– Нет, я же сказала тебе, что мы должны действовать осторожно!
– Это ты должна быть осторожна…
– Я? Но мы же одно целое, Дерек.
Дерек, прищурившись, внимательно взглянул на нее.
– Я тоже так раньше думал, но теперь я не уверен в этом.
– Мы заработали много денег, дорогой, – помолчав, промолвила Селеста. – И неплохо развлеклись. Скоро мы заживем легко и беззаботно, как прежде.
– Может быть.
– Может быть?! – с негодованием воскликнула Селеста. – Да у тебя никогда не было такой роскошной женщины, как я! А ведь я тебе показала еще не все, на что способна.
Дерек промолчал.
– Хочешь, я приласкаю тебя? – проворковала она.
– Но ты же совсем недавно сказала, чтобы я не прикасался к тебе.
– Я могла за это время передумать…
– Я тоже.
– Неужели ты больше не хочешь меня? – лукаво спросила Селеста, расстегивая пуговицы на платье.
Дерек молча следил за ее движениями. Спустив корсаж и верх нижней сорочки, Селеста обнажила свою высокую грудь. Дерек тяжело задышал, охваченный возбуждением.
– Это все твое, дорогой, – прошептала она.
Он стоял не шевелясь и не сводил налитых кровью глаз с ее тела.
– Я жду… – продолжала Селеста, прижав ладонь к обнаженной груди.
Дерек был больше не в силах противостоять соблазну. Грубо схватив Селесту, он впился зубами в ее розовый затвердевший сосок. Она громко закричала от боли и страсти. Охваченная неистовым желанием, она начала срывать с себя одежду. Дерек последовал ее примеру. Позабыв обо всем на свете, они упали на скрипучую кровать.
Дерек мощным толчком вошел в нее, и из груди Селесты вырвался хриплый стон. В конце яростного соития он изверг в ее лоно струю семени, и Селеста, утолив свою похоть, застыла на жестком матрасе.
Придя в себя, она провела рукой по волосатой груди своего любовника и почувствовала исходящий от него едкий запах пота. Селеста улыбнулась. Да, Дерек был грубым жестоким самцом, заставлявшим ее кричать от страсти и боли. И она будет развлекаться с ним до тех пор, пока не найдет ему достойную замену.
* * *
Кэл медленно ехал по земле своего отца, направляясь к загону для клеймения телят, где сейчас работали ковбои и владелец ранчо. Заметив его, Митч подал знак Рэнди и Большому Джону, и все трое поскакали к пасшемуся в отдалении стаду, чтобы оставить отца и сына наедине. Бак, возившийся у костра, на огне которого накалялись железные клейма, поднял наконец глаза и увидел подъехавшего к нему Кэла. Выпрямившись, он окинул сына колючим взглядом. Кэл спешился.
– Я же сказал, что тебе нечего здесь делать, – нахмурившись, бросил Бак.
Однако Кэл был готов к неласковому приему. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
– Я хочу поговорить с тобой, папа, – спокойно сказал он.
– Мне не о чем говорить с тобой.
– Нам надо кое-что обсудить.
– Я с тобой уже обсудил все, что хотел.
– Хорошо, в таком случае просто выслушай меня. – Вглядевшись в лицо отца, Кэл припомнил счастливые минуты детства. Когда-то глаза Бака излучали тепло. Но теперь он холодно смотрел на сына, а его губы кривились в презрительной усмешке. Сердце Кэла сжалось от боли, и все же, взяв себя в руки, он промолвил: – Ты наверняка слышал, что несколько дней назад мы с ковбоями, работающими в «Скалистом Западе», перегоняли скот к железной дороге и во время этой поездки на нас напали воры.
Кэл замолчал, ожидая, что скажет отец, но тот не проронил ни слова.
– До тебя, наверное, – продолжал он, – доходили слухи о том, какие беды обрушились на ранчо «Скалистый Запад» с тех пор, как я устроился туда на работу? В городе много говорят об этом совпадении, и мне кажется, что в этих догадках есть доля истины.
Выражение лица Бака оставалось таким же суровым.
– А что особенного говорят люди? – процедил он сквозь зубы. – Я слышал лишь, что они считают тебя героем. Еще бы! Ведь ты расправился с целой шайкой воров, уложив четырех из них на месте. Прежде это никому не удавалось.
– Какой я герой… – сказал Кэл, махнув рукой.
– Можешь не убеждать меня в том, что люди заблуждаются на твой счет. Я сам это знаю.
– Я пришел поговорить не об этом, отец, – вздохнув, произнес Кэл. – Я хотел задать тебе один вопрос. Скажи, это ты послал мне письмо, где упоминалась Бонни?
Лицо Бака побагровело от гнева.
– Я запретил тебе произносить имя сестры! – взревел он.
– И все же кто-то позвал меня сюда.
– Повторяю, я не писал тебе никаких писем, – отрезал Бак.
– Если его написал не ты, то кто же? – начиная злиться, спросил Кэл.
– Откуда я знаю?
– Это письмо заставило меня приехать сюда, а теперь кто-то пытается выжить меня из родных мест. Кто и зачем это делает, отец?
– Я не вижу в твоем вопросе никакого смысла.
– Скажи, Селеста хочет, чтобы я уехал отсюда? – резко спросил Кэл.
– Так вот к чему ты клонишь! – придя в ярость, воскликнул Бак. – Мне на мгновение показалось, что ты приехал, чтобы помириться со мной. Но я ошибся, черт побери! Селеста, как всегда, оказалась права!
– Что ты хочешь этим сказать? – насторожился Кэл.
– Она говорит, что ты ревнуешь меня к ней!
– Что за чушь!
– Селеста считает, что ты надеялся, вернувшись, снова занять прежнее место в доме, но обнаружил, что обстановка за время твоего отсутствия изменилась. Твое место в сердце отца заняла его новая жена, и поэтому ты возненавидел ее. Тебе хочется, чтобы я прогнал Селесту!
– Все это глупые выдумки.
– Селеста думает иначе.
– Послушай, папа…
Бак с угрожающим видом стал надвигаться на Кэла.
– Заруби себе на носу, – едва сдерживая гнев, сказал он, – Селеста – это самое дорогое, что у меня есть. Она прекрасная, великодушная, искренняя женщина. Она вышла за меня замуж, хотя я был ей не парой. Но Селеста не обращает внимания на условности. Она понимает меня, как никто другой. Она готова сделать для меня все, что угодно, и я тоже способен ради нее на все.
– Папа, я хочу, чтобы ты выслушал меня…
– Нет, это ты должен выслушать меня! Запомни, я говорю с тобой в последний раз. Не пытайся вбить клин между мной и Селестой. У тебя ничего не выйдет! Я люблю ее, ты понимаешь это? А она любит меня. И мы всегда будем вместе.
– Но, отец…
– Убирайся отсюда! Ты бежал из «Техасской звезды» одиннадцать лет назад, и теперь тебе тут нет места! Прочь с моих глаз!
Однако Кэл, сжав кулаки, даже не пошевелился.
– Ты меня слышал?! – взревел Бак. – И никогда больше не приезжай сюда!
И он, отвернувшись от сына, снова занялся костром. Не проронив ни слова, Кэл сел на лошадь. «Возможно, отец прав, – с горечью думал он, – и я спохватился слишком поздно. Теперь ничего не исправить».
На обратном пути в усадьбу Бак перебирал в памяти разговор с сыном. При воспоминании о событиях этого утра у него сжималось сердце и к горлу подкатывал комок. Он не мог забыть твердый, исполненный решимости взгляд Кэла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75