Так уж получилось, и исправить ничего нельзя. Неизвестно, как бы он поступил, если бы вовремя услышал, что вы собрались идти к милорду аббату, чтобы отказаться от всякой платы за дом. Но он ничего об этом не знал, а потом уже было поздно: появился еще один человек, захотевший помешать вам исполнить это желание. Отчаяние Майлса было искренним, это несомненно, он безумно хотел найти вас, он боялся, что вы можете уступить и отдать похитителю себя и свое состояние. Тогда он, Майлс, останется ни с чем, у него появится новый хозяин — и никакой надежды на власть и богатство — то, ради чего он стал убийцей.
— А Бертред? — спросила Джудит. — Как Бертред оказался замешан в этом?
— Он занимался поисками вместе с моими людьми, — сказал Хью, — и каким-то образом нашел вас или догадался, где вас прячут. Не сказав никому ни слова, он в одиночку отправился ночью освобождать вас, чтобы потом извлечь из этого как можно больше выгоды. Но он упал, залаяла собака — вы слышали все это. А на следующий день его выудили из Северна, на другом берегу. Что случилось, как он умер, — можно лишь догадываться. Но помните, ведь вы слышали, или вам казалось, что слышите, какие-то звуки, будто кто-то еще бродит по берегу ночью, уже после того, как Бертред убежал, когда вы строили планы, как следующей ночью добраться до Брода Годрика.
— И вы думаете, это был Майлс?
Джудит помедлила, не сразу решившись произнести имя своего кузена. В ее голосе прозвучала боль. Она никогда не думала, что человек, который был ее правой рукой, может напасть на нее с намерением убить.
— Увы, да, — печально произнес Кадфаэль. — Тогда все становится понятным. Кто еще мог заметить подозрительное самодовольство в поведении Бертреда, кто еще мог проследить за парнем и выскользнуть вслед за ним ночью из дома? А если после того, как Бертреда прогнали, Майлс подкрался поближе и подслушал ваш разговор, сами посудите, как все играло ему на руку! Ночью, далеко от города, когда тот, другой, расстанется с вами, очень просто убить вас и оставить лежать в лесу. Подозрение падет на разбойников, а если станут разбираться — на того, кто держал вас взаперти, а потом привел в глухой лес и убил, чтобы вы его не выдали. Не думаю, — продолжал Кадфаэль, — что мысль об убийстве приходила Майлсу в голову и раньше, но обстоятельства сложились таким образом, что это показалось ему прекрасным выходом. Лучше, чем если бы он стал уговаривать вас уйти в монастырь. Ведь он был вашим наследником. Все само упало бы ему в руки. А что, если подобные мысли бродили у него в голове, когда он наткнулся на Бертреда, который лежал полуоглушенный полученным ударом? Живой Бертред мог нарушить его планы, а мертвый ничего не расскажет, и на мертвом сапоги убийцы брата Эльюрика. Судьба и на этот раз дарила Майлсу козла отпущения.
— Но ведь это только догадки, — не хотела верить Джудит, — доказательств нет никаких, никаких.
— Есть, — сказал Кадфаэль, тяжело вздохнув. — Боюсь, что есть. Когда Майлс пришел в аббатство с тележкой, чтобы отвезти домой тело Бертреда, он обнаружил, что никто не обратил внимания на его сапоги — ни те, кто снимал с парня мокрую одежду, ни я. Я даже не подумал о них, когда нес к тележке узел с платьем Бертреда. Тогда Майлс нарочно наклонил тележку, чтобы сапоги свалились мне под ноги и чтобы я, когда стану поднимать их, мог хорошо рассмотреть их и понять, что я вижу. Он не мог допустить, чтобы такая важная улика осталась незамеченной.
— Не очень умный ход, — с сомнением промолвила Джудит. — Ведь Элисон могла сказать, что ее сын получил эти сапоги от Майлса.
— Это если бы ее спросили, — возразил Хью. — Однако не забывайте, что убийцу нашли мертвым, суда впереди не ожидалось, тайна раскрыта, незачем задавать вопросы убитой горем женщине. Даже если бы у меня были какие-то сомнения, а крохи сомнений остаются всегда, я бы не решился препятствовать мирному погребению тела Бертреда и причинить его матери еще большее горе, чем то, которое на нее свалилось. Майлс рисковал, но он рассчитывал оправдаться, отрицая свою вину. Однако даже самый ловкий преступник не может всего предусмотреть. А ваш кузен был новичком.
— Наверное, когда он убежал, не сумев убить меня, он всю ночь не мог найти себе места, — промолвила Джудит. — Он понимал, что я вернусь, и не знал, что я расскажу. Но я объяснила, что не имею представления, кто напал на меня, и он почувствовал себя в безопасности. Странно… — печально произнесла она, задумавшись над тем, чего уже нельзя было изменить. — Когда он уходил сейчас, он не казался ни злым, ни коварным, ни виноватым. Только пораженным! Как будто он обнаружил, что оказался в незнакомом месте, и не мог понять, как туда попал.
— В каком-то смысле так оно и есть, — сказал Кадфаэль. — Человек, ступив в топкое болото, делает первый шаг, но вернуться уже не может и с каждым следующим шагом погружается все глубже и глубже. От нападения на розовый куст до покушения на вашу жизнь — он шел туда, куда его влекло. Неудивительно, что место, куда он попал, было ему совершенно незнакомо, а лицо, которое бы он увидел, если бы посмотрел в зеркало, показалось бы ему совершенно чужим.
Все ушли. Хью Берингар отправился в замок допрашивать узника, пока у того не прошло потрясение после осознания того, что он убийца, и пока в нем не возобладал холодный эгоизм, который мог снова замкнуть его разум и совесть, приоткрывшиеся на короткое мгновение. Сестра Магдалина и брат Кадфаэль пошли в аббатство. Монахиня, предварительно убедившись, что в доме несколько часов обойдутся без нее, собиралась на обед к аббату Радульфусу, а монах — чтобы вернуться к своим обычным обязанностям, ибо все необходимое было уже сказано и сделано. Во взбудораженном доме Вестье, где только что было столько шума и суеты, понемногу воцарялись тишина и покой. Не осталось никого, даже тело бедняги Бертреда отнесли на кладбище церкви святого Чеда. Дом опустел. Одного из его обитателей унесла смерть, другого, оказавшегося преступником и убийцей, увели. Помимо бремени обязанностей, которое теперь ложилось на плечи Джудит, у нее на руках оказались две потерявшие сыновей вдовы, о которых она должна будет позаботиться. Должна позаботиться и позаботится. Она обещала тетке, что расскажет все, что ей нужно знать, и она выполнит свое обещание. Первый приступ тетушкиных рыданий остался позади, наступило тихое изнеможение. Даже женщины-пряхи ушли из дома. Станки не работали. Тишина.
Джудит закрылась в своей комнате, чтобы в одиночестве попытаться собрать обломки крушения и поразмышлять. Однако то, что она видела своим мысленным взором, представлялось ей, скорее, пустыней, как бы нарочно очищенной для того, чтобы там появилось нечто новое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58