Он быстро поправлялся от болезни, обретая врожденную силу и здоровье. Но его рана по-прежнему гноилась, и ваура не помогала против яда, внесенного шпорой Рысака.
Линден разглядывала рану с таким выражением, словно та терзала ее нервы. Она потребовала вскипятить воду, и два харучая без слов подчинились ее приказу. Пока вода грелась и закипала, Линден взяла у Холлиан нож, накалила его над пламенем, а затем вскрыла нарыв на руке Кайла. Он мужественно терпел боль, и только нахмуренные брови выдавали его страдания. Кровь и желтый гной брызнули на песок. Руки Линден, несмотря на слабость и истощение, сохраняли профессиональную точность. Она знала, где и как глубоко надо сделать надрез.
Когда ей принесли вскипевшую воду, Линден взяла из рук Бринна тонкое одеяло, разорвала его на полосы и, промыв рану Кайла, наложила повязку. На лбу раненого харучая появился бисер пота, но он ни разу не вздрогнул. Усилием воли успокоив дыхание. Кайл прошептал:
– Не тревожься обо мне, Линден Эвери. Со мной все в порядке. Готов служить тебе, чем могу.
– Послужи пока себе, – с печальной улыбкой ответила она. – Береги свою руку.
Уверившись, что повязка наложена как надо, она вылила на ткань горячую воду. Кайл не издал ни звука. Линден отошла от него и села у стены оврага, не в силах выносить безмолвной муки харучая.
Кавинант перевел внимание на Вейна. Первые лучи солнца коснулись головы юр-вайла, превратив ее в сияющее пятно таинственной черноты. Сандер и Холлиан быстро подбежали к обломку скалы и встали на него. Кавинант помог подняться Линден. Лица людей повернулись на восток – к восходящему солнцу.
Оно поднялось над краем оврага в коричневой дымке, похожей на саван. В его сиянии таились жуткие дары: галлюцинации и жажда, волдыри, белые кости и лихорадка. Но Линден воскликнула:
– Яд слабеет! – Прежде чем Кавинант уловил смысл сказанных слов, она разочарованно вздохнула. – Нет. Наверное, я просто схожу с ума. Солнечный Яд не изменился.
Что значит – не изменился? Неужели из-за страха она больше не доверяла своим глазам? Слова Линден обеспокоили Кавинанта. Он думал о них все время, пока отряд собирался в путь.
Наконец путешественники уселись на Рысаков и направились на восток. Они скакали по выжженной равнине Северных Пустошей, словно по раскаленной добела наковальне.
Пот пробивался на висках Линден тонкими полосками. Но ее рана была сравнительно небольшой, и она быстро поправлялась. Кавинант в который уже раз со вздохом подумал о том, что почти ничего о ней не знал.
***
На следующее утро Линден выглядела более уверенной, хотя порой морщилась, словно у нее болела голова. Посмотрев на восход третьего пустынного солнца, она затрепетала от волнения и тихо сказала:
– Значит, я была права! Яд действительно слабеет! – Указав рукой на горизонт, она радостно закричала:
– Смотрите! Вон там! Неужели не видите? Дымка становится тоньше, а потом сгущается до обычной плотности. Как будто она пересекает границу.
Никто не сказал ни слова. Сандер и Холлиан с тревогой смотрели на Линден, словно боялись, что болезнь Солнечного Яда повредила ее рассудок. Лица харучаев оставались бесстрастными и спокойными.
– Я видела это, – настаивала она. – Не беспокойтесь! Я не схожу с ума!
Кавинант поморщился:
– Пойми, мы не можем видеть, как ты!
Бросив на него обиженный взгляд, Линден повернулась и пошла к ожидавшим их Рысакам.
Долгое время она ехала молча, будто сердилась на него Несмотря на сухой жар солнца и постоянную качку на спине Клэша, Линден восстанавливала силы, а вместе с ними и ярость. За свое видение она платила огромную цену и теперь, когда спутники сомневались в ее словах, просто не находила себе места от негодования. Даже Кавинант верил ей только наполовину. Любое ослабление Солнечного Яда означало надежду. Может, они боялись новых разочарований? И это после всего того, через что она прошла?
Когда отряд остановился на ночь, Линден торопливо съела мясо, перевязала руку Кайла и отправилась спать. Проснувшись задолго до рассвета, она нетерпеливо шагала взад и вперед по высохшей глине, ожидая подтверждения своей догадке. Ее напряженность давала понять, как сильно она хотела доказать свою правоту и избавить чуткую ранимую душу от недоверия друзей.
Тем утром солнце поднялось в красной дымке чумного предвестия. Оно окрасило пустошь в малиновый цвет, превратив пустыню в странный и прекрасный ландшафт, который навевал печальные мысли о пышных похоронах земли. Кавинант старательно таращился на солнце, пока перед его глазами не затанцевали пятна огня, но он так и не увидел какого-либо ослабления Солнечного Яда. Тем не менее Линден продолжала отстаивать свое мнение. А через миг к ней присоединился и Бринн, который сказал бесстрастным тоном:
– Зоркость Избранной достойна восхищения. – Он использовал ее титул как признание силы. – Порча вокруг солнца действительно уменьшается.
– Я сдаюсь, – смущенно произнес гравелинг. – Мои глаза не видят никакого ослабления.
– Скоро увидишь, – ответила Линден. – Мы приближаемся.
Внезапная надежда заставила Кавинанта воскликнуть:
– Приближаемся? К чему?
«Неужели Солнечный Яд имеет предел?»
– Спрашивай Избранную, а не меня, – сказал Бринн, пожимая плечами. – Мне об этом ничего не известно.
Кавинант повернулся к Линден, но она быстро отвела взгляд.
– Я расскажу тебе все, когда буду уверена. Он едва успел проглотить ругательство, готовое сорваться с губ. “Мне больно смотреть на этот мир, – как бы говорила она. – Но я попытаюсь”. Он знал, что Линден старалась изо всех сил. Ей требовалось доверие, и в данный момент она боялась ошибиться. Сочувственно кивнув, Кавинант отступил в сторону.
Харучаи готовили еду, подогревали воду и смазывали себя ваурой, а Линден по-прежнему смотрела на восток. Она рассеянно поела и покрыла свое тело едким пахучим соком. Помощники Бринна приготовили Рысаков. Но как только Сандер пустил животных в галоп, Линден вытянула руку и закричала:
– Там! Бринн посмотрел на солнце.
– Да. Порча восстановила свою силу.
Кавинант печально вздохнул. Немудрено, что она отказывалась говорить об этой порче. Какой же ад представал перед ее глазами!
Он мрачно сидел на Клэше позади Линден и Бринна. Отряд двигался через неровную, покрытую трещинами пустыню, под властью чумного солнца превратившуюся в безмолвное царство скорпионов. Лишь дробь копыт будоражила неподвижный воздух. Насекомые покрывали скалы и ползали по песку. Пустое небо казалось сводом склепа. Чувство обреченности охватило Кавинанта. Феерически-багровая поверхность пустыни напоминала о той крови, которую он пролил. Кавинант непроизвольно прикрыл ладонью кольцо, словно испугался нового выброса неконтролируемой силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
Линден разглядывала рану с таким выражением, словно та терзала ее нервы. Она потребовала вскипятить воду, и два харучая без слов подчинились ее приказу. Пока вода грелась и закипала, Линден взяла у Холлиан нож, накалила его над пламенем, а затем вскрыла нарыв на руке Кайла. Он мужественно терпел боль, и только нахмуренные брови выдавали его страдания. Кровь и желтый гной брызнули на песок. Руки Линден, несмотря на слабость и истощение, сохраняли профессиональную точность. Она знала, где и как глубоко надо сделать надрез.
Когда ей принесли вскипевшую воду, Линден взяла из рук Бринна тонкое одеяло, разорвала его на полосы и, промыв рану Кайла, наложила повязку. На лбу раненого харучая появился бисер пота, но он ни разу не вздрогнул. Усилием воли успокоив дыхание. Кайл прошептал:
– Не тревожься обо мне, Линден Эвери. Со мной все в порядке. Готов служить тебе, чем могу.
– Послужи пока себе, – с печальной улыбкой ответила она. – Береги свою руку.
Уверившись, что повязка наложена как надо, она вылила на ткань горячую воду. Кайл не издал ни звука. Линден отошла от него и села у стены оврага, не в силах выносить безмолвной муки харучая.
Кавинант перевел внимание на Вейна. Первые лучи солнца коснулись головы юр-вайла, превратив ее в сияющее пятно таинственной черноты. Сандер и Холлиан быстро подбежали к обломку скалы и встали на него. Кавинант помог подняться Линден. Лица людей повернулись на восток – к восходящему солнцу.
Оно поднялось над краем оврага в коричневой дымке, похожей на саван. В его сиянии таились жуткие дары: галлюцинации и жажда, волдыри, белые кости и лихорадка. Но Линден воскликнула:
– Яд слабеет! – Прежде чем Кавинант уловил смысл сказанных слов, она разочарованно вздохнула. – Нет. Наверное, я просто схожу с ума. Солнечный Яд не изменился.
Что значит – не изменился? Неужели из-за страха она больше не доверяла своим глазам? Слова Линден обеспокоили Кавинанта. Он думал о них все время, пока отряд собирался в путь.
Наконец путешественники уселись на Рысаков и направились на восток. Они скакали по выжженной равнине Северных Пустошей, словно по раскаленной добела наковальне.
Пот пробивался на висках Линден тонкими полосками. Но ее рана была сравнительно небольшой, и она быстро поправлялась. Кавинант в который уже раз со вздохом подумал о том, что почти ничего о ней не знал.
***
На следующее утро Линден выглядела более уверенной, хотя порой морщилась, словно у нее болела голова. Посмотрев на восход третьего пустынного солнца, она затрепетала от волнения и тихо сказала:
– Значит, я была права! Яд действительно слабеет! – Указав рукой на горизонт, она радостно закричала:
– Смотрите! Вон там! Неужели не видите? Дымка становится тоньше, а потом сгущается до обычной плотности. Как будто она пересекает границу.
Никто не сказал ни слова. Сандер и Холлиан с тревогой смотрели на Линден, словно боялись, что болезнь Солнечного Яда повредила ее рассудок. Лица харучаев оставались бесстрастными и спокойными.
– Я видела это, – настаивала она. – Не беспокойтесь! Я не схожу с ума!
Кавинант поморщился:
– Пойми, мы не можем видеть, как ты!
Бросив на него обиженный взгляд, Линден повернулась и пошла к ожидавшим их Рысакам.
Долгое время она ехала молча, будто сердилась на него Несмотря на сухой жар солнца и постоянную качку на спине Клэша, Линден восстанавливала силы, а вместе с ними и ярость. За свое видение она платила огромную цену и теперь, когда спутники сомневались в ее словах, просто не находила себе места от негодования. Даже Кавинант верил ей только наполовину. Любое ослабление Солнечного Яда означало надежду. Может, они боялись новых разочарований? И это после всего того, через что она прошла?
Когда отряд остановился на ночь, Линден торопливо съела мясо, перевязала руку Кайла и отправилась спать. Проснувшись задолго до рассвета, она нетерпеливо шагала взад и вперед по высохшей глине, ожидая подтверждения своей догадке. Ее напряженность давала понять, как сильно она хотела доказать свою правоту и избавить чуткую ранимую душу от недоверия друзей.
Тем утром солнце поднялось в красной дымке чумного предвестия. Оно окрасило пустошь в малиновый цвет, превратив пустыню в странный и прекрасный ландшафт, который навевал печальные мысли о пышных похоронах земли. Кавинант старательно таращился на солнце, пока перед его глазами не затанцевали пятна огня, но он так и не увидел какого-либо ослабления Солнечного Яда. Тем не менее Линден продолжала отстаивать свое мнение. А через миг к ней присоединился и Бринн, который сказал бесстрастным тоном:
– Зоркость Избранной достойна восхищения. – Он использовал ее титул как признание силы. – Порча вокруг солнца действительно уменьшается.
– Я сдаюсь, – смущенно произнес гравелинг. – Мои глаза не видят никакого ослабления.
– Скоро увидишь, – ответила Линден. – Мы приближаемся.
Внезапная надежда заставила Кавинанта воскликнуть:
– Приближаемся? К чему?
«Неужели Солнечный Яд имеет предел?»
– Спрашивай Избранную, а не меня, – сказал Бринн, пожимая плечами. – Мне об этом ничего не известно.
Кавинант повернулся к Линден, но она быстро отвела взгляд.
– Я расскажу тебе все, когда буду уверена. Он едва успел проглотить ругательство, готовое сорваться с губ. “Мне больно смотреть на этот мир, – как бы говорила она. – Но я попытаюсь”. Он знал, что Линден старалась изо всех сил. Ей требовалось доверие, и в данный момент она боялась ошибиться. Сочувственно кивнув, Кавинант отступил в сторону.
Харучаи готовили еду, подогревали воду и смазывали себя ваурой, а Линден по-прежнему смотрела на восток. Она рассеянно поела и покрыла свое тело едким пахучим соком. Помощники Бринна приготовили Рысаков. Но как только Сандер пустил животных в галоп, Линден вытянула руку и закричала:
– Там! Бринн посмотрел на солнце.
– Да. Порча восстановила свою силу.
Кавинант печально вздохнул. Немудрено, что она отказывалась говорить об этой порче. Какой же ад представал перед ее глазами!
Он мрачно сидел на Клэше позади Линден и Бринна. Отряд двигался через неровную, покрытую трещинами пустыню, под властью чумного солнца превратившуюся в безмолвное царство скорпионов. Лишь дробь копыт будоражила неподвижный воздух. Насекомые покрывали скалы и ползали по песку. Пустое небо казалось сводом склепа. Чувство обреченности охватило Кавинанта. Феерически-багровая поверхность пустыни напоминала о той крови, которую он пролил. Кавинант непроизвольно прикрыл ладонью кольцо, словно испугался нового выброса неконтролируемой силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166