Он помолчал, потом со слабой, извиняющейся улыбкою проговорил:
— Однако тщеславная гордыня еще не вполне меня покинула. Трудно избежать помысла тщеславия, ибо что ни сделаешь к прогнанию его, то становится началом нового движения тщеславия! Воистину если б сатана хотел выдумать что-нибудь для порчи человеческой, то и он не мог бы выдумать ничего ужаснее! Стыжусь признаться, однако, несмотря на бедствие, в котором я нахожусь, я надеюсь еще дожить до того, что увижу здесь врагов моих, погубивших по злобе своей меня и мое семейство!
Пророческая дрожь зазвучала в его голосе, и Маша с сестрою тоже невольно вздрогнули. Тут дверь в избушку вдруг распахнулась, и в горенку ворвался донельзя возбужденный Александр с воплем:
— Батюшка, батюшка, вы и не поверите, кого я сейчас видел!
Поскользнувшись на домотканом половичке, он рухнул на пол. Отец проворно бросился его поднимать, а сестры испуганно переглянулись: обеим вдруг почудилось, что пророчество батюшкино уже исполнилось, и Александр встретил в Березове сосланных гонителей их Однако следующие слова брата развеяли их заблуждение:
— Встретил я Алексея Волкова!
Сашенька пожала плечами: это имя ничего ей не говорило, в то время как настала очередь переглядываться Меншикову со своей старшей дочерью — изумленно и недоверчиво.
Маша смутно знала Алексея Волкова, но отец помнил его превосходно: это был прежний адъютант его, два или три года назад отправившийся с экспедицией Беринга на Камчатку, а теперь, верно, возвращавшийся в столицы.
— Неужто? Алешка?! — воскликнул Меншиков, и Александр отчаянно закивал и принялся взахлеб рассказывать:
— Да, да! Я его сразу признал, а он меня — нет.
Я ему говорю: «Разве ты не узнаешь меня, Александра?» — «Какого Александра?» — сердито вскричал он.
«Александра Меншикова, сына светлейшего князя!» — отвечал я. «Да, я знаю сына его светлости, — кивнул Волков. — Да ведь он не ты!» Тут я вышел из себя и упрекнул упрямца: «Неужели ты не хочешь узнавать нас в нашем несчастье, ты, который так долго и так часто ел хлеб наш?!»
Тут он поперхнулся, закашлялся и сбился с патетического тона:
— Словом, он готов задержаться на час, чтобы повидаться с вами, батюшка, дабы вы могли отправить какие-нибудь письма…
Александр заискивающе заглянул в лицо отца, ибо не терял надежды, что тот однажды забудет гордость и попросит государя о милосердии. Но отец и в этот раз отмахнулся, как отмахивался прежде:
— Никуда писать я не стану. А вот Алексея повидаю с удовольствием: он же побывал на краю света!
С этими словами он вышел из дому, а любопытная Сашенька, накинув кружевную косыночку, ринулась за ним.
* * *
— Вишь ты — побывал на краю света! — проворчал Александр, еле волоча ноги, добираясь до стула и тяжело на него падая. — Как будто мы в другом месте!
Маша вглядывалась в него подозрительно: крепкий винный запах.., да неужто Александр пьян?! Раньше, в компании с пьянчужками Ванькою Долгоруковым да Петром, воротил нос от их буйства, а здесь.
— Что с тобой? — спросила она с нескрываемым отвращением — и с криком ужаса отпрянула, когда Александр вдруг, брызгая слюной, высунул язык и заревел жутким голосом:
— У, высочество, черт тебя побери! Сколько будешь наш век заедать?!
Маша изумленно хлопнула ресницами:
— Какая муха тебя укусила?
— Муха? Все вы мухи осенние, кусачие, чертовы бабы! Все из-за вас! Думаешь, почему Наташка да эта распутница Елисавет государю-несмышленышу в уши такое напели, что он от батюшки напрочь отвернулся?
Тебя ненавидели, тебя, красота ненаглядная!
Маша смотрела на брата, недоумевая, как он умудрился произнести эти два слова с таким отвращением.
Она всегда подозревала, что Александр недолюбливает ее, ревнует и к матушке, и к батюшке, и к царю — хотя тот относился к ним обоим с одинаковым пренебрежением. Но такой откровенной ненависти она не ожидала!
— За что? — прошептала Маша, думая о том, что они — дети одного отца, ну а Александр думал о другом — о другом и говорил:
— Вы с ними все тягались: у кого гонор шибче.
У тебя платье из серебряной парчи — стало, у Елисаветки должно быть золотое. У нее золотое — у тебя брильянтовое! Наташка, великая княгиня, колода эта, тебя за красоту своими бы руками удавила. А ты как с ними держалась? Будто аршин проглотила, свысока Вот они и поддались женской мстительности, напели государю в ухо!
— Поздновато говорить об этом сейчас, как ты думаешь? — усмехнулась Мария. — Толку-то что?
— Толку-то? — От ее вопроса Александр потерял нить разговора и теперь имел вид человека, который со всего разбега ударился лбом о стену. — Теперь толку чуть, это как пить дать. А вот коли бы ты не погнушалась тогда, когда опала батюшкина лишь начиналася, пойти с матушкой, да с Сашкою, да с тетенькой Варварою в ножки великой княжне да сучке Елисаветке кинуться, они б из одной только радости видеть твое унижение умилосердствовались — и государя умилосердствовали. Поползала бы по полу — глядишь, жили б сейчас хоть в том Раненбурге, а может, и в Ораниенбауме!
— А может, так и остались бы во дворце на Преображенском острове! — в тон ему продолжила Маша, но Александр не уловил насмешки:
— Да уж нет уж, с Петербургом наверняка пришлось бы расстаться. Но мы не были бы изгнанниками, сумей ты ежели не удержать государя, так хоть не отвадить его от себя!
Осипнув от надрывного крика, Александр припал к кувшину с водой, и Маша получила короткую передышку.
* * *
Ей было трудно спорить с братом, ибо совесть ее была нечиста. Она ведь никогда ни от кого не таила неприязнь к жениху — что ж, разве он был без глаз и сего не мог увидеть сам, даже если не толклись постоянно вокруг доброхоты и не талдычили одно и то же о неласковой, ледяной кукле, неспособной любить, зазнайке, выскочке, плебейке? Она ходила по краешку — вот и сорвалась, чуть только оступилась О чем было жалеть государю? О ее высокомерии? Верно, он да и все другие тоже думали, что именно высокомерие не позволило ей припасть к стопам государя с мольбою о прощении отца. Но она тогда об отце и не поминала — только одного боялась: а вдруг, ежели начнет Петра молить, он пожалеет ее — и простит, то есть не расторгнет помолвку. Это ей было хуже смерти, ибо ежели о чем она еще молила в ту пору, так именно о расторжении сего союза, чтобы сделаться свободной и терпеливо ждать, когда по прошествии приличного времени к ней присватается светлоглазый князь. Она всегда знала сердцем, что они назначены друг другу, и Провидение рано, поздно ли соединит их нерушимыми узами. Знала даже там, в Березае, в грязной конюшне, когда, надрывая сердце, отвергла его и Бахтияр увел ее прочь…
* * *
Бахтияр. Как всякая злая сила, он тотчас появлялся даже при мысленном упоминании его, так что Маша почти не удивилась, когда обнаружила его высокую черную фигуру прислонившейся к притолоке, как будто стоял он здесь давно — и готов стоять сколько понадобится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97