Даже у меня огромная каюта. Вы не окажете мне честь и не спуститесь ко мне, сэр, чтобы выпить стакан арака?
— С большим удовольствием, — сказал Джек. И, осторожно опустившись на рундук в просторной каюте, он спросил: — Как вы здесь оказались, Пуллингс, после ваших-то подвигов?
— Видите ли, сэр, я не мог получить корабль, потому как начальство не желало подтвердить мое новое звание. «Не видать тебе белых лацканов, Пуллингс, выше головы все равно не прыгнешь, — внушало оно. — У нас и без тебя каждый сопляк мнит себя адмиралом».
— Как им не стыдно, черт бы их побрал! — вскричал Джек, который видел Пуллингса в бою и знал, что таких офицеров во флоте надо еще поискать.
— Я попытался снова пойти служить мичманом, но ни у кого из известных мне капитанов не было судна, а если и было, как у достопочтенного Беркли, то без свободной должности. Я вручил вашу рекомендацию капитану Сеймуру с «Аметиста», который ремонтировался в Хамоазе. Капитан Сеймур встретил меня очень вежливо, когда узнал, что я от вас, очень учтиво, без капли зазнайства, сэр. Но, распечатав и прочтя письмо, он смог только поскрести затылок и обругать начальство. Капитан сказал, что был бы благодарен судьбе, если бы смог угодить вам для пользы дела, а заодно и своей собственной пользы. Такого учтивого обращения я в жизни не видывал, но он заявил, что не в силах помочь мне. Сэр Сеймур даже отвел меня в кают-компанию, а затем в мичманский кубрик, чтобы я воочию убедился, что тот набит битком. Он был очень серьезен, и, как только открыл рот, я понял: капитан хочет, чтобы я сосчитал мичманские рундуки. Затем он пригласил меня на роскошный обед к себе в каюту, где мы трапезовали вдвоем. Это было для меня очень кстати, сэр, потому что последние двадцать миль я шел пешком. После пудинга мы стали вспоминать ваши действия на «Софи». Он знал все, кроме того, как круто изменился ветер, и заставил меня рассказать, где я находился, от первого до последнего выстрела. Потом он сказал: «Черт меня побери, если я позволю одному из офицеров капитана Обри прозябать на берегу, не попытавшись использовать то небольшое влияние, которым я обладаю» — и написал одно письмо мистеру Адамсу из Адмиралтейства и второе мистеру Боулсу, влиятельному человеку в управлении Ост-Индской компании.
— Мистер Боулс женат на его сестре, — заметил Джек.
— Да, сэр, — отозвался Пуллингс. — Но тогда я не придал этому особого значения, потому что, видите ли, капитан Сеймур обещал, что мистер Адамс устроит мне прием у Старого Джарви. Я очень обрадовался, потому как слышал, что старик очень добр к молодым ребятам, которые оказались в трудном положении. Так что я как-то снова добрался до города и явился на прием. И вот я стою, дважды побрившись, и трясусь как осиновый лист. В приемной я прождал не то час, не то два. Мистер Адамс, позвав меня в кабинет, предупредил, чтобы я, обращаясь к его светлости, говорил громко и отчетливо. Он хотел было указать, чтобы я не вспоминал о ваших рекомендациях, но тут в коридоре послышался ужасный шум, словно туда ворвалась абордажная партия. Мистер Адамс выходит, чтобы взглянуть, в чем дело и который час, и сразу же возвращается с белым как мел лицом. «Старый черт, — произносит он, — он разжаловал лейтенанта Солта. Прямо из Адмиралтейства он отправил его на посыльное судно в сопровождении морских пехотинцев. После восьми лет беспорочной службы лейтенант вышел из его кабинета под конвоем». Вы слышали об этой истории, сэр?
— Никогда.
— Видите ли, лейтенант Солт отчаянно добивался назначения и месяцами бомбардировал первого лорда письмами, посылая их ежедневно. Каждую среду и пятницу он являлся в Адмиралтейство и просил его принять. И вот в последнюю пятницу, в тот самый день, когда я был там, Старый Джарви прищурил глаз и сказал: «Хотите в море? Сей же час и отправитесь, сэр» — и тотчас разжаловал его в матросы.
— Офицера? Разжаловал в рядовые матросы без причины? — воскликнул Джек. — В жизни не слышал ничего подобного.
— И никто не слышал, в особенности бедняга Солт. Узнав подробности — представьте, сколько об этом деле было разговоров, — я так оробел и смутился, что, когда мистер Адамс посоветовал мне прийти в какой-нибудь другой день, я вместо этого поспешил на Уайтхолл и спросил у привратника, как мне быстрее добраться до правления Ост-Индской компании. Мне повезло — мистер Боулс оказался очень добр, и вот я здесь. Должность хорошая: жалованье против военного вдвое больше, кроме того, не возбраняется понемногу приторговывать. В кормовом трюме у меня целый сундук с китайскими вышивками. Но, ей-богу, сэр, до чего хочется опять попасть на военный корабль!
— Возможно, теперь долго ждать вам не придется, — отвечал Джек. — Питт снова вернулся, Старый Джарви отправлен в отставку — ему не дали флота Пролива. Если бы он не был первоклассным моряком, я бы сказал: «Ну и черт с ним». Теперь в Адмиралтействе сидит Дандес, лорд Мелвилл. Я с ним в довольно хороших отношениях, и если мы поднимем все паруса и явимся к нему до шапочного разбора, то обязательно отправимся вместе в очередной поход.
Поднять все паруса — в этом-то и трудность. После того, как на широте 33°N с ним случилась неприятность, капитан Спотисвуд не решался ставить даже марсели, предпочитая ползти как черепаха. Долгими часами Джек стоял, облокотясь о кормовые поручни, наблюдая за тем, как волны кильватерной струи лениво расходятся от «Лорда Нельсона» на юг и запад, поскольку не мог смотреть на матросов, шевелящихся не бойчее осенних мух.1
А брам-стеньги, так и оставшиеся после шторма на палубе, возмущали его до глубины души. На юте его соседками чаще всего были две мисс Лэмб — добродушные, веселые, коротконогие, коренастые смуглянки, которые отправились в Индию вместе с «рыболовным», как они его шутя называли, флотом. Теперь они возвращались, так и не выйдя замуж, под крыло своего дядюшки, служившего в Бенгальской артиллерии, майора Хилла.
Они сидели рядком: Джек посередине между девушками, слева от них сидел на стуле Стивен. Хотя «Лорд Нельсон» находился в это время в неспокойном Бискайском заливе, с зюйд-веста дул свежий ветер, а температура опустилась, они храбро сидели на палубе, закутавшись в шали и накидки, откуда задорно выглядывали их розовые носики.
— Говорят, что испанские дамы удивительно красивы, — проронила мисс Лэмб. — Гораздо красивее француженок, хотя и не такие элегантные. Скажите, капитан Обри, это правда?
— Клянусь честью, — ответил Джек, — что едва ли смогу это подтвердить. Ни одной из них я и в глаза не видел.
— Но разве вы не прожили в Испании несколько месяцев? — воскликнула мисс Сьюзен.
— Действительно, я там жил, но почти все время был вынужден находиться в доме доктора Мэтьюрина близ Лериды — везде одни арки, выкрашенные в голубой цвет, как это принято в тех местах;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
— С большим удовольствием, — сказал Джек. И, осторожно опустившись на рундук в просторной каюте, он спросил: — Как вы здесь оказались, Пуллингс, после ваших-то подвигов?
— Видите ли, сэр, я не мог получить корабль, потому как начальство не желало подтвердить мое новое звание. «Не видать тебе белых лацканов, Пуллингс, выше головы все равно не прыгнешь, — внушало оно. — У нас и без тебя каждый сопляк мнит себя адмиралом».
— Как им не стыдно, черт бы их побрал! — вскричал Джек, который видел Пуллингса в бою и знал, что таких офицеров во флоте надо еще поискать.
— Я попытался снова пойти служить мичманом, но ни у кого из известных мне капитанов не было судна, а если и было, как у достопочтенного Беркли, то без свободной должности. Я вручил вашу рекомендацию капитану Сеймуру с «Аметиста», который ремонтировался в Хамоазе. Капитан Сеймур встретил меня очень вежливо, когда узнал, что я от вас, очень учтиво, без капли зазнайства, сэр. Но, распечатав и прочтя письмо, он смог только поскрести затылок и обругать начальство. Капитан сказал, что был бы благодарен судьбе, если бы смог угодить вам для пользы дела, а заодно и своей собственной пользы. Такого учтивого обращения я в жизни не видывал, но он заявил, что не в силах помочь мне. Сэр Сеймур даже отвел меня в кают-компанию, а затем в мичманский кубрик, чтобы я воочию убедился, что тот набит битком. Он был очень серьезен, и, как только открыл рот, я понял: капитан хочет, чтобы я сосчитал мичманские рундуки. Затем он пригласил меня на роскошный обед к себе в каюту, где мы трапезовали вдвоем. Это было для меня очень кстати, сэр, потому что последние двадцать миль я шел пешком. После пудинга мы стали вспоминать ваши действия на «Софи». Он знал все, кроме того, как круто изменился ветер, и заставил меня рассказать, где я находился, от первого до последнего выстрела. Потом он сказал: «Черт меня побери, если я позволю одному из офицеров капитана Обри прозябать на берегу, не попытавшись использовать то небольшое влияние, которым я обладаю» — и написал одно письмо мистеру Адамсу из Адмиралтейства и второе мистеру Боулсу, влиятельному человеку в управлении Ост-Индской компании.
— Мистер Боулс женат на его сестре, — заметил Джек.
— Да, сэр, — отозвался Пуллингс. — Но тогда я не придал этому особого значения, потому что, видите ли, капитан Сеймур обещал, что мистер Адамс устроит мне прием у Старого Джарви. Я очень обрадовался, потому как слышал, что старик очень добр к молодым ребятам, которые оказались в трудном положении. Так что я как-то снова добрался до города и явился на прием. И вот я стою, дважды побрившись, и трясусь как осиновый лист. В приемной я прождал не то час, не то два. Мистер Адамс, позвав меня в кабинет, предупредил, чтобы я, обращаясь к его светлости, говорил громко и отчетливо. Он хотел было указать, чтобы я не вспоминал о ваших рекомендациях, но тут в коридоре послышался ужасный шум, словно туда ворвалась абордажная партия. Мистер Адамс выходит, чтобы взглянуть, в чем дело и который час, и сразу же возвращается с белым как мел лицом. «Старый черт, — произносит он, — он разжаловал лейтенанта Солта. Прямо из Адмиралтейства он отправил его на посыльное судно в сопровождении морских пехотинцев. После восьми лет беспорочной службы лейтенант вышел из его кабинета под конвоем». Вы слышали об этой истории, сэр?
— Никогда.
— Видите ли, лейтенант Солт отчаянно добивался назначения и месяцами бомбардировал первого лорда письмами, посылая их ежедневно. Каждую среду и пятницу он являлся в Адмиралтейство и просил его принять. И вот в последнюю пятницу, в тот самый день, когда я был там, Старый Джарви прищурил глаз и сказал: «Хотите в море? Сей же час и отправитесь, сэр» — и тотчас разжаловал его в матросы.
— Офицера? Разжаловал в рядовые матросы без причины? — воскликнул Джек. — В жизни не слышал ничего подобного.
— И никто не слышал, в особенности бедняга Солт. Узнав подробности — представьте, сколько об этом деле было разговоров, — я так оробел и смутился, что, когда мистер Адамс посоветовал мне прийти в какой-нибудь другой день, я вместо этого поспешил на Уайтхолл и спросил у привратника, как мне быстрее добраться до правления Ост-Индской компании. Мне повезло — мистер Боулс оказался очень добр, и вот я здесь. Должность хорошая: жалованье против военного вдвое больше, кроме того, не возбраняется понемногу приторговывать. В кормовом трюме у меня целый сундук с китайскими вышивками. Но, ей-богу, сэр, до чего хочется опять попасть на военный корабль!
— Возможно, теперь долго ждать вам не придется, — отвечал Джек. — Питт снова вернулся, Старый Джарви отправлен в отставку — ему не дали флота Пролива. Если бы он не был первоклассным моряком, я бы сказал: «Ну и черт с ним». Теперь в Адмиралтействе сидит Дандес, лорд Мелвилл. Я с ним в довольно хороших отношениях, и если мы поднимем все паруса и явимся к нему до шапочного разбора, то обязательно отправимся вместе в очередной поход.
Поднять все паруса — в этом-то и трудность. После того, как на широте 33°N с ним случилась неприятность, капитан Спотисвуд не решался ставить даже марсели, предпочитая ползти как черепаха. Долгими часами Джек стоял, облокотясь о кормовые поручни, наблюдая за тем, как волны кильватерной струи лениво расходятся от «Лорда Нельсона» на юг и запад, поскольку не мог смотреть на матросов, шевелящихся не бойчее осенних мух.1
А брам-стеньги, так и оставшиеся после шторма на палубе, возмущали его до глубины души. На юте его соседками чаще всего были две мисс Лэмб — добродушные, веселые, коротконогие, коренастые смуглянки, которые отправились в Индию вместе с «рыболовным», как они его шутя называли, флотом. Теперь они возвращались, так и не выйдя замуж, под крыло своего дядюшки, служившего в Бенгальской артиллерии, майора Хилла.
Они сидели рядком: Джек посередине между девушками, слева от них сидел на стуле Стивен. Хотя «Лорд Нельсон» находился в это время в неспокойном Бискайском заливе, с зюйд-веста дул свежий ветер, а температура опустилась, они храбро сидели на палубе, закутавшись в шали и накидки, откуда задорно выглядывали их розовые носики.
— Говорят, что испанские дамы удивительно красивы, — проронила мисс Лэмб. — Гораздо красивее француженок, хотя и не такие элегантные. Скажите, капитан Обри, это правда?
— Клянусь честью, — ответил Джек, — что едва ли смогу это подтвердить. Ни одной из них я и в глаза не видел.
— Но разве вы не прожили в Испании несколько месяцев? — воскликнула мисс Сьюзен.
— Действительно, я там жил, но почти все время был вынужден находиться в доме доктора Мэтьюрина близ Лериды — везде одни арки, выкрашенные в голубой цвет, как это принято в тех местах;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148