Богдан до сих пор еще не был знаком с ним. Теперь спохватился и шепотом спросил у Сулимы:
— Хороший, видать, хлопец, но… горячий. Где ты подобрал его? Рядом с ним, тот, что распахнул грудь, кажется, тоже будет неплохим запорожским полковником. Кто они, Иван?
— Тот, что намеревается бить киевских доминиканцев, прозывается Серком. Смелый и ловкий воин в бою! А рядом с ним… неужели не узнаешь Данька Нечая? Отец его недавно погиб в боях под Киевом.
— Полковник Олекса? — ужаснулся Богдан.
— Да, он. Не пускали его драться. Но когда услышал, что шляхтич Заславский бахвалился превратить православные храмы в корчмы, немедленно бросился на помощь этой молодежи. Там и голову сложил… Ну, а этот сотник тоже Иван…
— Одних Иванов подбираешь? — до сих пор еще находясь под впечатлением известия о гибели Нечая, промолвил Богдан. Что-то новое тронуло его душу: где-то идут бои, гибнут такие люди, а он… субботовскую целину распахивает.
— Да Иванов же и в святцах порой по сорока на день приходится. Это уже Иван Нечипорович, — с уважением отрекомендовал Иван Сулима Золотаренко. — Так и зовем его. У него жена, двое детей. В бой с ляхами идет смело, без колебаний. В Чернигове примаком пристал, переехав туда с днепровского хутора, а свою сестру Ганну замуж выдал за полесского казака…
— Золотаренко?! — воскликнул Богдан и посмотрел на сотника, который был похож на приднепровскую девушку Ганну.
Сотник вскочил со скамьи, услышав свою фамилию. Улыбаясь, протянул бокал с вином, чтобы чокнуться с Богданом.
— С удовольствием, сотник, с удовольствием! Как ваша сестра поживает? — спросил Богдан, протягивая свой бокал и подавляя волнение, вызванное воспоминанием.
— Ганна? Так не вас ли это, Богдан, частенько вспоминает она?
Богдан смутился. Помолчав, он продолжил начатый перед этим разговор:
— Говоришь, казаче, бить надо?
— Бить, пан хозяин. Страшные и коварные люди эти шляхтичи. Это саранча, налетевшая на наши земли. Только бить… — закончил молодой старшина.
— Но, друзья мои, гости дорогие! Для того чтобы бить, нужно обладать хорошей силой.
— А разве она у нас слабая? Вон как разбили войска коронного гетмана под Киевом, — добавил Сулима.
— Слыхали и мы об этой победе под Киевом.
— Да, победили королевские войска, но подписали такое соглашение, которое ничего не изменило в жизни нашего народа. То же самое, что было и в прежних соглашениях. Снова ограничили реестр казаков, а украинцы по-прежнему остались крепостными шляхтичей… — с грустью произнес Богдан и сел.
Наступила минутная тишина. Богдан и не предполагал, что так растрогает не только своих гостей, но и себя. Отодвинул бокал с вином в сторону и вышел из-за стола. Словно хотел освободиться от обязанностей хозяина. Он уже не слышал, о чем говорили гости. Только басок Ивана Богуна резко выделялся среди общего гула:
— Тарас Трясило тоже так думает! Заезжал к нам, ночевал на хуторе. Бить, говорит, и гнать надо их с пашен земли.
— А сам на Сечь бежит… — прервал его Богдан, стоявший посреди светлицы.
— Куда же деваться казаку зимой? — как оправдание прозвучали слова Золотаренко.
— Где люди, там должны быть и их вооруженные силы! — впервые за весь вечер вмешался в разговор Мартынко. И мать, улыбнувшись, одобрительно посмотрела на сына.
— Эти вооруженные силы, мои друзья, надо еще создать, их слишком мало для нашей страны. Наливайко потому и погиб, что не заботился о создании такой силы, уповая только на сочувствие народа. Все сами, своими руками… А рядом с нами — русская держава, русский народ! И этот народ, как и мы с вами, православный, является данником королевской шляхты, данником латинских иезуитов! С кем, как не с русскими, украинцам искать боевого союза? В союзе с таким народом… это уж не будет мелкой стычкой, друг мой Иван… Мало у нас еще казаков, мало и оружия, да и обученных воинов маловато, как и опытных старшин! — горячо произнес Богдан, подойдя к креслам, на которых сидели молодые казаки. Положил руки на спинку кресла Золотаренко. — Огня, правда, достаточно и у казаков, как и у их боевых старшин. А хватит ли пороху до полной победы?..
И отошел, чтобы не встречаться взглядами с друзьями, хотя самому хотелось посмотреть в этот момент на Ивана Сулиму. Полковник глядел себе под ноги.
— Москва, Россия! — задумчиво произнес он, словно разговаривая сам с собой. — Да, не протоптали мы еще дружеских путей к Москве. Неужто годами надо их утаптывать, покуда они приведут нас к военному союзу с ней?.. А сейчас давайте хоть поохотимся на эту вооруженную шляхетскую мелюзгу! Надо отбивать у них оружие, выгонять их из хуторов, пусть не объедают наш бедный люд.
— Прокладываются пути и к Москве, Иван. Покуда что прокладывает их наш православный владыка, а следом за ним и полковники дорогу найдут… А ты советуешь дразнить разъяренных зверей, какими являются для Украины шляхтичи! — снова заговорил Богдан, словно беседуя только с одним Сулимой. — Нет, друг мой Иван, я думаю иначе. Я не согласен растрачивать силы нашего народа, зля наших врагов, точно лютых псов, бесполезными стычками!
— Что же ты предлагаешь? Показывай нам путь, а сам поезжай хоть в Москву, коль не решаешься идти с нами! — выпалил Сулима, тоже выходя из-за стола.
— Больно задел ты, Иван, меня тем, что… не решаюсь. Пока я не вижу просветления на нашем горизонте и не чувствую хотя какой-нибудь поддержки со стороны Москвы. Занимаюсь писарством, ибо сегодня это самое простое, что я могу выполнять по своим способностям, дабы оставаться в стане казаков. Люблю я казацкую семью любовью, привитой мне матерью с детства! И еще думаю… а не помогла бы нам Дунайская война, которой так бредят королевские вояки? Эта война не только собьет спесь с высокомерной шляхты, но и подорвет их военную силу. Ведь помогают же австрийскому цесарю, воюют со шведами. Об этом следует подумать…
6
В светлицу неожиданно вбежал дворовый казак. Второпях он не закрыл дверь, и сразу потянуло холодом.
— Пан Богдан, снова жолнеры! Теперь… вместе со своим полковником! Да и наш полковник с ним, старшины.
Это ошеломило Хмельницкого. Густые брови сошлись у него на переносице, он замер на месте, впившись глазами в казака. Точно молния, промелькнула мысль, пришло решение!
— Проси пана полковника за стол вместе с нашими колядниками! — сказал он на удивление спокойным тоном.
А гости сразу умолкли, словно лишились голоса. Они повскакали из-за стола. Весть, принесенная дворовым казаком, никого не обрадовала. Даже Иван Сулима подошел к скамье, где лежала одежда, и наскоро подпоясался поясом, на котором висела сабля. Проверил, на месте ли пистоли.
— В доме ни к чему пистоли, Иван. Надеть всем сабли! — тихо и властно посоветовал Богдан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121