Агнесса проскользнула мимо наверх и очутилась в точно таком же коридоре, что и внизу. На одной из дверей была намалевана пятерка, на следующих двух ничего не было, но, как и следовало предположить, здесь находились комнаты шесть и семь. За дверью «шесть» слышалась грубая ругань, в «семерке» стояла гробовая тишина. Семерка была последней, угловой. «Как на прииске», — подумала Агнесса. Она несколько раз протягивала руку к двери, но каждый раз немедленно начинавшийся дикий стук сердца вынуждал ее остановиться. Она прислушалась: ни единого звука… скорее всего, в комнате ни души! Внезапно соседняя дверь с треском распахнулась, Агнесса испуганно отпрянула к стене. Из комнаты вышла заплаканная молодая женщина с огромной бельевой корзиной в руках, а за нею — высокий мужчина, на лицо которого жизнь уже наложила несмываемый отпечаток грубости и злобы. Агнессу больше всего испугали почему-то его гигантские сапоги. Люди оглядели ее с подозрением, и Агнесса стремительно метнулась вниз. Господи, куда ее занесло! А если с нею что-нибудь здесь случится, никто даже не будет знать, где она! Она быстро спустилась по лестнице; навстречу попалась женщина, которая несла отвратительно пахнувшую кастрюлю. Агнессу, от которой исходил тонкий аромат дорогих духов, слегка затошнило, к тому же в помещении стоял непроходящий запах старого здания: гнилого дерева, сырости, известки.
Агнесса вернулась к встреченной возле лестницы старухе. Та ожесточенно отжимала рваную тряпку.
Агнесса постояла немного, нервничая и не решаясь начать разговор, женщина не обращала на нее никакого внимания. Наконец Агнесса, осмелившись, произнесла:
— Вы не подскажете мне, кто живет наверху, за дверью, на которой должна быть семерка?
От волнения она говорила довольно нескладно. Женщина подняла острые глазки.
— Должники. Как и за всеми другими.
— А конкретно, кто? Мужчина? Женщина?
— Мужчина. А может, и женщина, разве я помню? Знаю одно: должники, понимаете, которые не платят денег!.. Мы с Молли крутимся, как можем, но разве кому есть до этого дело? Еле концы с концами сводим! Правда, в результате кто-нибудь да заплатит — так и живем.
— Так это ваш дом?
— Все говорят: «дом», а что толку?! — опять проворчала старуха. — Какой с него доход! Если б Молли не приносила деньги, мы бы давно умерли с голоду в этом самом доме!
— А кто такая Молли?
— Моя внучка. Кстати, если что нужно узнать, спросите у нее, она всех тут знает.
Агнесса не знала, почему, но мгновенно прониклась уверенностью, что именно эта Молли и принесла записку.
— Можно мне с нею поговорить?
— Можно. Только сейчас ее нет, ушла на рынок за покупками.
— Скоро вернется?
— Даст Бог, часа через два, но ничто не помешает ей вернуться и завтра утром. Это ж чертова дочь! — Она сказала так, но под нарочитой грубостью скрывалась любовь. Агнесса это сразу почувствовала.
Она решила не ждать неуловимую, таинственную Молли, а ехать домой. Предварительная вылазка сделана, а там видно будет!
Агнесса вышла на улицу и с чувством облегчения села в карету.
Она заехала за дочерью. Постепенно испуг окончательно прошел, но Агнесса ощущала сильную и не совсем свойственную ей потребность с кем-то поговорить, не обязательно о своем рискованном путешествии, а просто… о чем угодно.
— Как твои успехи? — спросила она дочь по дороге домой, хотя в эту минуту меньше всего интересовалась ими.
Джессика долго рассказывала о том, чем они занимались сегодня, о мисс Кармайкл, о своих затруднениях и удачах.
Агнесса почти не слушала, сидела, прикрыв рукою глаза. Да или нет, ехать ли туда еще раз, рисковать ли опять, взять ли на душу такой грех? Но, попытавшись один раз что-то узнать, увидеть или услышать, она не могла устоять перед искушением сделать это снова.
— Мама, у тебя голова болит? — спросила Джессика, внезапно обрывая рассказ: она заметила, что мать ее не слушает.
— Нет, милая. Извини. — Агнесса очнулась, — Впрочем, я действительно неважно себя чувствую.
Она испугалась проницательного взгляда светлых глаз дочери, хотя и знала, что Джессика ничего заподозрить не может. «Но ведь пройдет совсем немного времени, всего несколько лет, и она будет все понимать», — почему-то подумала женщина.
— Знаешь, Джесс, я иногда боюсь тебя, — призналась она, и глаза девочки округлились.
— Мама…— обескураженно произнесла она. — Почему?..
— Я боюсь… нет, не тебя, конечно, а того, что внезапно придет момент, когда мы в чем-то важном не поймем друг друга, или я не смогу тебе что-то объяснить. Ты уже во многом другая. Попала в иной мир, дружишь с Дженнифер Хейфорд… Кто знает, что все это будет значить для тебя? Мир людских ценностей очень неоднозначен.
— Дженни — моя подруга, она хорошая, — проговорила Джессика.
— Понятно. А ты помнишь своих старых подруг, Эмму и Тину? Стала бы ты с ними теперь дружить?
Джессика растерянно пожала плечами.
— Мы давно не виделись…
— В твоей школе не учатся бедные дети. Только такие, как Дженни. Но на свете далеко не все имеют то, что имеет она.
— Я не знаю, было бы мне интересно с Тиной и Эммой или нет, — сказала Джессика, продолжая начатую мысль. — Дженни умная, много знает, а они… И у Дженни много всего есть, ты права, мама.
— Да… А помнишь, твой отец подарил тебе куклу Лолиту, еще тогда, когда мы были бедными (Агнесса впервые, пожалуй, сама напомнила дочери о тех временах), а у тебя была кукла Нора, которую ты очень любила, старая кукла, и ты сразу захотела сделать ее служанкой Лолиты?
— Ты тогда не велела мне…— Джессика задумалась.
— Да, — кивнула Агнесса. — Хотя, возможно, все старое, плохое, некрасивое должно забываться, когда появляется другое — лучшее. Может, это и так. Нам повезло, а раньше… я всегда боялась, что когда-нибудь ты упрекнешь меня в том, что я не сумела дать тебе настоящую, светлую жизнь, такую, какой ты, к счастью, живешь теперь.
— Разве ты была виновата в том, что мы были бедными? — удивилась Джессика.
— В какой-то степени — да.
— Почему?
Агнесса печально улыбнулась.
— Мы поговорим с тобой об этом… когда-нибудь потом, когда ты подрастешь.
Джессика с серьезным видом молчала, а Агнесса вдруг подумала о том, что почти понимает свою мать Аманду. Да и она сама теперь желала бы, чтобы дочь ее выросла и провела жизнь в благополучии, была настоящей леди, чтобы ее не коснулись ненужные трудности, страдания и нужда. Правда, Аманда думала в первую очередь, может быть, о собственной персоне, но… все равно, даже если и так, ей, Агнессе, не надо повторять чужих ошибок, не надо идти на поводу у своих желаний, когда, возможно, на карту поставлена судьба самых дорогих для нее существ и Джерри, детей.
— А все-таки в тебе, Джесси, есть что-то такое… Вот ты дружишь с Рейчел, а она ведь совсем простая женщина, кухарка, не думаю, что она так уж много знает!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116