать?
– Над способом пусть маракуют там. – Николай качнул головой в неопределенную сторону, и его поношенное лицо стало злым. – Но руки свербят, когда вижу, как он проносится мимо на машине!
– Где?!
– Метрах в двухстах отсюда – по Можайскому шоссе… И по Арбату… А там не улица, а щель. Взорви любой дом, и глыбы рухнут на машину.
– Часто он ездит?
– Каждый день!.. Туда и обратно.
Владимир Глинский задумался, уносясь мыслью под Варшаву, в местечко Сулеювек, где размещался специальный центр абвера. Будто увидел насторожившиеся глаза фюрера «штаба Валли» Шмальшлегера… Как он отнесется к идее покушения на Сталина? А что скажет по этому поводу начальник контрразведки «зондерштаб Россия» русский белоэмигрант Смысловский? Они оба, эти кадровые разведчики абвера, конечно же обратят вопрошающие взоры к адмиралу Канарису – начальнику Управления иностранной разведки и контрразведки верховного командования вооруженных сил Германии (абвера).
Как бы там ни было, но Владимир Глинский почувствовал себя словно гончая, напавшая на верный след. Вспомнился графу Глинскому священник, внушавший ему мысль о золотой ариадниной нити, которая ведет Владимира Святославовича по греховным лабиринтам жизни к свершению им предначертанного небом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240