Халабудов распрощался с коварным азиатом и поехал к себе на Петровку. По дороге он явственно почувствовал тяжесть в желудке. Это был первый признак обострения, значит все-таки его на сей раз не удастся избежать. Вернувшись в свой кабинет, Халабудов включил чайник и подошел к окну, обменяться впечатлениями с фикусом, и тут опять раздался звонок. И все тот же начальственный голос спросил:
— Ну что, Сергей Сергеевич, побеседовали с Рахманкуловым?
— Да, — ответил Халабудов.
— И что он вам сказал?
— Ничего существенного.
— Ну вот и слава богу. А я сегодня утвердил списки на повышение в звании, так что ждите сюрприза.
— Спасибо, — сказал Халабудов, — Большое спасибо за доверие и внимание.
Он заварил себе чаю и присел на подоконник. Из окна открывался чудесный вид на осенние бульвары. «А все-таки „тугие дни“ по-своему прекрасны, — подумал он, — скучно было бы жить на свете без них».
Роза Марковна собрала Фиму в дорогу так, как будто ему не самолетом лететь четыре часа, а месяц ехать на перекладных. И чего только она не напихала ему в сумку. Ну жареная курица — это святое дело, но зачем же было класть еще и котлеты, крутые яйца, вареные сосиски, шарлотку с яблоками, домашнее печенье и еще всякое другое, отчего сумка стала совершенно неподъемной и испортила Фиме первые самые трогательные впечатления от путешествия. То есть дорога от дома аэропорта превратилась в атлетический марафон.
Обычно Фима приезжал в аэропорт задолго до начала регистрации, чтобы адаптироваться к обстановке полета. Умом он понимал, что самолет — это такое же транспортное средство, как трамвай или автомобиль, аэродинамика, там, навигация и все такое, но в глубине считал все-таки чудом, что такая металлическая дура летает по воздуху. А всякое чудо эфемерно по своей сути, и потому Фиме было всякий раз чуть-чуть не по себе перед полетом, самую малость. Это ощущение проходило уже в аэропорту, но только, когда никто его не теребил и не торопил.
На сей раз он приехал в Шереметьево, когда регистрация уже началась. Клауса нигде не было видно, а у него билеты. Фима встал в одну очередь, отстоял половину, но тут оказалось, что это на рейс Абу-Даби. Подивившись на то сколько людей летит в пустыню, он перешел в другую очередь, на сей раз на Барселону, отстоял почти всю, но Клауса не появлялся. Это обстоятельство налагалось на предполетную тревогу и заставляло Фиму нервничать.
Он уже хотел пропустить тех, кто стоял сзади и снова занять место в хвосте очереди, но тут его громкий окликнул женский голос: «Фима!». Сомневаться в том, что окликали именно его, не приходилось, не так много Фим могло находиться в семь часов утра, в Шереметьево, в секторе, где производилась регистрация пассажиров на рейс в Барселону.
Он оглянулся и увидел Клауса с рюкзаком за плечами и двумя чемоданами в руках. На лице у него была виноватая улыбка, а рядом с ним семенило некое воздушное создание во всем светлом: шляпка, пальтишко, чулочки, туфельки все в тон и все цвета фруктово-молочных продуктов.
Пара подошла к Фиме и он с удивлением опознал в спутнице австрийцы секретаршу фирмы Trade group Realta Зиночку.
Пока Клаус представлял ее Фиме, как совершенно свидетельницу, которая может опознать труп, и приносил извинения за опоздание на изысканном языке Шевченко и Петлюры, секретарша ему заговорщицки подмигивала. А после того как они, наконец, прошли регистрацию и паспортный контроль, и Клаус сбросил свою поклажу, и довольный удалился в туалет, Зиночка чмокнула Фиму в щеку и горячо зашептала ему в ухо.
— Только ты, пожалуйста, не ревнуй. Я тебе все объясню. У тебя ведь нет серьезный намерений по отношению ко мне. Ничего не говори, что я дура и не вижу что нет. А если даже… Мы с тобой бедные как две мышки, а у Кольки дом в Вене с виноградником и «опель». Он, конечно, мне ничего не обещал, но прибалдел от меня. Это видно, скажи… Я ему пожаловалась, что не отдохнула летом и он мне сразу предложил прошвырнуться в Испанию на недельку. Ты ведь мне этого не предложил, а еще ревнуешь.
— Да кто тебе это сказал?
— Женское чутье мне подсказывает, но ты не должен этого делать. Если человек по-настоящему любит, то он должен всегда желать добра своему предмету, даже если добро поступает со стороны.
— Да кто тебе говорил про любовь?
— Твои глаза
— Минус три, что там можно увидеть?
— Добрую душу и мягкое сердце.
— Ты еще скажи — шоколадное.
Тут вернулся Кучка и объявили посадку на самолет авиакомпании «Иберия» следующий рейсом Москва-Барселона.
Полет прошел легко и весело. Фима даже забыл, что совершенно неестественным образом летит по воздуху в железной «дуре», и все благодаря Зиночке. Она смеялась, кокетничала не только со своими спутниками, но и с соседями, требовала у бортпроводников то вина, то сока и вообще была в ударе. Путешественники не успели оглянуться. Как приземлились в Барселоне.
В аэропорту их встречал бритый наголо молодой человек с квадратной челюстью и глазами навыкате в форме офицера испанской полиции. Он предложил всем сразу же проехать в морг и опознать труп, а уж потом направиться в гостиницу, чтобы в этот день к делам уже не возвращаться. Так и сделали.
Мертвый Афанасий, как это не кощунственно было сознавать, выглядел лучше чем живой. С лица сошла порочная одутловатость, и оно обрело некую определенность, не бог весть какую, но все же. Теперь Афоня стал похож на школьника переростка, в котором дебильность сочетается с природной жизнерадостностью. Но все же это был образ человека.
— Да это он, — сказала Зина, и в глазах ее засверкали две очаровательные слезинки, которые были ей очень к лицу.
Полицейский закрыл труп простыней и рассказал, как Афанасия занесло под машину.
Судя по обнаруженному в крови коммерческого директора количеству алкоголя, он пил беспробудно несколько дней подряд, переходя из одного бара в другой. Когда все известные ему питейные заведения закрылись он решил, видимо ехать в Барселону. Вышел по нашей московской привычке чуть ли не на середину на шоссе и стал останавливать машину. Шел дождь и шоссе было мокрым, Афоня поскользнулся и угодил под колеса «сеата» на котором пожилая сеньора, служащая местной телестудии, возвращалась домой с ночной смены. Вот и вся история бесславного мытищинского гангстера, которого неласковая судьба занесла за Пиренеи и бросила под безжалостные колеса автомобиля. В карманах у него нашли российские загранпаспорт, несколько сотен песет и кредитную карточку «Альфа-банка» и бумажку с адресом виллы «Вероника», где он жил. Он не слова не знал ни на одном из иностранных языков и видимо кого-то попросил написать записку, которую он показывал таксистам.
После опознания полицейский отвез гостей в отель «Плаза», где им зарезервировали номера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50