Керби, с пониманием относящийся к новому увлечению своей маленькой хозяйки, считал ниже своего достоинства ревновать к пони, тем более что сам он уже не мог резвиться вместе с Джессикой.
Агнесса помогла дочери убрать волосы под шляпу и отпустила ее.
— Иди, дорогая, только будь осторожна и не опоздай, пожалуйста, к обеду.
— Ладно, мама!
Джессика убежала. Было слышно, как она мчится по лестнице, перескакивая через ступеньки.
Агнесса задумалась. Когда же приедет Орвил? Он должен был привезти с собой сына Лилиан. Агнесса уже велела приготовить для мальчика комнату, самую лучшую из тех, что оставались свободными, и с некоторой тревогой думала о том, каким окажется новый член их семьи. Как он отнесется к ней, к Джессике? И к своему переезду в дядин дом после всего, что случилось? Она уже предупредила Джессику, чтобы та ни о чем не расспрашивала мальчика, который теперь будет жить с ними, потому что родители его умерли, и девочка, сочувственно кивая, обещала выполнить все, о чем просила мать.
После обеда Джессика снова убежала кататься, Керби решил вздремнуть в гостиной, а Агнесса спустилась в парк.
Джерри еще спал, и она бродила среди деревьев, слушая осень. Умирание природы подступало незаметно, и Агнесса думала: быть может, оно так задумчиво-прекрасно, потому что не навсегда? Только очень сильно надеясь на возрождение или просто зная об этом наверняка, можно философски воспринимать такие моменты. Потому тоскливей конец осени: надежды ослабевают впереди маячит призрак холода, забвения, ледяных рук зимы.
Но здесь настоящей зимы не бывает, не бывает сильных холодов и снегопада. Агнесса зажмурилась: солнце светило в глаза, пробиваясь через золотую листву. Ничего не может быть загадочнее осени, ее легчайшего тепла, ее нежного света.
Ей показалось, что подъехал экипаж. Агнесса направилась к дому и еще издали увидела, как к крыльцу идут двое: мужчина и ребенок. Чуть поодаль шагали другие люди, наверное, кто-то из прислуги, — они несли тяжелые вещи.
Орвил Лемб и его племянник, сын умершей Лилиан, Рэймонд Хантер, вернулись домой.
— Орвил!
— Агнесса!
Они встретились возле крыльца и неловко обнялись под взглядами посторонних.
Орвил выглядел утомленным, но глаза его вмиг вспыхнули радостью — так бывало всегда, словно Агнесса была для него невидимым, но негаснущим факелом жизни. Буднично причесанная, в темно-коричневом закрытом платье и светлой шали она казалась такой родной, домашней, и в этом отражалось все, что привязывает к миру, что не дает оторваться от глаз любимой.
— Все в порядке?
— Да.
— Ты здорова? А Джерри?
— Все хорошо, — отвечала Агнесса.
Орвил с мальчиком вошли в дом. Сестра Орвила была некрасива, и Агнесса несколько удивилась, когда увидела, что сын Лилиан довольно симпатичный ребенок; более того, глаза Рея были не карие, как у матери и дяди, а светлые, и это сочетание серо-голубых глаз, черных волос, бровей и ресниц показалось Агнессе необычайно привлекательным.
— Сказать, чтобы вам подали обед? — спросила Агнесса Орвила.
— Спасибо, но я не хочу есть. Пусть накормят Рея.
— Да, конечно. А тебе я велю приготовить кофе.
— Это было бы неплохо.
Пока взрослые переговаривались, мальчик стоял молча, разглядывая узорчатый пол.
— Вот, Рей, — сказал Орвил, — познакомься. Это твоя тетя и моя жена, миссис Лемб.
Агнесса улыбнулась. Мальчик бросил на нее быстрый взгляд и снова опустил глаза.
— Идем, — позвала она. — Рейчел приготовит что-нибудь для тебя. Что ты любишь?
Рей не ответил. Он вообще смотрел в сторону, и вид у него был такой, будто слова Агнессы обращены вовсе не к нему.
— Рей! — строго произнес Орвил.
— Ничего, все в порядке, — сказала Агнесса. — Рей, идем. Я покажу тебе твою комнату.
Комната, большая, светлая, с балконом, располагалась на втором этаже. В ней еще пахло чистым бельем, которое постелила Полли. В высокой вазе стояли желтые осенние цветы. Агнесса подумала, что, верно, нужно будет повесить здесь портрет Лилиан.
— Ты хочешь умыться и переодеться с дороги? — спросила Агнесса. — Сейчас принесут чемоданы.
Она коснулась его плеча рукой, мальчик резко отшатнулся.
— Хорошо, — сказала Агнесса. — Я оставлю тебя ненадолго.
Она спустилась вниз, мысленно задавая себе вопрос: что же будет теперь?
Первое впечатление казалось удручающим. Характер у мальчика, по всей видимости, был сложный, а возраст — десять лет — не позволял что-либо в корне исправить. А быть может, неприязнь внушена ему покойной Лилиан?
Орвил стоял возле кроватки Джерри, и Агнесса, поймав мрачновато-задумчивый взгляд мужа, совершенно ранее не свойственный Орвилу, особенно когда он смотрел на ребенка, решила не говорить ничего.
Она просто подошла и взяла его за руку. И тогда Орвил, повернувшись, крепко обнял ее.
— Это было довольно тяжело, — без вступления произнес он.
— Я понимаю, Орвил.
— Если б ты была рядом, конечно, было бы легче.
— Я скучала по тебе, милый.
Она взяла на руки проснувшегося Джерри.
— Он еще больше подрос, — улыбнулся Орвил уже с совсем иным выражением. — Иди ко мне!
Мальчик потянулся к нему с такой забавной живостью, что взрослые невольно рассмеялись.
— Насчет Рея не волнуйся, Агнесса, — сказал Орвил. — Что-нибудь придумаем. Он и со мной еще двух слов не сказал.
— Но мальчик только что потерял мать, — тихо возразила Агнесса. — В этом случае любое поведение можно оправдать. Чужой дом, незнакомые люди… Он привыкнет.
Но Орвил, очевидно, знал больше, потому что ответил уклончиво:
— Будем надеяться, дорогая.
Он был сильно подавлен случившимся, хотя и не подавал вида. Раньше они редко заговаривали о его сестре. Лилиан не простила младшему брату женитьбы на Агнессе и в письмах никогда даже не называла невестку по имени, а о Джессике не упоминала вовсе, будто ее и на свете не было. Поэтому Орвил не стал ничего подробно рассказывать жене, а она не решилась расспрашивать.
— Я люблю тебя, Орвил.
— А я тебя, Агнесса.
Когда-то он спросил, а жена солгала, потому что знала: ложь иногда помогает человеку выжить, а правда убивает. Возможно, он не стал счастливее тогда, поняв ее обман, но он понял и то стремление, которое, должно быть, привело к величайшей награде: для Агнессы говорить правду, для Орвила — знать, что это так.
В соседней комнате послышался голосок Джессики:
— Лиза, папа приехал?!
— Да, мисс. И с ним молодой мистер.
В следующий момент вошла Лизелла, она несла на подносе кофейник и чашки, а следом за ней влетела Джессика, раскрасневшаяся, запыхавшаяся и растрепанная. С криком «Папа!» она бросилась к Орвилу.
— Привет, Джесс!
— Привет! Я каталась на Бадди и не слышала, как ты приехал!
— Джесси, иди переоденься и причешись, — сказала Агнесса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Агнесса помогла дочери убрать волосы под шляпу и отпустила ее.
— Иди, дорогая, только будь осторожна и не опоздай, пожалуйста, к обеду.
— Ладно, мама!
Джессика убежала. Было слышно, как она мчится по лестнице, перескакивая через ступеньки.
Агнесса задумалась. Когда же приедет Орвил? Он должен был привезти с собой сына Лилиан. Агнесса уже велела приготовить для мальчика комнату, самую лучшую из тех, что оставались свободными, и с некоторой тревогой думала о том, каким окажется новый член их семьи. Как он отнесется к ней, к Джессике? И к своему переезду в дядин дом после всего, что случилось? Она уже предупредила Джессику, чтобы та ни о чем не расспрашивала мальчика, который теперь будет жить с ними, потому что родители его умерли, и девочка, сочувственно кивая, обещала выполнить все, о чем просила мать.
После обеда Джессика снова убежала кататься, Керби решил вздремнуть в гостиной, а Агнесса спустилась в парк.
Джерри еще спал, и она бродила среди деревьев, слушая осень. Умирание природы подступало незаметно, и Агнесса думала: быть может, оно так задумчиво-прекрасно, потому что не навсегда? Только очень сильно надеясь на возрождение или просто зная об этом наверняка, можно философски воспринимать такие моменты. Потому тоскливей конец осени: надежды ослабевают впереди маячит призрак холода, забвения, ледяных рук зимы.
Но здесь настоящей зимы не бывает, не бывает сильных холодов и снегопада. Агнесса зажмурилась: солнце светило в глаза, пробиваясь через золотую листву. Ничего не может быть загадочнее осени, ее легчайшего тепла, ее нежного света.
Ей показалось, что подъехал экипаж. Агнесса направилась к дому и еще издали увидела, как к крыльцу идут двое: мужчина и ребенок. Чуть поодаль шагали другие люди, наверное, кто-то из прислуги, — они несли тяжелые вещи.
Орвил Лемб и его племянник, сын умершей Лилиан, Рэймонд Хантер, вернулись домой.
— Орвил!
— Агнесса!
Они встретились возле крыльца и неловко обнялись под взглядами посторонних.
Орвил выглядел утомленным, но глаза его вмиг вспыхнули радостью — так бывало всегда, словно Агнесса была для него невидимым, но негаснущим факелом жизни. Буднично причесанная, в темно-коричневом закрытом платье и светлой шали она казалась такой родной, домашней, и в этом отражалось все, что привязывает к миру, что не дает оторваться от глаз любимой.
— Все в порядке?
— Да.
— Ты здорова? А Джерри?
— Все хорошо, — отвечала Агнесса.
Орвил с мальчиком вошли в дом. Сестра Орвила была некрасива, и Агнесса несколько удивилась, когда увидела, что сын Лилиан довольно симпатичный ребенок; более того, глаза Рея были не карие, как у матери и дяди, а светлые, и это сочетание серо-голубых глаз, черных волос, бровей и ресниц показалось Агнессе необычайно привлекательным.
— Сказать, чтобы вам подали обед? — спросила Агнесса Орвила.
— Спасибо, но я не хочу есть. Пусть накормят Рея.
— Да, конечно. А тебе я велю приготовить кофе.
— Это было бы неплохо.
Пока взрослые переговаривались, мальчик стоял молча, разглядывая узорчатый пол.
— Вот, Рей, — сказал Орвил, — познакомься. Это твоя тетя и моя жена, миссис Лемб.
Агнесса улыбнулась. Мальчик бросил на нее быстрый взгляд и снова опустил глаза.
— Идем, — позвала она. — Рейчел приготовит что-нибудь для тебя. Что ты любишь?
Рей не ответил. Он вообще смотрел в сторону, и вид у него был такой, будто слова Агнессы обращены вовсе не к нему.
— Рей! — строго произнес Орвил.
— Ничего, все в порядке, — сказала Агнесса. — Рей, идем. Я покажу тебе твою комнату.
Комната, большая, светлая, с балконом, располагалась на втором этаже. В ней еще пахло чистым бельем, которое постелила Полли. В высокой вазе стояли желтые осенние цветы. Агнесса подумала, что, верно, нужно будет повесить здесь портрет Лилиан.
— Ты хочешь умыться и переодеться с дороги? — спросила Агнесса. — Сейчас принесут чемоданы.
Она коснулась его плеча рукой, мальчик резко отшатнулся.
— Хорошо, — сказала Агнесса. — Я оставлю тебя ненадолго.
Она спустилась вниз, мысленно задавая себе вопрос: что же будет теперь?
Первое впечатление казалось удручающим. Характер у мальчика, по всей видимости, был сложный, а возраст — десять лет — не позволял что-либо в корне исправить. А быть может, неприязнь внушена ему покойной Лилиан?
Орвил стоял возле кроватки Джерри, и Агнесса, поймав мрачновато-задумчивый взгляд мужа, совершенно ранее не свойственный Орвилу, особенно когда он смотрел на ребенка, решила не говорить ничего.
Она просто подошла и взяла его за руку. И тогда Орвил, повернувшись, крепко обнял ее.
— Это было довольно тяжело, — без вступления произнес он.
— Я понимаю, Орвил.
— Если б ты была рядом, конечно, было бы легче.
— Я скучала по тебе, милый.
Она взяла на руки проснувшегося Джерри.
— Он еще больше подрос, — улыбнулся Орвил уже с совсем иным выражением. — Иди ко мне!
Мальчик потянулся к нему с такой забавной живостью, что взрослые невольно рассмеялись.
— Насчет Рея не волнуйся, Агнесса, — сказал Орвил. — Что-нибудь придумаем. Он и со мной еще двух слов не сказал.
— Но мальчик только что потерял мать, — тихо возразила Агнесса. — В этом случае любое поведение можно оправдать. Чужой дом, незнакомые люди… Он привыкнет.
Но Орвил, очевидно, знал больше, потому что ответил уклончиво:
— Будем надеяться, дорогая.
Он был сильно подавлен случившимся, хотя и не подавал вида. Раньше они редко заговаривали о его сестре. Лилиан не простила младшему брату женитьбы на Агнессе и в письмах никогда даже не называла невестку по имени, а о Джессике не упоминала вовсе, будто ее и на свете не было. Поэтому Орвил не стал ничего подробно рассказывать жене, а она не решилась расспрашивать.
— Я люблю тебя, Орвил.
— А я тебя, Агнесса.
Когда-то он спросил, а жена солгала, потому что знала: ложь иногда помогает человеку выжить, а правда убивает. Возможно, он не стал счастливее тогда, поняв ее обман, но он понял и то стремление, которое, должно быть, привело к величайшей награде: для Агнессы говорить правду, для Орвила — знать, что это так.
В соседней комнате послышался голосок Джессики:
— Лиза, папа приехал?!
— Да, мисс. И с ним молодой мистер.
В следующий момент вошла Лизелла, она несла на подносе кофейник и чашки, а следом за ней влетела Джессика, раскрасневшаяся, запыхавшаяся и растрепанная. С криком «Папа!» она бросилась к Орвилу.
— Привет, Джесс!
— Привет! Я каталась на Бадди и не слышала, как ты приехал!
— Джесси, иди переоденься и причешись, — сказала Агнесса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116