Казалось, что мне ее поливают расплавленным оловом, такая была дикая боль.
— Отец, врача! — крикнул Дэн на бегу.
— А чего случилось? — высунулся Буйвол из кухни.
— Магдалина заболела!
— Невовремя…, — задумчиво сказал Буйвол.
«Вовремя, вовремя», — возразила я ему про себя.
Денис уложил меня в своей комнате и принялся раздевать. В его действиях не было ни грана эротики — страх за меня вытеснял все остальные мысли. А мне было действительно худо. Я не думала, что какая-то болячка на коленке может причинять такие страдания. Я вся горела, и перед глазами у меня висело красное марево…
— Что это? — воскликнул Дэн. Он уже снял с меня джинсы и теперь с ужасом смотрел на мои ноги.
Я скосила глаза и увидела, что коленка у меня напоминает мяч. Уродливая багровая опухоль опоясывала ее.
— Больно? — с жалостью спросил он.
Я молча кивнула.
Он укрыл меня одеялом, присел рядом и принялся гладить меня по головке:
— Девочка ты моя бедная… Если бы я только мог взять на себя твою боль…
«Тебя лечить бы сложнее пришлось», — ехидно сказал внутренний голос.
«Цыц», — сурово рявкнула я на него. Человек тут так по мне убивается, а этот мерзавец над ним издевается.
Дверь приоткрылась и зашли Аллочка с Буйволом.
— Что случилось? — тревожно спросили они.
Дэн молча отвернул одеяло и показал мою коленку.
Аллочка ахнула.
— И плюс — у нее высокая температура, — мрачно добавил Дэн.
— Так, может, свадьбу отменим? — предложил Буйвол.
— Нет! — слабо, но решительно сказала я.
Дэн внимательно, с благодарностью на меня посмотрел.
— Денис, езжай за платьем, — продолжила я. — В талии и бедрах у меня сорок второй размер, а в груди сорок восьмой. Так что верх лучше всего эластичный.
— А ты точно сможешь выдержать свадьбу? — с сомнением посмотрел на меня Буйвол.
— Все зависит от Дениса, — голосом умирающего лебедя прошептала я. — Денис, ты сможешь сделать так, чтобы нас в понедельник расписали на дому? И еще банкет отменить, дома отметим меж собой.
— Но я хотел тебе шикарную свадьбу, — покачал головой Дэн.
— Тебе чего надо — ехать или шашечки? — вопросила я. — Я — хочу выйти за тебя. В понедельник.
— Но тебе же будет тяжело! — воскликнул он.
— Ищешь причины для отказа? — бесстрастно спросила я.
— Нет! Конечно же нет!
— Тогда сделай как я прошу.
— Хорошо. Хорошо, Магдалиночка….
В дверь постучали и вошел дяденька в сером костюме и с чемоданчиком.
— Здравствуйте, Михаил Сергеевич! — кинулась к нему Аллочка. — Как хорошо что вы так быстро подъехали.
— Ну, кто тут умирает у вас? — бодро вопросил он.
— Вот — кивнул на меня Денис.
Михаил Сергеевич подошел поближе, увидел распухшую коленку и присвистнул.
Дэн побледнел.
— Ударялась коленкой? — спросил дядька, доставая из чемоданчика свои причиндалы.
— Неа, — помотала я головой. — Воспалилась ни с того, ни с сего.
— Та-ак…, — он сунул мне под мышку градусник, а сам принялся внимательно рассматривать мою коленку. — На что жалуетесь?
— Перед глазами все плывет, жар, слабость, коленка болит, — перечислила я.
— Мда…, — Михаил Сергеевич забрал у меня градусник, посмотрел на него и обратился к моим будущим родственникам. — У девушки рожистое воспаление, крайне неприятная штука.
— Что, так и называется??? — перебила я его, не в силах сдержать удивления.
— Да, — кивнул он. — Так вот, лечение я сейчас назначу, в основном антибиотики, больной — постельный режим, давать много пить и не тревожить. В понедельник вечером зайду.
— А я в понедельник замуж выхожу, — радостно брякнула я.
Врач посмотрел на меня долгим и жалостливым взглядом, отвернулся и принялся выписывать рецепт.
Еще через двадцать минут Денис потчевал меня макропеном и с жалостью гладил по головке. От такого обращения меня чего — то разморило и я сама не заметила, как уснула.
Проснулась я, словно меня кто толкнул. Я даже вздрогнула. Резко села на кровати и осмотрелась.
Дэн спал около меня, старательно отодвинувшись. Видимо, боялся случайно задеть коленку. В слабом свете ночника я внимательно смотрела на тени, что отбрасывали его ресницы, на четкую линию скул, и ямочку на подбородке.
«Если в воскресенье не будет результата — пеняй на себя», — всплыл в моем сознании голос садиста, и я оцепенело замерла.
Пеняй на себя — подразумевалось, что моего Дэна убьют.
Я снова взглянула на Дэна, вздохнула и аккуратно сползла с кровати.
Надо идти к себе.
Надо работать.
Осторожно ступая на больную ногу, я похромала к дверям. И на середине комнаты остановилась. На кресле было разложено чудеснейшее белое платье. С открытыми плечами, атласным корсажем и воздушной многослойной юбкой.
«Мать честная!» — присвистнул внутренний голос.
Я промолчала, жадно оглядывая платье.
«Примерим?» — робко предложил голос.
Я резко отвернулась и похромала дальше.
Завтра…
Либо я завтра его одену, либо нет. И чтобы были причины его одевать — мне нужно потрудиться.
В своей комнате я тщательно заперлась, убрала в стороны полы халата и, наложив руки на колено, на два раза отчитала коленку. Три — гарантировало полное и быстрое излечение, а так — мне лишь полегчает. Но полегчает очень весомо.
Потом я снова достала из пакета фотографии, разложила под лампой свечи — пусть размягчаются, а сама встала и пошла к платяному шкафу. С каждым шагом я с удовлетворением чувствовала, как уменьшается моя боль в колене.
В шкафу мне надо было только одно — зеркало. Я решила вызвать покойника. Но не в телесном виде, а лишь отражением — так и безопаснее, и больше шансов что придет конкретный человек, а не злобный дух под его личиной.
Я аккуратно ножницами отогнула скобочки, удерживающие большое, в мой рост, зеркало, прислонила его к стене, около него начертила на полу свечкой круг, одновременно заговаривая его.
После чего села в него, закрыла глаза и принялась вызывать в душе образ бабушки. По-доброму нужна была ее вещь или фотография, но чего нет, того нет. Так что будем надеяться на крепость кровных уз.
Я с нежностью вспоминала ее морщинистое лицо, мудрые глаза, неизменный темный платок на голове. Платок — потому что батюшка ее в церковь с непокрытой головой не пускал, а ходила она туда часто…
Потихоньку я начала проговаривать слова заклинания — вызова. Они лились свободным потоком, разливаясь около меня широким потоком, словно нефть по воде. Я цепко держала образ бабушки, призывая ее к себе.
Около меня, за кругом упал стул.
Я невозмутимо продолжала мешать слова со своей силой и щедро ее сеять вокруг.
Порыв ветра достиг меня.
«Окно ведь закрыто», — в страхе пискнул внутренний голос.
Я громко и уверенно дочитала заклинание:
— Ночь темная, перевернись!
Раба Божья Антонина — в зеркале появись!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— Отец, врача! — крикнул Дэн на бегу.
— А чего случилось? — высунулся Буйвол из кухни.
— Магдалина заболела!
— Невовремя…, — задумчиво сказал Буйвол.
«Вовремя, вовремя», — возразила я ему про себя.
Денис уложил меня в своей комнате и принялся раздевать. В его действиях не было ни грана эротики — страх за меня вытеснял все остальные мысли. А мне было действительно худо. Я не думала, что какая-то болячка на коленке может причинять такие страдания. Я вся горела, и перед глазами у меня висело красное марево…
— Что это? — воскликнул Дэн. Он уже снял с меня джинсы и теперь с ужасом смотрел на мои ноги.
Я скосила глаза и увидела, что коленка у меня напоминает мяч. Уродливая багровая опухоль опоясывала ее.
— Больно? — с жалостью спросил он.
Я молча кивнула.
Он укрыл меня одеялом, присел рядом и принялся гладить меня по головке:
— Девочка ты моя бедная… Если бы я только мог взять на себя твою боль…
«Тебя лечить бы сложнее пришлось», — ехидно сказал внутренний голос.
«Цыц», — сурово рявкнула я на него. Человек тут так по мне убивается, а этот мерзавец над ним издевается.
Дверь приоткрылась и зашли Аллочка с Буйволом.
— Что случилось? — тревожно спросили они.
Дэн молча отвернул одеяло и показал мою коленку.
Аллочка ахнула.
— И плюс — у нее высокая температура, — мрачно добавил Дэн.
— Так, может, свадьбу отменим? — предложил Буйвол.
— Нет! — слабо, но решительно сказала я.
Дэн внимательно, с благодарностью на меня посмотрел.
— Денис, езжай за платьем, — продолжила я. — В талии и бедрах у меня сорок второй размер, а в груди сорок восьмой. Так что верх лучше всего эластичный.
— А ты точно сможешь выдержать свадьбу? — с сомнением посмотрел на меня Буйвол.
— Все зависит от Дениса, — голосом умирающего лебедя прошептала я. — Денис, ты сможешь сделать так, чтобы нас в понедельник расписали на дому? И еще банкет отменить, дома отметим меж собой.
— Но я хотел тебе шикарную свадьбу, — покачал головой Дэн.
— Тебе чего надо — ехать или шашечки? — вопросила я. — Я — хочу выйти за тебя. В понедельник.
— Но тебе же будет тяжело! — воскликнул он.
— Ищешь причины для отказа? — бесстрастно спросила я.
— Нет! Конечно же нет!
— Тогда сделай как я прошу.
— Хорошо. Хорошо, Магдалиночка….
В дверь постучали и вошел дяденька в сером костюме и с чемоданчиком.
— Здравствуйте, Михаил Сергеевич! — кинулась к нему Аллочка. — Как хорошо что вы так быстро подъехали.
— Ну, кто тут умирает у вас? — бодро вопросил он.
— Вот — кивнул на меня Денис.
Михаил Сергеевич подошел поближе, увидел распухшую коленку и присвистнул.
Дэн побледнел.
— Ударялась коленкой? — спросил дядька, доставая из чемоданчика свои причиндалы.
— Неа, — помотала я головой. — Воспалилась ни с того, ни с сего.
— Та-ак…, — он сунул мне под мышку градусник, а сам принялся внимательно рассматривать мою коленку. — На что жалуетесь?
— Перед глазами все плывет, жар, слабость, коленка болит, — перечислила я.
— Мда…, — Михаил Сергеевич забрал у меня градусник, посмотрел на него и обратился к моим будущим родственникам. — У девушки рожистое воспаление, крайне неприятная штука.
— Что, так и называется??? — перебила я его, не в силах сдержать удивления.
— Да, — кивнул он. — Так вот, лечение я сейчас назначу, в основном антибиотики, больной — постельный режим, давать много пить и не тревожить. В понедельник вечером зайду.
— А я в понедельник замуж выхожу, — радостно брякнула я.
Врач посмотрел на меня долгим и жалостливым взглядом, отвернулся и принялся выписывать рецепт.
Еще через двадцать минут Денис потчевал меня макропеном и с жалостью гладил по головке. От такого обращения меня чего — то разморило и я сама не заметила, как уснула.
Проснулась я, словно меня кто толкнул. Я даже вздрогнула. Резко села на кровати и осмотрелась.
Дэн спал около меня, старательно отодвинувшись. Видимо, боялся случайно задеть коленку. В слабом свете ночника я внимательно смотрела на тени, что отбрасывали его ресницы, на четкую линию скул, и ямочку на подбородке.
«Если в воскресенье не будет результата — пеняй на себя», — всплыл в моем сознании голос садиста, и я оцепенело замерла.
Пеняй на себя — подразумевалось, что моего Дэна убьют.
Я снова взглянула на Дэна, вздохнула и аккуратно сползла с кровати.
Надо идти к себе.
Надо работать.
Осторожно ступая на больную ногу, я похромала к дверям. И на середине комнаты остановилась. На кресле было разложено чудеснейшее белое платье. С открытыми плечами, атласным корсажем и воздушной многослойной юбкой.
«Мать честная!» — присвистнул внутренний голос.
Я промолчала, жадно оглядывая платье.
«Примерим?» — робко предложил голос.
Я резко отвернулась и похромала дальше.
Завтра…
Либо я завтра его одену, либо нет. И чтобы были причины его одевать — мне нужно потрудиться.
В своей комнате я тщательно заперлась, убрала в стороны полы халата и, наложив руки на колено, на два раза отчитала коленку. Три — гарантировало полное и быстрое излечение, а так — мне лишь полегчает. Но полегчает очень весомо.
Потом я снова достала из пакета фотографии, разложила под лампой свечи — пусть размягчаются, а сама встала и пошла к платяному шкафу. С каждым шагом я с удовлетворением чувствовала, как уменьшается моя боль в колене.
В шкафу мне надо было только одно — зеркало. Я решила вызвать покойника. Но не в телесном виде, а лишь отражением — так и безопаснее, и больше шансов что придет конкретный человек, а не злобный дух под его личиной.
Я аккуратно ножницами отогнула скобочки, удерживающие большое, в мой рост, зеркало, прислонила его к стене, около него начертила на полу свечкой круг, одновременно заговаривая его.
После чего села в него, закрыла глаза и принялась вызывать в душе образ бабушки. По-доброму нужна была ее вещь или фотография, но чего нет, того нет. Так что будем надеяться на крепость кровных уз.
Я с нежностью вспоминала ее морщинистое лицо, мудрые глаза, неизменный темный платок на голове. Платок — потому что батюшка ее в церковь с непокрытой головой не пускал, а ходила она туда часто…
Потихоньку я начала проговаривать слова заклинания — вызова. Они лились свободным потоком, разливаясь около меня широким потоком, словно нефть по воде. Я цепко держала образ бабушки, призывая ее к себе.
Около меня, за кругом упал стул.
Я невозмутимо продолжала мешать слова со своей силой и щедро ее сеять вокруг.
Порыв ветра достиг меня.
«Окно ведь закрыто», — в страхе пискнул внутренний голос.
Я громко и уверенно дочитала заклинание:
— Ночь темная, перевернись!
Раба Божья Антонина — в зеркале появись!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66