Он любит ее, он сам ей это сказал.
Но разве не Англия стояла для него всегда на первом месте? И разве ради победы своей страны он не рисковал жизнью? Если Рэндалл Бомон решит, что его настоящая родина — Авалония, разве чувство долга и ответственность не повелят ему поставить на первое место интересы страны?
Нет! Джоселин решительно прогнала эту мысль, вызванную усталостью и пережитым потрясением. В этом жутком туннеле ей понадобятся все ее силы, все умственные способности. Она во что бы то пи стало должна отсюда выбраться.
Джоселин свернула за угол и остановилась как вкопанная, сердце ее ушло в пятки.
— А я все гадал, когда наконец вы доберетесь сюда. — Футах в десяти от нее, едва попадая в отбрасываемый фонарем круг света и в поле ее слабого зрения, небрежно прислонясь к стене, стоял граф Борлофф.
— Простите, что заставила себя ждать. — Слова прозвучали на удивление спокойно и ясно, и звук собственного голоса придал Джоселин храбрости.
— Ваши дела плохи, принцесса. — Граф неторопливо выпрямился. — У меня трещит голова и чертовски болит рука, в таком состоянии я решительно не расположен к терпению и снисхождению.
— Еще раз приношу свои извинения.
— А теперь… — Его голос зазвучал жестко, и он шагнул к ней. — Если вы отдадите мне пистолет, мы наконец-то сможем двинуться в нужном нам направлении.
Джоселин отступила.
— Для умной женщины, какой вы меня считаете, это было бы большой глупостью.
— Бросьте, все равно стрелять в меня вы не станете. — Он сделал еще один шаг, а она продолжала пятиться. — Я прекрасно вижу, что вы его едва удерживаете. Вы не сможете одновременно светить себе фонарем и стрелять.
— Похоже, мне остается только одно… — Она быстро поставила фонарь на землю и, схватив пистолет обеими руками, прицелилась негодяю прямо в сердце. — Вы правы — так гораздо удобнее.
— Браво! Мне следовало этого ожидать. — Борлофф рассмеялся, и хохот зловещим эхом прокатился по туннелю, вызвав усиленное шуршание невидимых существ. Джоселин невольно вздрогнула. — Вы не могли не заметить, что масла в фонаре осталось совсем чуть-чуть. Когда он погаснет, обезоружить вас мне не составит труда. Я не боюсь ни темноты, ни ее обитателей. — Его глаза жутковато блеснули в полумраке. — А вы?
— Я — нисколько, — солгала она, смутно отмечая, что шуршащие крошечные лапки подступают все ближе.
— Мы, конечно, можем подождать, пока фитиль догорит, но разумнее с вашей стороны будет отдать мне пистолет сейчас и избавить себя от неприятных ощущений. — В его голосе зазвучал металл. — Я вовсе не склонен церемониться с вами!
— Я обязательно выстрелю! — Джоселин изо всех сил пыталась унять дрожь в руках и голосе. Пламя в фонаре тем временем задрожало, свет померк, по стенам заметались фантастические тени.
— Сомневаюсь, что сможете…
Тут он замолк, и Джоселин отчетливо расслышала приближающиеся шаги существ гораздо более крупных, чем крысы.
— Рэнд! — крикнула она изо всех сил. И в это мгновение фонарь потух.
Ее окутала непроницаемая тьма. И в следующий миг на нее обрушилось тяжелое тело, сбило с ног, прижало к земле. Пистолет вылетел из руки Джоселин и выстрелил. Ногу обожгло словно кипятком.
Раздались громкие голоса, и неожиданно со всех сторон ее окружило множество фонарей. Сильные руки подняли Джоселин, рядом появилось взволнованное лицо Рэнда. Она посмотрела на него широко открытыми глазами и сказала первое, что пришло ей в голову:
— Почему тебя так долго не было?
Спустя каких-нибудь полчаса Джоселин полулежала на обитой шелком кушетке в своем будуаре. Врач, который промыл, обработал и перевязал рану на ноге, объявил, что она не особенно серьезна. Болело, правда, довольно сильно, но это не имело никакого значения. Рэнд, наконец, был с ней.
С удивлением Джоселин узнала, что вместе с мужем приехали Ричард и Томас. Все они стояли в дверях рядом с Алексисом и беседовали с доктором. Рэнд поймал взгляд Джоселин, подошел к ней, присел на краешек кушетки и взял ее за руку. Несмотря на то, что Джоселин столько всего собиралась сказать ему, о стольком расспросить, ею овладела странная робость, и она никак не могла подыскать нужные слова. Она поняла вдруг, что врозь они были дольше, чем вместе.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Рэнд вежливо, словно тоже не знал, с чего начать разговор.
— Неплохо, спасибо за заботу, — ответила она скованно. — Конечно, меня похитили, пинали ногами…
— Этот мерзавец пинал тебя ногами? — В глубине темных глаз вспыхнул гнев. — Мне следовало пристрелить его на месте.
— Возможно, — ответила Джоселин сдержанно. — Но пусть нам обоим этой принесло бы удовлетворение, правильнее будет предоставить Алексису разбираться с ним. То, что я вся в синяках, что я заблудилась и ранена, дело рук только графа Борлофф!
— Пуля, должно быть, попала в стену, и тебя ранило каменным осколком. Борлофф пострадал сильнее, — усмехнулся Рэнд. — Некоторое время он будет испытывать неудобства в положении сидя.
— Это хорошо, — прищурилась Джоселин. — Поскольку ты сохранил ему жизнь, приятно знать, что она будет не слишком комфортной.
— Это еще пустяки. Ему придется предстать перед…
— Рэнд! — Она с трудом выпрямилась и, набрав в легкие воздух, заглянула мужу в глаза. — Почему ты так задержался?
— Джоселин, туннель очень длинный и закручен, как спираль, а мы понятия не имели, в каком месте Борлофф…
— Я не об этом, — нетерпеливо затрясла она головой. — Почему ты так долго добирался до Авалонии? Я уже начала думать, что ты не веришь мне, не любишь меня и… — Она неожиданно всхлипнула, что все между нами было ложью.
Он твердо взглянул ей в глаза.
— Я говорил тебе только правду.
Они долго смотрели друг на друга, затем Рэнд порывисто привлек жену к себе и прильнул к ее губам. Он сжал ее крепко-крепко, и ей захотелось навсегда остаться в его объятиях. От него пахло мужчиной, лошадью, дорогой, и сейчас ей казалось, что нет на свете запаха чудеснее.
— Это добрый знак, — пробормотал Ричард. Рэнд нехотя оторвался от ее губ.
— Когда я вернулся домой и узнал, что тебя нет, страшно перепугался, что больше тебя не увижу. Никогда в жизни я так не боялся, до тех пор, конечно, пока мы не приехали сюда и не обнаружили, что Борлофф захватил тебя. — Он прерывисто выдохнул. — Вот когда я узнал, что такое смертельный ужас…
У Джоселин сжалось сердце.
— Прости, что я уехала. Я ничего не могла объяснить тебе.
— Я так и понял. — Рэнд покачал головой. — С того момента, как увидел твой перстень…
— Ты привез его с собой?
— Да. — Он с улыбкой выпустил жену из объятий. Джоселин протянула руку, Рэнд достал из жилетного кармана перстень и надел ей на палец. — Больше никогда не снимай его.
— Никогда! — просияла она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Но разве не Англия стояла для него всегда на первом месте? И разве ради победы своей страны он не рисковал жизнью? Если Рэндалл Бомон решит, что его настоящая родина — Авалония, разве чувство долга и ответственность не повелят ему поставить на первое место интересы страны?
Нет! Джоселин решительно прогнала эту мысль, вызванную усталостью и пережитым потрясением. В этом жутком туннеле ей понадобятся все ее силы, все умственные способности. Она во что бы то пи стало должна отсюда выбраться.
Джоселин свернула за угол и остановилась как вкопанная, сердце ее ушло в пятки.
— А я все гадал, когда наконец вы доберетесь сюда. — Футах в десяти от нее, едва попадая в отбрасываемый фонарем круг света и в поле ее слабого зрения, небрежно прислонясь к стене, стоял граф Борлофф.
— Простите, что заставила себя ждать. — Слова прозвучали на удивление спокойно и ясно, и звук собственного голоса придал Джоселин храбрости.
— Ваши дела плохи, принцесса. — Граф неторопливо выпрямился. — У меня трещит голова и чертовски болит рука, в таком состоянии я решительно не расположен к терпению и снисхождению.
— Еще раз приношу свои извинения.
— А теперь… — Его голос зазвучал жестко, и он шагнул к ней. — Если вы отдадите мне пистолет, мы наконец-то сможем двинуться в нужном нам направлении.
Джоселин отступила.
— Для умной женщины, какой вы меня считаете, это было бы большой глупостью.
— Бросьте, все равно стрелять в меня вы не станете. — Он сделал еще один шаг, а она продолжала пятиться. — Я прекрасно вижу, что вы его едва удерживаете. Вы не сможете одновременно светить себе фонарем и стрелять.
— Похоже, мне остается только одно… — Она быстро поставила фонарь на землю и, схватив пистолет обеими руками, прицелилась негодяю прямо в сердце. — Вы правы — так гораздо удобнее.
— Браво! Мне следовало этого ожидать. — Борлофф рассмеялся, и хохот зловещим эхом прокатился по туннелю, вызвав усиленное шуршание невидимых существ. Джоселин невольно вздрогнула. — Вы не могли не заметить, что масла в фонаре осталось совсем чуть-чуть. Когда он погаснет, обезоружить вас мне не составит труда. Я не боюсь ни темноты, ни ее обитателей. — Его глаза жутковато блеснули в полумраке. — А вы?
— Я — нисколько, — солгала она, смутно отмечая, что шуршащие крошечные лапки подступают все ближе.
— Мы, конечно, можем подождать, пока фитиль догорит, но разумнее с вашей стороны будет отдать мне пистолет сейчас и избавить себя от неприятных ощущений. — В его голосе зазвучал металл. — Я вовсе не склонен церемониться с вами!
— Я обязательно выстрелю! — Джоселин изо всех сил пыталась унять дрожь в руках и голосе. Пламя в фонаре тем временем задрожало, свет померк, по стенам заметались фантастические тени.
— Сомневаюсь, что сможете…
Тут он замолк, и Джоселин отчетливо расслышала приближающиеся шаги существ гораздо более крупных, чем крысы.
— Рэнд! — крикнула она изо всех сил. И в это мгновение фонарь потух.
Ее окутала непроницаемая тьма. И в следующий миг на нее обрушилось тяжелое тело, сбило с ног, прижало к земле. Пистолет вылетел из руки Джоселин и выстрелил. Ногу обожгло словно кипятком.
Раздались громкие голоса, и неожиданно со всех сторон ее окружило множество фонарей. Сильные руки подняли Джоселин, рядом появилось взволнованное лицо Рэнда. Она посмотрела на него широко открытыми глазами и сказала первое, что пришло ей в голову:
— Почему тебя так долго не было?
Спустя каких-нибудь полчаса Джоселин полулежала на обитой шелком кушетке в своем будуаре. Врач, который промыл, обработал и перевязал рану на ноге, объявил, что она не особенно серьезна. Болело, правда, довольно сильно, но это не имело никакого значения. Рэнд, наконец, был с ней.
С удивлением Джоселин узнала, что вместе с мужем приехали Ричард и Томас. Все они стояли в дверях рядом с Алексисом и беседовали с доктором. Рэнд поймал взгляд Джоселин, подошел к ней, присел на краешек кушетки и взял ее за руку. Несмотря на то, что Джоселин столько всего собиралась сказать ему, о стольком расспросить, ею овладела странная робость, и она никак не могла подыскать нужные слова. Она поняла вдруг, что врозь они были дольше, чем вместе.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Рэнд вежливо, словно тоже не знал, с чего начать разговор.
— Неплохо, спасибо за заботу, — ответила она скованно. — Конечно, меня похитили, пинали ногами…
— Этот мерзавец пинал тебя ногами? — В глубине темных глаз вспыхнул гнев. — Мне следовало пристрелить его на месте.
— Возможно, — ответила Джоселин сдержанно. — Но пусть нам обоим этой принесло бы удовлетворение, правильнее будет предоставить Алексису разбираться с ним. То, что я вся в синяках, что я заблудилась и ранена, дело рук только графа Борлофф!
— Пуля, должно быть, попала в стену, и тебя ранило каменным осколком. Борлофф пострадал сильнее, — усмехнулся Рэнд. — Некоторое время он будет испытывать неудобства в положении сидя.
— Это хорошо, — прищурилась Джоселин. — Поскольку ты сохранил ему жизнь, приятно знать, что она будет не слишком комфортной.
— Это еще пустяки. Ему придется предстать перед…
— Рэнд! — Она с трудом выпрямилась и, набрав в легкие воздух, заглянула мужу в глаза. — Почему ты так задержался?
— Джоселин, туннель очень длинный и закручен, как спираль, а мы понятия не имели, в каком месте Борлофф…
— Я не об этом, — нетерпеливо затрясла она головой. — Почему ты так долго добирался до Авалонии? Я уже начала думать, что ты не веришь мне, не любишь меня и… — Она неожиданно всхлипнула, что все между нами было ложью.
Он твердо взглянул ей в глаза.
— Я говорил тебе только правду.
Они долго смотрели друг на друга, затем Рэнд порывисто привлек жену к себе и прильнул к ее губам. Он сжал ее крепко-крепко, и ей захотелось навсегда остаться в его объятиях. От него пахло мужчиной, лошадью, дорогой, и сейчас ей казалось, что нет на свете запаха чудеснее.
— Это добрый знак, — пробормотал Ричард. Рэнд нехотя оторвался от ее губ.
— Когда я вернулся домой и узнал, что тебя нет, страшно перепугался, что больше тебя не увижу. Никогда в жизни я так не боялся, до тех пор, конечно, пока мы не приехали сюда и не обнаружили, что Борлофф захватил тебя. — Он прерывисто выдохнул. — Вот когда я узнал, что такое смертельный ужас…
У Джоселин сжалось сердце.
— Прости, что я уехала. Я ничего не могла объяснить тебе.
— Я так и понял. — Рэнд покачал головой. — С того момента, как увидел твой перстень…
— Ты привез его с собой?
— Да. — Он с улыбкой выпустил жену из объятий. Джоселин протянула руку, Рэнд достал из жилетного кармана перстень и надел ей на палец. — Больше никогда не снимай его.
— Никогда! — просияла она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88