.. Управдел поднялся, положил папиросу и, продолжая читать какой-то листок, открыл дверь кабинета.
- Ну, вот сейчас он доложит о нас, и... сейчас ты увидишь своего Даутова, - вполголоса сказал ей Леня, положив свою спокойную широкую руку на ее нетерпеливую ручонку.
Управдел открыл дверь, выходя, и сказал, обращаясь к Лене:
- Зайдите.
Лене очень хотелось пропустить Таню первой, однако она торопливо спряталась за него, но глаза ее впились в того, кто сидел за большим письменным столом с резьбою. На столе что-то зеленое, сукно или толстая бумага, на этом зеленом - толстое квадратное стекло, бронзовая чернильница, телефон, куча бумаг и куча кокса в чем-то никелированном, - но все это только взметнулось как-то, как легкий пыльный вихрь на дороге, который, чуть поднявшись, оседает вновь, взметнулось, осело, и... очень широкоплечий, низенький, с широким плоским лицом, до отказа налитым кровью, с черными узенькими глазками и с черным ежиком на раздавшейся вширь голове директор, чуть приподнявшись, подал руку Лене, кивнул слабо растущими бровями ей и сказал:
- Прошу присесть, товарищи... Вот образцы кокса.
И он взял никелированную коробку с коксом и придвинул ее к Лене, сразу решив, конечно, что девочка эта, - какая-то там лаборантка, - что она понимает в аварии на заводе?
Но лаборантка Таня и не смотрела на кокс: она, круто изогнув шею, оглядывала очень обширную комнату, нет ли в ней двери куда-то дальше, в настоящий директорский кабинет и к настоящему директору Даутову, потому что этот налитой здоровьем низенький человек азиатского обличья ничем решительно не был похож на Даутова.
Между тем Леня, взяв два куска кокса в обе руки и стараясь раздавить их, как два грецких ореха, говорил:
- Видите ли, товарищ Даутов, по внешнему виду это очень крепкий кокс. Я наперед могу сказать, что барабанную пробу он прошел блестяще... Попадаются куски с небольшой трещиноватостью, но это вполне допустимая трещиноватость, она глубоко не идет и роли не играет.
- Но она все-таки есть, трещиноватость, - вздул второй подбородок Даутов. - Наши инженеры говорят, что это и есть причина.
Таня слышала, что и говорит этот директор с каким-то заметным восточным акцентом. Леня сказал улыбнувшись:
- Нет, дело не в этом. В нашей лаборатории могли бы разрезать каждый кусок и показать вам плоскости разреза, товарищ Даутов. И вы увидели бы, да вот их видно на этом изломе, - черные крапинки. Вот в этих крапинках черных и лежит причина. Они создают действительную трещиноватость, только уже в самой домне, - по ним растрескивается кусок кокса и образует мелочь...
Леня старался говорить точным и вполне правильным книжным языком, а директор внимательно его слушал, проводя языком по бритым губам, - директор, которого Таня никак не хотела считать Даутовым: ей все казалось, что это, может быть, технический директор, может быть, коммерческий директор, может быть, наконец, замдиректора, но совсем не тот, настоящий директор завода, который говорил с нею по телефону и был Даутовым.
Леня же, наскоро вычерчивая на клочке бумаги нижнюю часть домны в разрезе, толковал директору о том, что такое, предположительно пока, происходит в домне, когда трескаются в ней и превращаются в мелочь и в коксовую пыль куски кокса.
- Коксовая пыль, - говорил он, - до того легка, что дутьем снизу выдувается через колошник вместе с доменным газом, но мелкие кусочки кокса очень вредны: они обволакиваются жидким шлаком, и тогда этот шлак приобретает как бы каркас и уж перестает быть жидкостью и скопляется в "холодных мешках" горна... Где именно? Вот как раз под фурмами. Там образуются настыли в виде раковин в уборных. На эти настыли капает расплавленный чугун, а расплавленный чугун, остывая, отдает массу тепла, чему же? Фурмам... Вот почему они и начинают плавиться. Это - последнее, к чему пришла пока наука в объяснении подобных аварий...
- Ну, хорошо, пусть наука... наука сказала свое последнее слово вот именно так, как вы мне тут... э-э... доложили. Все это прекрасно и даже как будто... м-м... похоже на объяснение... но практический-то вывод какой? Я не вижу тут практического вывода.
- Кислородом прожигаете? - спросил Леня.
- Да, кислородом... Прожигаем, а потом - отчего же фурмы через несколько дней начинают опять гореть?
- Опять настыли образуются, и опять на них капает чугун...
- Значит, опять-таки ответ тот: от плохого кокса. Мы кричим на завод коксовый: дайте же нам хорошего кокса. А оттуда ответ: кокс хороший. Мы требуем комиссию для выяснения вопроса... А комиссия что говорит? Она говорит: кокс хороший.
- Да, внешний вид кокса действительно прекрасный: качественный кокс по внешности.
- Качественный? Ага! И вы то же - "качественный"?! Однако фурмы у нас горят, а?.. - разгорелся и сам и уже совсем гортанно начал кричать директор и вытаращил глазки.
- Гореть будут... от внутренней трещиноватости кокса... Этим вопросом у нас занимался главным образом аспирант Близнюк; внутренняя трещиноватость определена им. Но как ее избежать - вопрос сложный. Конечно, надо будет переменить шихту; подобрать новую.
- Вот. Именно - новую. Чтобы нам давали новый кокс. К этому пришли и наши инженеры... А вы там у себя, на коксостанции, товарищи, должны указать им, коксозаводу, какую именно надо шихту. Вот как надо работать, товарищ.
Зазвонил телефон на столе, но директор так разгорячился, что взялся за трубку, чтобы только крикнуть кому-то:
- Позвоните через пять минут. Я сейчас занят.
Ясно было Лене, что он ожидает от него немалого, и он сказал Даутову:
- К сожалению, этой волшебной палочкой мы еще не овладели, чтобы сразу взять и подобрать шихту. Мы работаем над этим долго, но идем пока вслепую, опытным путем. Самый надежный способ - ящичный способ, но это - долгий путь... Словом, хозяевами кокса мы пока еще не стали... Погодите, вот образуется здесь научно-исследовательский институт, тогда закипит работа. А сейчас у нас тихо, почти все разъехались. Я и то был на станции случайно, могло меня и не быть, - и не с кем бы вам говорить даже.
- Значит, что же? Фурмам нашим остается одно - гореть? - вытаращил на него глазки совершенно побагровевший директор.
- Пока не подберут на коксозаводе подходящей шихты чисто опытным путем, по ящичной системе, - развел руками Леня и улыбнулся. - Образцы я возьму, но ничего нового мы вам сказать не можем. Я вам сказал наперед все, что мы можем найти...
И Леня поднялся. За ним тут же вскочила Таня.
Снова затрещал телефон. Директор взял трубку, протянул Лене вверх короткопалую толстую руку и даже бровью не кивнул теперь Тане, и оба они вышли из кабинета.
- Да это совсем, совсем не Даутов! - почти крикнула запальчиво Таня, когда они вышли, минуя окруженного людьми управдела, в коридор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
- Ну, вот сейчас он доложит о нас, и... сейчас ты увидишь своего Даутова, - вполголоса сказал ей Леня, положив свою спокойную широкую руку на ее нетерпеливую ручонку.
Управдел открыл дверь, выходя, и сказал, обращаясь к Лене:
- Зайдите.
Лене очень хотелось пропустить Таню первой, однако она торопливо спряталась за него, но глаза ее впились в того, кто сидел за большим письменным столом с резьбою. На столе что-то зеленое, сукно или толстая бумага, на этом зеленом - толстое квадратное стекло, бронзовая чернильница, телефон, куча бумаг и куча кокса в чем-то никелированном, - но все это только взметнулось как-то, как легкий пыльный вихрь на дороге, который, чуть поднявшись, оседает вновь, взметнулось, осело, и... очень широкоплечий, низенький, с широким плоским лицом, до отказа налитым кровью, с черными узенькими глазками и с черным ежиком на раздавшейся вширь голове директор, чуть приподнявшись, подал руку Лене, кивнул слабо растущими бровями ей и сказал:
- Прошу присесть, товарищи... Вот образцы кокса.
И он взял никелированную коробку с коксом и придвинул ее к Лене, сразу решив, конечно, что девочка эта, - какая-то там лаборантка, - что она понимает в аварии на заводе?
Но лаборантка Таня и не смотрела на кокс: она, круто изогнув шею, оглядывала очень обширную комнату, нет ли в ней двери куда-то дальше, в настоящий директорский кабинет и к настоящему директору Даутову, потому что этот налитой здоровьем низенький человек азиатского обличья ничем решительно не был похож на Даутова.
Между тем Леня, взяв два куска кокса в обе руки и стараясь раздавить их, как два грецких ореха, говорил:
- Видите ли, товарищ Даутов, по внешнему виду это очень крепкий кокс. Я наперед могу сказать, что барабанную пробу он прошел блестяще... Попадаются куски с небольшой трещиноватостью, но это вполне допустимая трещиноватость, она глубоко не идет и роли не играет.
- Но она все-таки есть, трещиноватость, - вздул второй подбородок Даутов. - Наши инженеры говорят, что это и есть причина.
Таня слышала, что и говорит этот директор с каким-то заметным восточным акцентом. Леня сказал улыбнувшись:
- Нет, дело не в этом. В нашей лаборатории могли бы разрезать каждый кусок и показать вам плоскости разреза, товарищ Даутов. И вы увидели бы, да вот их видно на этом изломе, - черные крапинки. Вот в этих крапинках черных и лежит причина. Они создают действительную трещиноватость, только уже в самой домне, - по ним растрескивается кусок кокса и образует мелочь...
Леня старался говорить точным и вполне правильным книжным языком, а директор внимательно его слушал, проводя языком по бритым губам, - директор, которого Таня никак не хотела считать Даутовым: ей все казалось, что это, может быть, технический директор, может быть, коммерческий директор, может быть, наконец, замдиректора, но совсем не тот, настоящий директор завода, который говорил с нею по телефону и был Даутовым.
Леня же, наскоро вычерчивая на клочке бумаги нижнюю часть домны в разрезе, толковал директору о том, что такое, предположительно пока, происходит в домне, когда трескаются в ней и превращаются в мелочь и в коксовую пыль куски кокса.
- Коксовая пыль, - говорил он, - до того легка, что дутьем снизу выдувается через колошник вместе с доменным газом, но мелкие кусочки кокса очень вредны: они обволакиваются жидким шлаком, и тогда этот шлак приобретает как бы каркас и уж перестает быть жидкостью и скопляется в "холодных мешках" горна... Где именно? Вот как раз под фурмами. Там образуются настыли в виде раковин в уборных. На эти настыли капает расплавленный чугун, а расплавленный чугун, остывая, отдает массу тепла, чему же? Фурмам... Вот почему они и начинают плавиться. Это - последнее, к чему пришла пока наука в объяснении подобных аварий...
- Ну, хорошо, пусть наука... наука сказала свое последнее слово вот именно так, как вы мне тут... э-э... доложили. Все это прекрасно и даже как будто... м-м... похоже на объяснение... но практический-то вывод какой? Я не вижу тут практического вывода.
- Кислородом прожигаете? - спросил Леня.
- Да, кислородом... Прожигаем, а потом - отчего же фурмы через несколько дней начинают опять гореть?
- Опять настыли образуются, и опять на них капает чугун...
- Значит, опять-таки ответ тот: от плохого кокса. Мы кричим на завод коксовый: дайте же нам хорошего кокса. А оттуда ответ: кокс хороший. Мы требуем комиссию для выяснения вопроса... А комиссия что говорит? Она говорит: кокс хороший.
- Да, внешний вид кокса действительно прекрасный: качественный кокс по внешности.
- Качественный? Ага! И вы то же - "качественный"?! Однако фурмы у нас горят, а?.. - разгорелся и сам и уже совсем гортанно начал кричать директор и вытаращил глазки.
- Гореть будут... от внутренней трещиноватости кокса... Этим вопросом у нас занимался главным образом аспирант Близнюк; внутренняя трещиноватость определена им. Но как ее избежать - вопрос сложный. Конечно, надо будет переменить шихту; подобрать новую.
- Вот. Именно - новую. Чтобы нам давали новый кокс. К этому пришли и наши инженеры... А вы там у себя, на коксостанции, товарищи, должны указать им, коксозаводу, какую именно надо шихту. Вот как надо работать, товарищ.
Зазвонил телефон на столе, но директор так разгорячился, что взялся за трубку, чтобы только крикнуть кому-то:
- Позвоните через пять минут. Я сейчас занят.
Ясно было Лене, что он ожидает от него немалого, и он сказал Даутову:
- К сожалению, этой волшебной палочкой мы еще не овладели, чтобы сразу взять и подобрать шихту. Мы работаем над этим долго, но идем пока вслепую, опытным путем. Самый надежный способ - ящичный способ, но это - долгий путь... Словом, хозяевами кокса мы пока еще не стали... Погодите, вот образуется здесь научно-исследовательский институт, тогда закипит работа. А сейчас у нас тихо, почти все разъехались. Я и то был на станции случайно, могло меня и не быть, - и не с кем бы вам говорить даже.
- Значит, что же? Фурмам нашим остается одно - гореть? - вытаращил на него глазки совершенно побагровевший директор.
- Пока не подберут на коксозаводе подходящей шихты чисто опытным путем, по ящичной системе, - развел руками Леня и улыбнулся. - Образцы я возьму, но ничего нового мы вам сказать не можем. Я вам сказал наперед все, что мы можем найти...
И Леня поднялся. За ним тут же вскочила Таня.
Снова затрещал телефон. Директор взял трубку, протянул Лене вверх короткопалую толстую руку и даже бровью не кивнул теперь Тане, и оба они вышли из кабинета.
- Да это совсем, совсем не Даутов! - почти крикнула запальчиво Таня, когда они вышли, минуя окруженного людьми управдела, в коридор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73