Аэропорт, удар синей стены,
океанские пляжи в кипении мух...
далее тень на выцветающей кладке,
когда все оправлено в ровное пламя свечи ¦
реальность, как воск насекомых, себя расточает,
формы храня и возможность...
Приподнятая в беге нога,
рот приоткрыт, к чему относится смех?
Какие отсветы ранят неподвижные лица?
Каких ключей омывает вода философские поры костей?
... Еще были такие переводные картинки:
вечная жизнь и, покачиваясь, длинный выстрел летит.
Жестикуляция.
Жесть, взмывшая с крыш.
Напряженность и ¦ выдыхаешь
подпишись за меня: драгомощенко; скука безмерна;
нескончаема пряжа, как пыль.
На магнитной дуге продолжение снится,
будто ветер, ревущий в кристальном кольце.
* * *
Мысль, предшествующая тому, чем она станет
через мгновение,
ощущая в себе, как совершенно прозрачную сферу,
себя, устремленную вспять. Проницание? Прорицание?
Столкновение?
Лето спокойно, как Дорифор Поликлета.
Беспрерывность течения выражена в наклонении
неподвижности и отречения ¦ сухой (длится
известный всем диалог отражения с отражением) ¦
куст, охваченный пламенем,
неуязвим за зеркальной стеной,
не успевающий за превращеньем
материи в своем же подобии.
Дымящийся иней,
еще несколько слов, несколько форм,
вовлеченных в скольжение,
избирающих нити, из которых плетется "объект",
распускаемой с нежностью мысли.
Средостение восклицания!
Ограничение заключается в
том, чтобы начать.
Начало ¦ в распределении
еще не явившего очертания смысла,
блуждающего в волокнах силы.
Сгорающий снег на лице.
Скорость звука в узости передающего воздуха
обрастает частицами тьмы и сияния ¦ с "я"
возвращаются клетки возвратные воспоминания,
остывая в кристаллы.
Память ¦ всего лишь практика перевода,
не знающая ограничений, в темной ягоде тела тлеет.
Но почему ты уверен, что этот столб,
уменьшенный до крупицы воображения,
именно то место, отмеченное на карте?
Кто
они, утверждающие, будто это и есть то,
чем надлежит тебе жить? Чьих мертвых ты должен
по воскресеньем кормить?
Но разожми руку и покажи,
да, покажи, что у тебя там, ¦ что.
* * *
С этим пора давно покончить.
Если бы всеми своими окислами и солями
не впилась в гладь узнавания многооко-
оконная несложная эта картина.)1
Представление действия
в становлении пред собою мерцающим.
Люди на автобусной остановке. Еще не цветет
стены желтизна. Смотрят, как начинает светать.
Такое стихотворение.
Ветер стоит вертикально, словно лист из стекла,
изогнутый к сердцевине.
Тождествен ли себе самому?
Либо неопределенному фрагменту вовне?
Случайное совпадение времени, места, белка,
хлорофилла, памяти,
(к кому относится в данный момент?), созданной
из смешения многого и единичного.
Но люди стоят,
как на холстах Рембрандта стоит стража в дозоре,
а утро медленно затмевает собой
круговорот то ли гордости, то ли бормотания омут,
которое оседает привычно
к трещине каждой,
ко впадине на этой неровной картине,
вверив себя наступающей простоте перемещений
дневных, оставляя мистические откровения,
если таковые случались, а они, конечно, случались
в этих домах, где живет убогая поросль страсти
все того же побега, все тех же
лингвистических упражнений:
"оставь меня! дай мне покой! Неужели не видишь!
Оставь, уходи! Вернись, так сегодня красиво!"
Восклицания словно вкованы в нас,
не оставляя места другому, придавая, впрочем,
загадочность этой невнятной главе в которую вкопан,
будто по горло,
по полушария мозга, и теперь даже смешно говорить,
в каком из них производится время,
а в каком музыка вечно звучит.
Однако и с ней надо кончать. Со сложностью
этой картины, которая без труда умещена может быть
на острие бесплотной иглы, в ореховую скорлупу простоты.
Покачиваясь,
как тогда. Все уплывает, опрокидываясь на тебя.
"Все, что мог, ты уже сделал" или не сделал,
(главное вымолвить "все")
а далее ¦ "не в этом различие." Сухие губы,
мутный ручей, за шиворот вползает озноб,
как со всей непреложностью
к последнему пунктуму зрения
движется кривая весны.
* * *
Завод. Закат за.
Скользкие от дождя. Белое, вишни.
Трамвай рвет охапками ветви каштана.
В пыли голубоватой, за мостом вода.
Мальчик всем телом к теплой стене
трамвая снаружи, трудно изогнут. Ветви хлещут.
Искусство устойчивости. Труба. Колесо неба
вращает холодные летние спицы. Облака близко.
Таков список вещей, список иных элементов.
То, что открыто ¦ и есть открыто,
не скрывая за собой ничего, ¦
(Список, не поддающийся сокращению).
* * *
Здесь косы света свиты в листопад
Чтоб расплескать листву, как сумрака избыток,
как мысль, желанию что раболепной свитой ¦
расплавленная свитком быстрых форм
в прикосновении к стеклу зрачком убита.
В пролете вспять обратен глаза путь,
под стать слепому пониманью,
не совпадающих ни с вещью, ни с собой
его замкнувших очертаний,
в которых он, как световые дрожжи,
как ягода, дрожащая в восторге
пересеченья граней грозди, нити
того,
что им отделено: всегда
вскипая холодно творением глагола,
и проступая цветом родниковым
по ослепительной эмульсии холста,
но существительного нема скорлупа.
Откос и берег. Тень веретена ¦
реки жужжит.
И смуглого песка прямая пряжа тянется к осокам.
То снежным яблоком, то чечевицей льда
мелькает ночь вдоль острого окна
в котором страстно тлеет алфавита
неравномерная чреда,
ошибками, как зернами, искрясь
сквозь кристаллическую пелену труда,
сводя пространство разделенья, ветра,
пустот проточных, белых сквозняков
в укус прикосновенья отражений, в летучий уксус
будущих прозрений
излучины ветвящихся вещей.
* * *
Ритм разворачивает продуктивность руки.
Сонная ясность полуденной полыньи откликается
ссадине синей сосны.
Кислородный кристалл отражает все стороны света.
Инеем в легких вскипает воздушная гроздь.
Надрывает сверкающий коршун
когтем полог, скользящий наверх ¦ вертикальные плесы
его заплетают в свой плеск.
Устанавливая преграды,
ветер преобразует исчезновение в звук.
Звук затопляет впадины ожидания.
Воспоминанье
распластано в окрестностях предложения, лежащего
как Геркаланум; ось которого тает ¦ лед предгортанный.
Многократно к себе возвращаясь ¦ и в лет ¦
тем временем, глаз снимает стрижа,
по элементам в него проникая, как тот
проникает сквозь массу пространства,
минуя сон,
непосредственно в мозг, как возвращаясь на юг,
обрушиваясь потом, словно костер в костер,
горящий навстречу себе с песчаного дна реки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9