Мысль о крилле подарила ему надежду, в которой он нуждался. Когда они вышли из освещенного прохода на просторы горного плато, сияние дикой магии превратило ночь в непроницаемую и холодную тьму, похожую на обсидиановую плоть Вейна.
А Линден спала. Попав в сеть мерзких кошмаров, она не знала, как выбраться оттуда. И никто не мог пробудить ее. Какое же Зло сотворили над ней?
Кавинант застонал, вспоминая людей на каменных плитах. Он, поклявшийся не убивать, вновь нарушил данное им слово. Сколько жизней оборвала его сила? Сколько жизней она еще оборвет?
Сияние дикой магии ослепляло его. Он не видел ни одной звезды. Пустые небеса зияли над ним, как проклятие прокаженного. Разве мог больной человек с искалеченной чувствительностью контролировать дикую магию? Дикую магию, которая разрушит мир. Он стал рабом проказы и яда. Он не мог помочь даже самому себе.
Окутанный серебристым сиянием, словно воплощение Солнечного Яда, Кавинант шагал по каменистому плато. Мерцающее озеро скрывалось за холмами, но он помнил дорогу к нему. Бринн молча шел рядом и не задавал никаких вопросов. Он был готов участвовать во всем, что бы ни затеял Кавинант. Вот так же Стражи Крови служили и Лордам. Две тысячи лет они защищали их, не зная ни сна, ни отдыха. Но клятва верности не привела ни к чему хорошему. Харучаи стали тем, что прежде внушало им ненависть и отвращение. Баннор походил в этом смысле на Идущего-За-Пеной – они оба пережили гибель своих соплеменников. Кавинант не хотел принимать безмолвную клятву Бринна. Его пугало повторение того, что однажды случилось с древними Стражами Крови. Однако в данный момент он чувствовал себя слишком слабым, чтобы отказываться от чьей-либо помощи.
А потом они увидели его – Мерцающее озеро, которое мирно дремало среди холмов. Водная гладь отражала сияние Кавинанта и светилась серебристой полосой, в то время как тьма вокруг напоминала сарказм юр-вайлов. Полоска кривилась, словно усмешка Вейна.
Сила Кавинанта убывала. Он потерял слишком много крови, чтобы питать собою свет дикой магии. С трудом передвигая отяжелевшие ноги, Кавинант подошел к воде и вытянул руки, как будто молил об отсрочке полного изнеможения.
Огонь и темнота заструились к нему навстречу. Когда-то давно он плавал в Мерцающем озере. Однако теперь Кавинант казался себе порочным и грязным и не смел касаться остатков Земной Силы. Высокий Лорд Морэм бросил крилл сюда в надежде и вере на безоблачное будущее Страны. Конечно, он постарался сделать так, чтобы волшебный кинжал покоился в недосягаемом месте. Кавинант понимал, что ему не достать заветного оружия. И он не мог попросить Бринна о подобной услуге. На миг его даже разобрала злость: отчаянно нуждаясь в помощи, он не мог принять ее от харучая.
Крилл оказался таким же далеким, как запах асфальта в его родном мире. А может быть, волшебного кинжала никогда и не существовало? Что, если он просто сошел с ума? Что, если он принял косой взгляд своего безумия за усмешку Вейна? Возможно, погибнув от той ножевой раны, он переживал теперь мучения, которые ему уготовил ад прокаженных.
Прищурив глаза, он всмотрелся сквозь серебристое сияние в ночную тьму и заметил слабый отсвет, который шел из черных глубин. Крилл! Кавинант почувствовал его силу – как в прошлый раз, когда он пробудил этот древний талисман. Но то пробуждение кинжала привело к большому несчастью – гибели Елены и разрушению Закона Смерти.
На миг Кавинант испугался. Бремя вины превратилось в огромную глыбу на его плечах. О, как он любил Елену… Но теперь ко всему этому прибавился яд. И неуправляемость дикой магии.
Его хриплый шепот разорвал ночную тишину:
– Скольких людей я уже убил?
– Двадцать одного Всадника, юр-Лорд – бесстрастно ответил Бринн.
«Двадцать одного? О Боже!»
Он думал, что сердце разорвется от боли, а суставы развалятся. Крик силы вырвался из его груди, и белое пламя изверглось к небесам. Мерцающее озеро всколыхнулось. В одно мгновение его поверхность запылала огнем. Пламя взлетело вверх в огромном вихре; и из центра этого огненного водоворота, словно отвечая на призыв Кавинанта, вырвался ослепительно белый луч.
Крилл поднялся из чрева озера – сияющий обоюдоострый кинжал с полупрозрачным самоцветом в крестовине рукоятки. Луч исходил из него, и казалось, что драгоценный камень и кольцо Кавинанта состояли в кровном родстве. Их сияние отбросило ночь к далекому небу. Мерцающее озеро вскипало языками огня.
Крилл по-прежнему находился вне пределов досягаемости, но теперь Кавинант не колебался. Вихрь пламени напомнил ему о понятных вещах: о вращении и парадоксе, о центре покоя в ядре противоречий и судьбе, от которой не убежишь. Раскрыв объятия огню, он зашагал по горящей воде.
Земная Сила держала его. Серебристое пламя, отвечавшее на сияние Кавинанта, закружилось и понесло его к заветной цели. Паря, как искра тени, в хаосе света и огней, он направился к центру Мерцающего озера.
Слабея с каждой минутой, Кавинант представлял себя маленьким перышком. Огонь не давал ему касаться воды и возносил в пустое ночное небо. В отличие от него крилл выглядел вещественным и прочным. Железо имело больший смысл, чем все его кости. Он поднял кинжал и рассек им воздух над головой, оставив в небесной черноте сияющий разрез. Прижав волшебный клинок к груди, Кавинант повернулся к берегу.
И тут волна усталости сомкнулась над ним. Он больше не мог сохранять огонь своей силы. Пальцы воли разжали хватку, и дикая магия улетела прочь. В тот же миг пламя Мерцающего озера начало убывать и гаснуть.
Однако озеро по-прежнему держало его. Земная Сила дала ему этот дар, как однажды уже помогла на склонах Горы Грома. Она принимала на себя его вес и не давала тонуть, пока Кавинант не вышел на темный берег.
Ночь воцарилась вокруг, наполнив сердце холодом и мраком. Глаза ничего не видели, как будто сгорели от пламени силы. Даже самоцвет на рукоятке кинжала потускнел и больше не испускал сияния. Но Кавинант с трудом удерживал его в руках. Железный клинок стал горячим, словно оголенный нерв. Положив крилл на землю, он смиренно опустился рядом с ним на колени. Кинжал белел во тьме, как последний осколок света в этом угасающем мире. А Мерцающее озеро за его спиной превратилось в густую черноту. Он почувствовал себя одиноким и ни к чему не пригодным калекой, попавшим в чужие края. Однако он не был одинок.
Бринн оторвал от своей одежды лоскут и обернул им крилл. Желтая ткань напоминала на ощупь вощеную бумагу. Коснувшись плеча Кавинанта, он тихо сказал:
– Идем, юр-Лорд. Скоро Верные попытаются напасть. Нам надо уходить, если мы хотим остаться в живых.
Блеск крилла угас, и тьма стала полной. Она, как бальзам, утишила раны, нанесенные силой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166