— Подлость надо наказывать. Уж извини — но лечить тебя я не возьмусь.
— Но как же…, — лепетал он.
— А ты как же? — спокойно спросила я. — Как же ты — взял и спокойно девчонку на верную смерть отправил?
Он молчал.
— Но вы же выжили, — наконец тихо сказал он.
— Это — только моя заслуга. Я справилась. Мне никто не помог. Вот и ты справляйся сам.
В монастыре дни текли уныло и однообразно. Для меня день там прожить — мука великая. Встаешь в пять утра, весь день пашешь аки нег…тьфу, афроамериканец на плантации, многочасовые моления…
Посему я для себя определила: месяц. Месяц для меня — как для других год, и это надо было учитывать.
Еще я в монастыре встретила Веруньку. Я ее даже и не узнала сначала. Не из-за рясы и платка — у нее выражение лица было другой. Благостное и спокойное.
— Вера! — схватила я ее за рукав. — Ты, что ли?
Она обернулась ко мне и светло улыбнулась.
— Приветствую тебя, Магдалина. Какими судьбами тут?
— Грехи замаливаю, — опустила я глаза.
— И я тоже, — она задумчиво посмотрела на меня и добавила: — Хотя на самом деле думаю, что я тут останусь. Навсегда.
— Есть призвание? — понимающе спросила я.
— Есть, — медленно кивнула она. — Знаешь, я ведь в больнице той по твоему совету прочитала Евангелие, и каждое слово мне до того мудрым показалось! И там же я и покаялась. Ничего у Господа не просила — просто раскаялась в своей грешной жизни. А утром я проснулась с чистым лицом. Это ль не чудо?
Я скептично хмыкнула про себя, вспомнив, что это я же ее и отчитала, а ей сказала:
— С Богом, Вера…
Иногда мы с ней потом встречались. Нечасто — работы у обоих было много.
В тот день я, обряженная в рясу и платок, усердно полола грядки. Жара была нестерпимая, но я помнила: шесть душ. Поэтому не роптала, хваталась за любую работу.
— Да это что ж такое деется! — застонал кто — то над моей головой.
Я подняла глаза — сестра Захария усердно заламывала руки.
— А что такое? — смиренно спросила я.
— Почто ты моркву вместе с сорняками вырываешь? — строго вопросила она.
— Так я моркву и не заметила, — растерялась я.
— Голодом теперь будем зимовать, — горько подвела она итог, глядя на ту половину грядки, что я успела обработать.
— Так ведь еще много этой морквы — то, — робко указала я ей. — А тут можно фиалки посадить.
— Фиалки! — фыркнула она. — Иди уж воду носи, от тебя никакого толка.
Я послушно поднялась, взяла у сестер в трапезной ведра и пошла на водокачку во дворе.
Около ворот царила какая-то суета.
Сестра — привратница ни в какую не хотела кого-то пускать.
— Здесь женский монастырь, — кричала она, и видно было, что доказывала это она долго. Голос уже сорвался. — Мужчины не могут зайти сюда.
— Да я и не буду заходить, — терпеливо сказал крайне знакомый голос. — Дайте мне с невестой повидаться.
Я, не веря своим ушам, бросила ведра и осторожно приблизилась к воротам. Оттеснила привратницу, заглянула в узкое окошечко и неверяще прошептала:
— Дэн… а ты чего тут делаешь?
Его глаза засияли при воде меня, он осторожно обмахнул мои щеки и ласково спросил:
— Землю носом копала, что ли?
«Ты еще и выглядишь как поросенок», — скорбно заметил голос.
— Ты к кому? — снова прошептала я, совершенно не понимая, как он сюда попал.
— К тебе, — вздохнул он и неуверенно посмотрел на меня. — Ты меня совсем бросила? Или у меня есть надежда?
— Но ты же привороженный!!! — закричала я. — Ты письмо читал??? Я тебя им отворожила!!!
— Дурочка ты, — как-то очень ласково сказал он. — Приворожила-отворожила… Родная ты мне.
— А Ленка? — несчастным голосом спросила я.
— А что Ленка? — не понял он. — Я же при тебе с ней развелся!
— Но ведь ребенок, которого она носит — твой! — чеканя каждое слово, сказала я.
— С чего ты решила?
— Так это была Буйволова интрига, я ж тебе написала! Ты читал письмо???
— Читал, не кричи, — он наклонился и быстро чмокнул меня в носик. — Все правда. Ребенок от Сереги, он мне сам это сказал. И когда он сказал Ленке, что женится на ней, она сразу успокоилась.
— Я тебе не верю, — медленно сказала я и достала из-под рясы повешенный на шнурочке сотовый. Натыкала Ленкин номер и спросила:
— Привет. Как у тебя дела?
— Нормально, — холодно ответила она.
— А с Дэном?
— Мне твой Дэн даром не нужен, — усмехнулась она и бросила трубку.
Денискина голова уже пролезла в окошечко. Он жалобно на меня посмотрел и спросил:
— Ну так как? Ты обещала, что не бросишь меня, пока я тебя люблю!!!
Я вздохнула и чмокнула его в губы.
Сестра — привратница истово закрестилась.
— Езжай домой, — ласково сказала я. — Я приеду через три недели, и я буду с тобой. Ясно?
— Так давай сейчас, — горячо воскликнул он. — Что тебя тут держит?
— Совесть, — грустно улыбнулась я. — Иди. Через три недели встретимся.
— Но это долго!
— А ты приезжай сюда, — улыбнулась я.
Он подумал и кивнул:
— Слушай… а ты не могла бы тут окошко поковырять? Побольше его сделать хоть немного, а?
— Вези инструменты! — лихо кивнула я.
Я отмолилась в монастыре не месяц, а больше. Я была там, пока не почувствовала, что душа моя свободна от тяжкого греха, и он не давит мне на сердце. В последнюю ночь мне приснилась бабушка.
— Прости, — плача, шептала я ей, — прости…
А она ласково гладила меня узловатыми руками и произнесла лишь одну загадочную фразу:
— Все, внученька, в руках Господа. И без его попустительства ничего на земле не происходит. Не казнись.
Настоятельница, узнав, что я их покидаю, не смогла сдержать судорожно — облегченного вздоха и тут же послала людей чинить оконце в воротах.
А у ворот меня ждала странная встреча. Только я вышла — как вижу — по дороге идут Пелагея да Вера. В простой одежде, с узелочками — явно в монастырь на житье. Ведьмы, подруги мои, которые так легко от меня отреклись в черный для меня час.
Увидев меня, они охнули, и бегом кинулись ко мне.
— Машенька! — кричали они, обнимая меня. — Машенька, где же ты потерялась? Мы уж тебе обзвонились.
Я аккуратно отцепила их от своей одежды и четко сказала:
— А что ж вы мне не звонили, когда на меня охота была открыта? Поди и в списках меня восстановили?
— Восстановили конечно! — воскликнула Вера.
— Разумеется, — кивнула я. — Я — теперь кровью крещена, со мной шутки плохи. Да и Козырь меня сильно уважает и прислушивается. Разумеется… Еще бы вы меня не восстановили. Только знаете что? Пошли-ка вы все подальше. Знать вас не хочу.
И я развернулась, чтобы уйти.
— Погоди, доченька, — прошамкала мне вслед Пелагея. — Погоди. Ты ж не знаешь всего.
— Чего я знаю — того достаточно, — холодно ответила я.
— К нам же гонец тогда от братвы был прислан — что, мол, помогайте искать Марию, или самим плохо будет. Мы тотчас собрались, да и решили — отлучим тебя, а им объявим об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— Но как же…, — лепетал он.
— А ты как же? — спокойно спросила я. — Как же ты — взял и спокойно девчонку на верную смерть отправил?
Он молчал.
— Но вы же выжили, — наконец тихо сказал он.
— Это — только моя заслуга. Я справилась. Мне никто не помог. Вот и ты справляйся сам.
В монастыре дни текли уныло и однообразно. Для меня день там прожить — мука великая. Встаешь в пять утра, весь день пашешь аки нег…тьфу, афроамериканец на плантации, многочасовые моления…
Посему я для себя определила: месяц. Месяц для меня — как для других год, и это надо было учитывать.
Еще я в монастыре встретила Веруньку. Я ее даже и не узнала сначала. Не из-за рясы и платка — у нее выражение лица было другой. Благостное и спокойное.
— Вера! — схватила я ее за рукав. — Ты, что ли?
Она обернулась ко мне и светло улыбнулась.
— Приветствую тебя, Магдалина. Какими судьбами тут?
— Грехи замаливаю, — опустила я глаза.
— И я тоже, — она задумчиво посмотрела на меня и добавила: — Хотя на самом деле думаю, что я тут останусь. Навсегда.
— Есть призвание? — понимающе спросила я.
— Есть, — медленно кивнула она. — Знаешь, я ведь в больнице той по твоему совету прочитала Евангелие, и каждое слово мне до того мудрым показалось! И там же я и покаялась. Ничего у Господа не просила — просто раскаялась в своей грешной жизни. А утром я проснулась с чистым лицом. Это ль не чудо?
Я скептично хмыкнула про себя, вспомнив, что это я же ее и отчитала, а ей сказала:
— С Богом, Вера…
Иногда мы с ней потом встречались. Нечасто — работы у обоих было много.
В тот день я, обряженная в рясу и платок, усердно полола грядки. Жара была нестерпимая, но я помнила: шесть душ. Поэтому не роптала, хваталась за любую работу.
— Да это что ж такое деется! — застонал кто — то над моей головой.
Я подняла глаза — сестра Захария усердно заламывала руки.
— А что такое? — смиренно спросила я.
— Почто ты моркву вместе с сорняками вырываешь? — строго вопросила она.
— Так я моркву и не заметила, — растерялась я.
— Голодом теперь будем зимовать, — горько подвела она итог, глядя на ту половину грядки, что я успела обработать.
— Так ведь еще много этой морквы — то, — робко указала я ей. — А тут можно фиалки посадить.
— Фиалки! — фыркнула она. — Иди уж воду носи, от тебя никакого толка.
Я послушно поднялась, взяла у сестер в трапезной ведра и пошла на водокачку во дворе.
Около ворот царила какая-то суета.
Сестра — привратница ни в какую не хотела кого-то пускать.
— Здесь женский монастырь, — кричала она, и видно было, что доказывала это она долго. Голос уже сорвался. — Мужчины не могут зайти сюда.
— Да я и не буду заходить, — терпеливо сказал крайне знакомый голос. — Дайте мне с невестой повидаться.
Я, не веря своим ушам, бросила ведра и осторожно приблизилась к воротам. Оттеснила привратницу, заглянула в узкое окошечко и неверяще прошептала:
— Дэн… а ты чего тут делаешь?
Его глаза засияли при воде меня, он осторожно обмахнул мои щеки и ласково спросил:
— Землю носом копала, что ли?
«Ты еще и выглядишь как поросенок», — скорбно заметил голос.
— Ты к кому? — снова прошептала я, совершенно не понимая, как он сюда попал.
— К тебе, — вздохнул он и неуверенно посмотрел на меня. — Ты меня совсем бросила? Или у меня есть надежда?
— Но ты же привороженный!!! — закричала я. — Ты письмо читал??? Я тебя им отворожила!!!
— Дурочка ты, — как-то очень ласково сказал он. — Приворожила-отворожила… Родная ты мне.
— А Ленка? — несчастным голосом спросила я.
— А что Ленка? — не понял он. — Я же при тебе с ней развелся!
— Но ведь ребенок, которого она носит — твой! — чеканя каждое слово, сказала я.
— С чего ты решила?
— Так это была Буйволова интрига, я ж тебе написала! Ты читал письмо???
— Читал, не кричи, — он наклонился и быстро чмокнул меня в носик. — Все правда. Ребенок от Сереги, он мне сам это сказал. И когда он сказал Ленке, что женится на ней, она сразу успокоилась.
— Я тебе не верю, — медленно сказала я и достала из-под рясы повешенный на шнурочке сотовый. Натыкала Ленкин номер и спросила:
— Привет. Как у тебя дела?
— Нормально, — холодно ответила она.
— А с Дэном?
— Мне твой Дэн даром не нужен, — усмехнулась она и бросила трубку.
Денискина голова уже пролезла в окошечко. Он жалобно на меня посмотрел и спросил:
— Ну так как? Ты обещала, что не бросишь меня, пока я тебя люблю!!!
Я вздохнула и чмокнула его в губы.
Сестра — привратница истово закрестилась.
— Езжай домой, — ласково сказала я. — Я приеду через три недели, и я буду с тобой. Ясно?
— Так давай сейчас, — горячо воскликнул он. — Что тебя тут держит?
— Совесть, — грустно улыбнулась я. — Иди. Через три недели встретимся.
— Но это долго!
— А ты приезжай сюда, — улыбнулась я.
Он подумал и кивнул:
— Слушай… а ты не могла бы тут окошко поковырять? Побольше его сделать хоть немного, а?
— Вези инструменты! — лихо кивнула я.
Я отмолилась в монастыре не месяц, а больше. Я была там, пока не почувствовала, что душа моя свободна от тяжкого греха, и он не давит мне на сердце. В последнюю ночь мне приснилась бабушка.
— Прости, — плача, шептала я ей, — прости…
А она ласково гладила меня узловатыми руками и произнесла лишь одну загадочную фразу:
— Все, внученька, в руках Господа. И без его попустительства ничего на земле не происходит. Не казнись.
Настоятельница, узнав, что я их покидаю, не смогла сдержать судорожно — облегченного вздоха и тут же послала людей чинить оконце в воротах.
А у ворот меня ждала странная встреча. Только я вышла — как вижу — по дороге идут Пелагея да Вера. В простой одежде, с узелочками — явно в монастырь на житье. Ведьмы, подруги мои, которые так легко от меня отреклись в черный для меня час.
Увидев меня, они охнули, и бегом кинулись ко мне.
— Машенька! — кричали они, обнимая меня. — Машенька, где же ты потерялась? Мы уж тебе обзвонились.
Я аккуратно отцепила их от своей одежды и четко сказала:
— А что ж вы мне не звонили, когда на меня охота была открыта? Поди и в списках меня восстановили?
— Восстановили конечно! — воскликнула Вера.
— Разумеется, — кивнула я. — Я — теперь кровью крещена, со мной шутки плохи. Да и Козырь меня сильно уважает и прислушивается. Разумеется… Еще бы вы меня не восстановили. Только знаете что? Пошли-ка вы все подальше. Знать вас не хочу.
И я развернулась, чтобы уйти.
— Погоди, доченька, — прошамкала мне вслед Пелагея. — Погоди. Ты ж не знаешь всего.
— Чего я знаю — того достаточно, — холодно ответила я.
— К нам же гонец тогда от братвы был прислан — что, мол, помогайте искать Марию, или самим плохо будет. Мы тотчас собрались, да и решили — отлучим тебя, а им объявим об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66