Надо узнать ответ на этот вопрос.
— Честити… ты не спишь?
Девушка беспокойно заворочалась и открыла глаза, в которых плясали злые зеленые огоньки.
— Ты еще сердишься?
Молчание.
— Этот лавочник получил по заслугам, но я был не прав, когда сорвал на тебе свой гнев, — искренне сказал Рид.
— Ты не должен был вмешиваться.
Рид не хотел спорить.
— Я бы сама все уладила, как в прошлый раз!
Губы Рида дрогнули в улыбке.
— Это правда, что ты уложила Доббса на обе лопатки?
Девушка густо покраснела.
— Я не хотела его бить, но он меня так разозлил… а потом он вдруг попятился и грохнулся на пол. Я не поверила своим глазам.
— Поделом ему.
— Нет, я не должна была… — Честити осеклась. — Вообще-то все правильно. Он низкий человек.
— Неужели ты думала, что он простит тебе это, когда снова пошла в магазин?
— Я не ожидала, что он опять ко мне полезет.
— Ты полагала, что он все забудет?
— Порядочный человек должен был признать свою ошибку.
— Если бы он был порядочным человеком, вообще ничего бы не случилось.
Честити промолчала.
— Ты уже не на востоке, Честити. Здесь слишком много желающих воспользоваться твоей… неопытностью. А я не хотел сидеть и ждать, чем все это закончится.
— Я понимаю.
Она смотрела на него чистыми, невинными глазами.
— Расскажи мне о своем банкире.
— Каком банкире?
— Который ждет тебя в Калдвелле.
— Он не мой. Это просто друг. Точнее, не совсем друг…
Риду стало не по себе.
— Если он не друг…
— Я с ним никогда не встречалась, поэтому, наверное, не могу назвать его своим другом…
— Ты с ним никогда не встречалась? — Рид удивленно уставился на девушку. — Ты хочешь сказать, что отправилась за сотни миль… одна, уверенная, что в конце пути тебя встретит человек, с которым ты никогда не встречалась, только потому, что он тебе это обещал?
— Он не говорил, что будет меня ждать. Я написала в письме, что выезжаю, и отправилась, не дожидаясь ответа.
Рид был потрясен.
Бледные щеки девушки тронул румянец.
— Ты считаешь меня глупой, но в глубине души я верю, что поступаю правильно. Я знаю, ты волнуешься за меня. Не надо. Понимаешь, — проговорила она срывающимся голосом, — я еду домой.
Честити с трудом сдерживала подступавшие слезы, и Рид сам почувствовал комок в горле.
Не в силах продолжать расспросы, он нежно обнял девушку и притянул к себе. Она положила голову ему на плечо, странно успокоив его своим теплом. Рид прижался щекой к ее волосам и сказал неожиданно ласковым голосом:
— Хватит говорить. Уже поздно, ты устала. Засыпай, Честити.
Уютно устроившись в объятиях Рида, Честити лежала щекой на его плече и слушала мерный стук его сердца, баюкавший ее в темноте. Он говорил ей, что в этом незнакомом «диком» мире мало кому можно доверять. Наверное, это так, но она могла доверять ему. Почему-то теперь у нее не было в этом сомнения.
Честити закрыла глаза.
Глава 6
Уилл Морган стоял у окна хижины на индейской территории и разглядывал грязную дорогу, проложенную на север по редкой траве. Его моложавое лицо и темные глаза были напряжены, а движения стройного крепкого тела скованны. Было жарко, но яркий солнечный свет раннего утра постепенно слабел. Собирался дождь.
Морган с досадой взглянул на загоны для скота, наспех построенные рядом с хижиной, в которых вяло передвигались его люди с железными клеймами в руках. Угнать скот проще всего. Ему нравились волнение, риск и сознание того, что можно кого-то лишить жизни одним движением пальцев. Но потом нужно было сделать еще много нудных вещей, чтобы, не будучи пойманным, продать краденых животных, и эта часть работы всегда вызывала в нем нетерпеливое раздражение.
Морган повернулся к ведру с водой, стоящему в углу, хлебнул из ковшика и с отвращением выплюнул теплую жидкость. Он приехал сюда несколько дней назад, надеясь, что скот уже готов для перевозки, но не тут-то было. Заново клеймить скот — тяжкий труд, а его люди не привыкли трудиться. Эти ленивые свиньи начинают шевелиться, только когда он стоит у них над душой, вот и пришлось подгонять их почти все утро. Как же это осточертело! К тому же их лень мешала ему заняться личными делами, что вызывало еще большее раздражение.
Рыжие волосы, огнем горевшие на солнце… карие глаза с зелеными проблесками… нежная белая кожа… Она сказала, что ее зовут Честити. Он представился Джефферсоном. После их короткой встречи Морган только о ней и думал. Она была леди, но он почувствовал внутренний огонь, таившийся за ее спокойным лицом, когда она взглянула на него и улыбнулась. Чувствовалось, что эта девушка легко не отдастся. Он приподнял шляпу и ускакал, но с тех пор его не покидало ощущение, что, если бы не срочный отъезд, он получил бы от нее гораздо больше, чем просто улыбку.
Моргана преследовали фантазии о влажной белой коже и жадных губах. Мысли о девушке были так мучительны, что, приехав в убежище, он доводил своих людей до изнеможения, надеясь как можно скорей вернуться в город и разыскать рыжеволосую красавицу. Но он не мог уехать, не убедившись, что работа сделана, и это выводило его из себя. Морган видел эту женщину совсем недолго, но желал ее с отчаянной силой. Такого с ним еще не было. Когда он думал о ней, внутри у него все сжималось, причиняя почти физическую боль.
Морган вдруг спохватился. «Хватит пускать слюни!» — одернул он себя. За спиной послышался шорох, он резко обернулся и увидел черноволосую девушку, возившуюся у очага. Она почувствовала его взгляд и тоже обернулась. Морган нашел Кончиту несколько месяцев назад в мексиканском салуне приграничного городка. Пара улыбок, немного ласковых слов — вот и все, что от него потребовалось, чтобы ее покорить. Все получилось легко… слишком легко. Она его боготворила и старалась во всем ему угодить.
Морган усмехнулся. Это его нисколько не Удивляло. Женщины сходили по нему с ума. Их притягивала смазливая юношеская внешность, за которой скрывался характер зрелого мужчины. Морган знал, что, помимо прочего, он очаровывает людей своим воспитанием. Отец научил его учтивости и благородным манерам, раскрыл чудодейственную силу улыбки. Вся беда в том, что, прививая сыну эти качества, он внушал ему, что религия оправдывает жестокость, а вежливость является средством для достижения любой, даже самой гнусной цели.
Его мать умерла, когда мальчику было десять лет, но он почти не ощущал потери. Она была слабой женщиной, которая безропотно подчинялась мужу, сносила его побои и только молила Господа о его спасении. Говорили, что мать умерла от воспаления легких, но Морган знал, что отец замучил ее до смерти. С тех пор он решил, что, став взрослым, не позволит себе разделить горькую участь матери, а если кто и будет издеваться над другими, так только он сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64