— Вы бы, Ефим, все-таки к нему съездили. Он живет на Садовой, я записала его телефон и адрес.
— Вот-вот, Фима, не оставляй в беде почтенного человека. Он тебе за своего четвероногого друга столько отвалит, сколько я за три месяца не получу. А тебе, Никита, спасибо. Склад твой мы обязательно пошерстим. Ну что, выпьем друзья на посошок. Лэхаим!
Профессор Муха жил в высотке на Котельнической набережной. Фиму он встретил в роскошном шелковом халате с бархатной отделкой. «Настоящий профессорский халат», — определил сразу Блюм. И профессор был настоящий, таких раньше представляли в кино: седой, высокий, полный, словом, научная величина. Правда, с таким же успехом он мог быть и музыкантом с мировым именем и актером Малого театра в пятом поколении.
— Вацлав Иванович — представился он. — А вас зовут Ефимом Яковлевичем, мне ваша сотрудница сказала. Очень любезная дама. — Прошу вас, — красивым жестом, свойственным бонвиванам и эпикурейцам, — Муха пригласил гостя в недра своей обители. — Полагаю, что нам удобнее будут беседовать в кабинете.
Кабинет профессора был мало похож на рабочее место. Он представлял собой нечто среднее между библиотекой и музеем. Стеллажи с книгами поднимались до самого потолка. Именно так, в представлении Блюма, и должна была выглядеть библиотека ученого. Удивляло только то, что все тома были очень дорогие, никаких брошюр в бумажных переплетах, никаких потрепанных фолиантов, и по цвету корешки книг гармонировали с обоями и гардинами — только коричневые и бордовые тона. Создавалось впечатление, что книги подбирались по эстетическим соображениям и не использовались.
Но вот остальная обстановка кабинета, мало вязалась с декоративной парадностью библиотеки. Повсюду — в застекленных шкафах, на рабочем столе и даже на полу стояли, лежали и просто валялись разнокалиберные фигурки и какие-то предметы неизвестного назначения из бронзы, камня и глины. В отличие от антиквариата, который можно купить в магазинах, эти вещи были отмечены оспинами веков. У одной фигурки не хватало головы, у другой руки, в каменных и деревянных идолах едва угадывались человеческие черты. Словом, это были древности.
«Археолог, наверно, — подумал Фима. — Столько хлама натащил».
— Все эти сокровища мне подарили мои друзья археологи, — как будто прочитал мои мысли Муха, — в знак благодарности за то, что я смог воссоздать образы цивилизаций то тем осколкам, которые они раскопали. Я историк, специалист по древним цивилизациям. Специализируюсь на культурах древней Месопотамии, но интересуюсь также Египтом и Центральной Америкой.
— Цивилизацией майя?
— Не только, я написал две книги о испано-ацтекских войнах. В Калифорнии, в университете, где я преподаю историю Ассирии и Вавилона, меня иногда просят читать лекции по культуре Центральной Америки. Это я вам скажу совершенно уникальная культура, в которой загадки встречаются на каждом шагу. Их жрецы думали о том, будет через тысячу лет. Они предсказали все катаклизмы, которые произошли в мире. Кстати они вычислили, что конец света должен наступить 24 декабря 2011 года. Не удивлюсь, если они окажутся правы. А их удивительные календари…
— Это очень интересно, Вацлав Иванович, но давайте сначала о деле, — Фима понял, что профессор оседлал любимого конька и не остановится, пока не изложит всю систему летоисчисления индейцев.
— О чем, простите? — переспросил Муха.
— О вашей собачке.
— Ах, о собачке. Да, это трагедия. Я к ней так привязался.
— Давайте по порядку, — Фима достал блокнот. — Как ее зовут?
— Анубис. Я назвал ее так в честь египетского бога с головой шакала. Когда-то он помог богине плодородия Изиде собрать части тела бога жизни Осириса, растерзанного злыми силами, и воскресить его. С тех пор он стал проводником умерших в загробный мир, то есть воскрешал их для новой жизни.
— Значит кобель. Какой породы?
— Такой, знаете ли, черной, с бородкой и с ушками…
— Маленький, на коротеньких ножках?
— Нет, что вы, большой и очень много ел.
— Значит ризеншнауцер. Документы на него у вас есть, родословная и все такое.
— Есть, конечно, но они остались в Калифорнии. Он же американец.
— В каком районе он потерялся?
— Кажется в Калининском, впрочем, здесь все теперь переименовали. Теперь и района такого наверно нет. В общем, я пошел с ним гулять, зашел в книжный магазин, здесь неподалеку, а собака осталась на улице. В магазине я пробыл минут десять, а когда вышел, Анубиса не было.
— Вы часто оставляли его на улице, когда куда-нибудь заходили?
— Я всегда так делал, и он сидел как вкопанный, ждал пока я выйду. В Америке собаки очень дисциплинированные и спокойные. Я никогда не слышал, чтобы они лаяли.
— И все время улыбаются, чтобы никто не подумал, что у них собачья жизнь.
— Вы бывали в Америке?
— Имел счастье. А ошейник на нем был?
— Конечно.
— На нем был адрес, телефон, кличка собаки, имя владельца?
— Нет, это был просто кожаный ошейник.
— Плохи наши дела, Вацлав Иванович. Скорей всего вашего Анубиса украли, пристегнули к ошейнику поводок и увели, а он, как истинный американец даже голоса не подал. Ничего не могу вам обещать, случай трудный, но попробуем найти. Пятьсот долларов вы заплатите сейчас, и еще столько же после того, как мы вернем вам Анубиса. Если вы согласны, давайте подпишем договор.
Профессор, не читая, подписал бумагу, и ушел за деньгами. А Фима остался в обществе древних уродцев, которые тут же уставились на него своими холодными глазками.
Фима взял в руки глиняного идола с отбитым носом. И как можно было поклонятся такому Чебурашке? А может это просто детская игрушка, которой три тысячи лет назад играл мальчик пока пекла лепешки? Интересно наверно восстанавливать жизнь древних по черепкам собранным в могильных курганах, в развалинах городов.
— Вас заинтересовала моя коллекция? — Профессор вернулся в кабинет так тихо, что Фима вздрогнул, когда услышал его вопрос.
— Меня интересует культура майя, и в частности культ «пернатого змея». Не могли бы вы как-нибудь рассказать о нем.
— Зачем же откладывать в долгий ящик, — сразу согласился Вацлав Иванович. — С удовольствием выполню вашу просьбу. Располагайтесь поудобнее,
— профессор подвинул Фиме стул. — Это долгая история. Хотите выпить?
— Текилы? — вырвалось у Фимы.
— Не держу. Зато у меня есть хороший скотч.
Муха принес два стакана со льдом и початую бутылку виски Teacher.
— Культ пернатого змея распространен среди всех коренных народов Северной Америки. Белые люди их называют индейцами или краснокожими, для них, все эти алгонкины, араваки, ольмеки, команчи, сименолы — один народ — аборигены.
Мало кто из них знает, что языки жителей Аляски и Гондураса отличаются как русский и арабский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— Вот-вот, Фима, не оставляй в беде почтенного человека. Он тебе за своего четвероногого друга столько отвалит, сколько я за три месяца не получу. А тебе, Никита, спасибо. Склад твой мы обязательно пошерстим. Ну что, выпьем друзья на посошок. Лэхаим!
Профессор Муха жил в высотке на Котельнической набережной. Фиму он встретил в роскошном шелковом халате с бархатной отделкой. «Настоящий профессорский халат», — определил сразу Блюм. И профессор был настоящий, таких раньше представляли в кино: седой, высокий, полный, словом, научная величина. Правда, с таким же успехом он мог быть и музыкантом с мировым именем и актером Малого театра в пятом поколении.
— Вацлав Иванович — представился он. — А вас зовут Ефимом Яковлевичем, мне ваша сотрудница сказала. Очень любезная дама. — Прошу вас, — красивым жестом, свойственным бонвиванам и эпикурейцам, — Муха пригласил гостя в недра своей обители. — Полагаю, что нам удобнее будут беседовать в кабинете.
Кабинет профессора был мало похож на рабочее место. Он представлял собой нечто среднее между библиотекой и музеем. Стеллажи с книгами поднимались до самого потолка. Именно так, в представлении Блюма, и должна была выглядеть библиотека ученого. Удивляло только то, что все тома были очень дорогие, никаких брошюр в бумажных переплетах, никаких потрепанных фолиантов, и по цвету корешки книг гармонировали с обоями и гардинами — только коричневые и бордовые тона. Создавалось впечатление, что книги подбирались по эстетическим соображениям и не использовались.
Но вот остальная обстановка кабинета, мало вязалась с декоративной парадностью библиотеки. Повсюду — в застекленных шкафах, на рабочем столе и даже на полу стояли, лежали и просто валялись разнокалиберные фигурки и какие-то предметы неизвестного назначения из бронзы, камня и глины. В отличие от антиквариата, который можно купить в магазинах, эти вещи были отмечены оспинами веков. У одной фигурки не хватало головы, у другой руки, в каменных и деревянных идолах едва угадывались человеческие черты. Словом, это были древности.
«Археолог, наверно, — подумал Фима. — Столько хлама натащил».
— Все эти сокровища мне подарили мои друзья археологи, — как будто прочитал мои мысли Муха, — в знак благодарности за то, что я смог воссоздать образы цивилизаций то тем осколкам, которые они раскопали. Я историк, специалист по древним цивилизациям. Специализируюсь на культурах древней Месопотамии, но интересуюсь также Египтом и Центральной Америкой.
— Цивилизацией майя?
— Не только, я написал две книги о испано-ацтекских войнах. В Калифорнии, в университете, где я преподаю историю Ассирии и Вавилона, меня иногда просят читать лекции по культуре Центральной Америки. Это я вам скажу совершенно уникальная культура, в которой загадки встречаются на каждом шагу. Их жрецы думали о том, будет через тысячу лет. Они предсказали все катаклизмы, которые произошли в мире. Кстати они вычислили, что конец света должен наступить 24 декабря 2011 года. Не удивлюсь, если они окажутся правы. А их удивительные календари…
— Это очень интересно, Вацлав Иванович, но давайте сначала о деле, — Фима понял, что профессор оседлал любимого конька и не остановится, пока не изложит всю систему летоисчисления индейцев.
— О чем, простите? — переспросил Муха.
— О вашей собачке.
— Ах, о собачке. Да, это трагедия. Я к ней так привязался.
— Давайте по порядку, — Фима достал блокнот. — Как ее зовут?
— Анубис. Я назвал ее так в честь египетского бога с головой шакала. Когда-то он помог богине плодородия Изиде собрать части тела бога жизни Осириса, растерзанного злыми силами, и воскресить его. С тех пор он стал проводником умерших в загробный мир, то есть воскрешал их для новой жизни.
— Значит кобель. Какой породы?
— Такой, знаете ли, черной, с бородкой и с ушками…
— Маленький, на коротеньких ножках?
— Нет, что вы, большой и очень много ел.
— Значит ризеншнауцер. Документы на него у вас есть, родословная и все такое.
— Есть, конечно, но они остались в Калифорнии. Он же американец.
— В каком районе он потерялся?
— Кажется в Калининском, впрочем, здесь все теперь переименовали. Теперь и района такого наверно нет. В общем, я пошел с ним гулять, зашел в книжный магазин, здесь неподалеку, а собака осталась на улице. В магазине я пробыл минут десять, а когда вышел, Анубиса не было.
— Вы часто оставляли его на улице, когда куда-нибудь заходили?
— Я всегда так делал, и он сидел как вкопанный, ждал пока я выйду. В Америке собаки очень дисциплинированные и спокойные. Я никогда не слышал, чтобы они лаяли.
— И все время улыбаются, чтобы никто не подумал, что у них собачья жизнь.
— Вы бывали в Америке?
— Имел счастье. А ошейник на нем был?
— Конечно.
— На нем был адрес, телефон, кличка собаки, имя владельца?
— Нет, это был просто кожаный ошейник.
— Плохи наши дела, Вацлав Иванович. Скорей всего вашего Анубиса украли, пристегнули к ошейнику поводок и увели, а он, как истинный американец даже голоса не подал. Ничего не могу вам обещать, случай трудный, но попробуем найти. Пятьсот долларов вы заплатите сейчас, и еще столько же после того, как мы вернем вам Анубиса. Если вы согласны, давайте подпишем договор.
Профессор, не читая, подписал бумагу, и ушел за деньгами. А Фима остался в обществе древних уродцев, которые тут же уставились на него своими холодными глазками.
Фима взял в руки глиняного идола с отбитым носом. И как можно было поклонятся такому Чебурашке? А может это просто детская игрушка, которой три тысячи лет назад играл мальчик пока пекла лепешки? Интересно наверно восстанавливать жизнь древних по черепкам собранным в могильных курганах, в развалинах городов.
— Вас заинтересовала моя коллекция? — Профессор вернулся в кабинет так тихо, что Фима вздрогнул, когда услышал его вопрос.
— Меня интересует культура майя, и в частности культ «пернатого змея». Не могли бы вы как-нибудь рассказать о нем.
— Зачем же откладывать в долгий ящик, — сразу согласился Вацлав Иванович. — С удовольствием выполню вашу просьбу. Располагайтесь поудобнее,
— профессор подвинул Фиме стул. — Это долгая история. Хотите выпить?
— Текилы? — вырвалось у Фимы.
— Не держу. Зато у меня есть хороший скотч.
Муха принес два стакана со льдом и початую бутылку виски Teacher.
— Культ пернатого змея распространен среди всех коренных народов Северной Америки. Белые люди их называют индейцами или краснокожими, для них, все эти алгонкины, араваки, ольмеки, команчи, сименолы — один народ — аборигены.
Мало кто из них знает, что языки жителей Аляски и Гондураса отличаются как русский и арабский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50