Они выбили из седла четырех казаков, потеряв лишь одного своего. Но преимущество стремительного удара с холма на этом и закончилось. Сам Томиленко повел своих молодцов на врага, молниеносно сразив двух гусар. Один из них, с рассеченной пополам головой и шлемом, тут же свалился с лошади. Только перо от шлема закружилось в воздухе.
И как раз в это время на том же холме, с которого напали на казаков Томиленко гусары, появились лисовчики Ивана Сулимы. Гонец от полковника Жмайло предупредил их, чтобы они осмотрительно продвигались к Киеву. А здесь они услыхали шум боя и с ходу включились в него. Сулима первым ринулся на гусар, сразу поняв, что творится за холмом. Только крикнул:
— Гусары напали на батька Нестора!..
И» полетели головы захваченных врасплох гусар. Сотники гусар хотя и заметили появление казаков, но уже сделать ничего не могли. Даже удрать не успели. Неосмотрительные гусары полегли при первой же стычке с казаками.
Трубачи затрубили отбой. Ротмистры указывали им путь к отступлению. Опытные ротмистры повели гусар в покуда еще открытую, спасительную щель между двумя колоннами казаков на васильковскую дорогу, на Белую Церковь.
Чарнецкий не мог понять: что же произошло? Когда гусары налетели на казаков Томиленко, ротмистр оставался на опушке леса. Наблюдая за боем, он сгоряча рассекал карабелей воздух. Увлекшись, не заметил, как оказался отрезанным от остальных гусар. А когда увидел отступавших гусар, пришел в недоумение. У него даже мелькнула мысль, как он накажет подхорунжего Скшетуского, бежавшего впереди отступающих.
И не успел опомниться, как сотник лисовчиков, подскочивший сбоку, выбил у него из рук карабелю. Казак уже занес было саблю над головой ротмистра.
— Стой, сотник! Это же Чарнецкий, «пся крев»… Штаны ему, штаны надо снять! — крикнул Скидан, подлетая с другой стороны.
Из-за страха Чарнецкий не почувствовал боли в руке, из которой выбили карабелю. Ему даже показалось, что действительно треснули по швам его гусарские рейтузы. Единственная надежда у него теперь на коня. Он пришпорил его и понесся, опережая изнуренных казацких коней. Чарнецкий заметил, как последний из гусар скрылся в придорожном лесу, где они отдыхали на рассвете.
«Штаны ему, штаны надо снять!..» — до сих пор звучали у него в ушах слова Скидана, словно стегая его плетью позора.
Наконец издевательские выкрики затихли, прекратилось преследование. О, Сулиму Чарнецкий хорошо помнит по встрече с ним на чигиринской дороге, когда в молодости был гусаром у старосты…
— Карабеля моя, гунцвот… карабеля сломалась в поединке с Сулимой! — неистово крикнул он подхорунжему, поджидавшему его вместе с гонцом от Конецпольского на опушке леса.
— Приказано немедленно возвращаться в Белую! — перебил его гонец.
— Езус Мария! — только теперь облегченно вздохнул Чарнецкий. — Прошу ни слова пану гетману об этом несчастливом для нас нападении разбойников, пся крев!.. Так изменила мне фортуна…
25
Богдан не получал особого удовольствия от посещения балов у Потоцких. Бывая в доме вельможи, он не чувствовал себя так же непринужденно, как в кругу молодого Станислава Потоцкого в Кракове. И он решил больше не ходить на вечера.
Но дать себе слово было легче, чем сдержать его, будучи в таком окружении.
Однажды осенью, в обеденную пору, в имение Потоцких приехал сам польный гетман. Гость высокий и весьма желанный для живущей вдали от Кракова каменецкой шляхты. Богдана не удивил этот приезд Конецпольского к Потоцким. Пути гетмана всегда лежат по ветру государственной политики. Значит, ветер повернул в сторону Днестровского пограничного округа. Гетман возвращается с Днепра — это было известно Богдану. Ему хотелось поподробнее разузнать о походе гетмана на Украину, зачем он туда ездил, в каких местах побывал. Гостил ли он на Украине только со своей гетманской свитой или же с войском?.. По-видимому, и Станислав Хмелевский приехал вместе с гетманом, он теперь всегда сопровождает его.
Во время таких размышлений и нашел его на хозяйственном дворе Станислав Хмелевский с дворецким. Богдан обрадовался другу. Хмелевский заговорил первый, обнимая Богдана.
— Разве легко найти тебя, так занятого делами? — упрекал он Богдана.
— Стась, милый. Я погибаю тут в одиночестве… — искренне признался Богдан. Он хотел рассказать другу, что тоскует, не находит общего языка с хозяевами.
— Погибаешь?.. Я бы этого не сказал. О конюшем здесь такая слава ходит. — И Хмелевский переглянулся с дворецким, даже подмигнул, вызвав у того улыбку.
— Да… — по-своему расценил эти намеки и улыбки Богдан.
— Ну, пошли. Пан гетман хочет поговорить с тобой об одном важном деле… Мы недолго задержимся в этом уютном уголке: наверное, поедем в Варшаву, где, видимо, проведем зимние праздники.
— На ночь глядя собираетесь выехать из Каменца?
— Для таких непосед-гетманов, как пан Станислав, ночь и день слились в одно понятие — сутки! Ну, пошли.
Богдан отряхнул свой костюм, испачканный во время работы, и не без зависти посмотрел на новую гусарскую форму посолидневшего адъютанта Хмелевского. На нем висела новая карабеля, на сафьяновых сапогах серебряные шпоры. По всему видно, что Стасю живется куда лучше, чем ему, Богдану, на службе у шляхтича…
Адъютант гетмана заметил, как внимательно оглядывал его друг, и смутился. Стараясь отвлечь Богдана, Хмелевский заговорил с ним в шутливом тоне:
— Слыхал я, Богдась, что ты великолепно освоился при дворе Потоцких, увлекаешься танцами… Помнишь, как мы убегали из коллегии, чтобы потанцевать?
Богдан засмеялся, поняв намек Стася на его увлечение танцами с паненкой Елизаветой, гостьей вельмож Потоцких.
— Откуда ты узнал об этом? — спросил улыбаясь.
— Откуда узнал, спроси у пана гетмана. Как мне кажется, эта молодая паненка не особенно заботится о целомудрии, хотя и носит на руке обручальное кольцо.
— Не судить ли меня приехал вельможный пан гетман за эти танцы?
— О нет, успокойся. Гетман человек дела. Заехали мы сюда с Украины, где рассматривали претензии реестровых казаков. Настоящий бунт подняли посполитые, объединенные еще покойным Сагайдачным в казацкие полки, которые воевали под Цецорой.
Слово «бунт» в устах поляка, пусть даже и друга, встревожило Богдана. Не прислушиваться к словам Хмелевского он не мог. Это известие поразило его, точно гром среди ясного дня. Хмелевский знал, как реагирует Богдан, когда заходит речь про казачество и бунтарство. Щадя друга, он не все рассказал о стычке гусар с казаками под Киевом. К тому же и сам знал об этом только из уст Чарнецкого.
— Немного напугали киевлян и полковника Жмайло, который с каким-то фанатизмом старается сохранить все украинские войска, участвовавшие в боях под Хотином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
И как раз в это время на том же холме, с которого напали на казаков Томиленко гусары, появились лисовчики Ивана Сулимы. Гонец от полковника Жмайло предупредил их, чтобы они осмотрительно продвигались к Киеву. А здесь они услыхали шум боя и с ходу включились в него. Сулима первым ринулся на гусар, сразу поняв, что творится за холмом. Только крикнул:
— Гусары напали на батька Нестора!..
И» полетели головы захваченных врасплох гусар. Сотники гусар хотя и заметили появление казаков, но уже сделать ничего не могли. Даже удрать не успели. Неосмотрительные гусары полегли при первой же стычке с казаками.
Трубачи затрубили отбой. Ротмистры указывали им путь к отступлению. Опытные ротмистры повели гусар в покуда еще открытую, спасительную щель между двумя колоннами казаков на васильковскую дорогу, на Белую Церковь.
Чарнецкий не мог понять: что же произошло? Когда гусары налетели на казаков Томиленко, ротмистр оставался на опушке леса. Наблюдая за боем, он сгоряча рассекал карабелей воздух. Увлекшись, не заметил, как оказался отрезанным от остальных гусар. А когда увидел отступавших гусар, пришел в недоумение. У него даже мелькнула мысль, как он накажет подхорунжего Скшетуского, бежавшего впереди отступающих.
И не успел опомниться, как сотник лисовчиков, подскочивший сбоку, выбил у него из рук карабелю. Казак уже занес было саблю над головой ротмистра.
— Стой, сотник! Это же Чарнецкий, «пся крев»… Штаны ему, штаны надо снять! — крикнул Скидан, подлетая с другой стороны.
Из-за страха Чарнецкий не почувствовал боли в руке, из которой выбили карабелю. Ему даже показалось, что действительно треснули по швам его гусарские рейтузы. Единственная надежда у него теперь на коня. Он пришпорил его и понесся, опережая изнуренных казацких коней. Чарнецкий заметил, как последний из гусар скрылся в придорожном лесу, где они отдыхали на рассвете.
«Штаны ему, штаны надо снять!..» — до сих пор звучали у него в ушах слова Скидана, словно стегая его плетью позора.
Наконец издевательские выкрики затихли, прекратилось преследование. О, Сулиму Чарнецкий хорошо помнит по встрече с ним на чигиринской дороге, когда в молодости был гусаром у старосты…
— Карабеля моя, гунцвот… карабеля сломалась в поединке с Сулимой! — неистово крикнул он подхорунжему, поджидавшему его вместе с гонцом от Конецпольского на опушке леса.
— Приказано немедленно возвращаться в Белую! — перебил его гонец.
— Езус Мария! — только теперь облегченно вздохнул Чарнецкий. — Прошу ни слова пану гетману об этом несчастливом для нас нападении разбойников, пся крев!.. Так изменила мне фортуна…
25
Богдан не получал особого удовольствия от посещения балов у Потоцких. Бывая в доме вельможи, он не чувствовал себя так же непринужденно, как в кругу молодого Станислава Потоцкого в Кракове. И он решил больше не ходить на вечера.
Но дать себе слово было легче, чем сдержать его, будучи в таком окружении.
Однажды осенью, в обеденную пору, в имение Потоцких приехал сам польный гетман. Гость высокий и весьма желанный для живущей вдали от Кракова каменецкой шляхты. Богдана не удивил этот приезд Конецпольского к Потоцким. Пути гетмана всегда лежат по ветру государственной политики. Значит, ветер повернул в сторону Днестровского пограничного округа. Гетман возвращается с Днепра — это было известно Богдану. Ему хотелось поподробнее разузнать о походе гетмана на Украину, зачем он туда ездил, в каких местах побывал. Гостил ли он на Украине только со своей гетманской свитой или же с войском?.. По-видимому, и Станислав Хмелевский приехал вместе с гетманом, он теперь всегда сопровождает его.
Во время таких размышлений и нашел его на хозяйственном дворе Станислав Хмелевский с дворецким. Богдан обрадовался другу. Хмелевский заговорил первый, обнимая Богдана.
— Разве легко найти тебя, так занятого делами? — упрекал он Богдана.
— Стась, милый. Я погибаю тут в одиночестве… — искренне признался Богдан. Он хотел рассказать другу, что тоскует, не находит общего языка с хозяевами.
— Погибаешь?.. Я бы этого не сказал. О конюшем здесь такая слава ходит. — И Хмелевский переглянулся с дворецким, даже подмигнул, вызвав у того улыбку.
— Да… — по-своему расценил эти намеки и улыбки Богдан.
— Ну, пошли. Пан гетман хочет поговорить с тобой об одном важном деле… Мы недолго задержимся в этом уютном уголке: наверное, поедем в Варшаву, где, видимо, проведем зимние праздники.
— На ночь глядя собираетесь выехать из Каменца?
— Для таких непосед-гетманов, как пан Станислав, ночь и день слились в одно понятие — сутки! Ну, пошли.
Богдан отряхнул свой костюм, испачканный во время работы, и не без зависти посмотрел на новую гусарскую форму посолидневшего адъютанта Хмелевского. На нем висела новая карабеля, на сафьяновых сапогах серебряные шпоры. По всему видно, что Стасю живется куда лучше, чем ему, Богдану, на службе у шляхтича…
Адъютант гетмана заметил, как внимательно оглядывал его друг, и смутился. Стараясь отвлечь Богдана, Хмелевский заговорил с ним в шутливом тоне:
— Слыхал я, Богдась, что ты великолепно освоился при дворе Потоцких, увлекаешься танцами… Помнишь, как мы убегали из коллегии, чтобы потанцевать?
Богдан засмеялся, поняв намек Стася на его увлечение танцами с паненкой Елизаветой, гостьей вельмож Потоцких.
— Откуда ты узнал об этом? — спросил улыбаясь.
— Откуда узнал, спроси у пана гетмана. Как мне кажется, эта молодая паненка не особенно заботится о целомудрии, хотя и носит на руке обручальное кольцо.
— Не судить ли меня приехал вельможный пан гетман за эти танцы?
— О нет, успокойся. Гетман человек дела. Заехали мы сюда с Украины, где рассматривали претензии реестровых казаков. Настоящий бунт подняли посполитые, объединенные еще покойным Сагайдачным в казацкие полки, которые воевали под Цецорой.
Слово «бунт» в устах поляка, пусть даже и друга, встревожило Богдана. Не прислушиваться к словам Хмелевского он не мог. Это известие поразило его, точно гром среди ясного дня. Хмелевский знал, как реагирует Богдан, когда заходит речь про казачество и бунтарство. Щадя друга, он не все рассказал о стычке гусар с казаками под Киевом. К тому же и сам знал об этом только из уст Чарнецкого.
— Немного напугали киевлян и полковника Жмайло, который с каким-то фанатизмом старается сохранить все украинские войска, участвовавшие в боях под Хотином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121