Он сдержанно ее приветствовал и с беглой улыбкой ответил:
— Здравствуйте, Элеонора. Я должен был сам догадаться, принимая во внимание слухи в бараках о том, что вы вытащили Фаррелла с того света. Но боюсь, я вас должен разочаровать, я как раз направляюсь на обед в Дом правительства.
— Мне сказали, что в последние дни ты там часто обедаешь. — Мейзи изогнула тонкую бровь.
— Мое очарование и манеры, — пробормотал он неохотно.
— Постарайся не попасть в черный список генерала. Он ревнив и как враг опасен.
— Уверяю тебя, мои визиты в Дом правительства носят исключительно деловой характер.
— Понимаю. Но ты уверен, что это понимает Нинья Мария? Ее тщеславие беспредельно.
— Ты позаботься о своих делах, а я уж как-нибудь справлюсь со своими, — ответил высокий блондин с приятной улыбкой.
Элеонора переводила взгляд с одного на другую, улавливая какое-то скрытое предостережение, но не могла понять, в чем дело. Это впечатление рассеялось, когда Мейзи повернулась к ней.
— Ты заметила, что уже темнеет? Джон назначил последнюю репетицию в костюмах на сегодня, на девять вечера. Так что я отправила всех полчаса назад, и мне самой надо торопиться, чтобы хоть немного поесть перед началом. Я уверена, что и тебе стоит вернуться до прихода Гранта.
Элеонора даже не заметила, что уже поздно. Сбросив с себя джутовый мешок, служивший фартуком, она поспешила предупредить доктора Джоунса, что уходит. На улице Элеонора догнала Мейзи и майора Кроуфорда. Сумерки густели, и они шли быстро. Элеонора, погруженная в свои мысли, мало обращала внимания на попутчиков, пока майор не обратился к ней.
— Как раз вчера ваш брат спросил меня, не видел ли я вас.
— О, как он?
— Это как раз то, что его интересует в отношении вас. Было бы трагично, если бы эта маленькая авантюра Уокера в Никарагуа встала между вами.
Элеонора улыбнулась:
— Я не думаю, что в нашем взаимном отчуждении можно обвинить генерала Уокера.
— Вы так полагаете? Может, вы и правы. Тем не менее, похоже, Жан-Поль невзлюбил нашего маленького генерала. Кстати, его многие не любят.
Видя, что он ждет ее ответа, Элеонора уклончиво сказала:
— Возможно.
— А вы? Мы не в Соединенных Штатах, где полагается сохранять лояльность к человеку, которого выбрали руководить.
— Президент Никарагуа — Ривас, — напомнила она ему.
— Да, но мы все знаем, у кого здесь власть, — сказал майор, пожав плечами.
Это было слишком точно, чтобы отрицать.
— Мужчины, которые записываются в солдаты-колонисты, принимают клятву верности, — напомнила Элеонора.
— Что не делает их никарагуанцами.
— Не делает? Я не уверена в правильности такой постановки вопроса. Я думала, что идея заключается в том, чтобы, завладев этой землей, создать здесь новую, более обеспеченную жизнь.
— В Центральной Америке? Присоединить эту страну к Соединенным Штатам, как Техас или Калифорнию? В конечном итоге, разве не такова цель? Не должны ли мы по-прежнему хранить верность стране, которая в конце концов поглотит и эту?
— Я сомневаюсь, что настоящие граждане Никарагуа смотрят на все так же как вы, — ответила Элеонора, останавливаясь недалеко от охранников возле входа в особняк и поворачиваясь с улыбкой к майору и Мейзи, тихо и безучастно стоявшей за его спиной.
— О, прекрасно, — сказал Невилл, беря ее за руку с выражением насмешливого удивления в бледных голубых глазах. — Верность — прекрасное качество, особенно в женщине.
Глава 12
Грант еще не вернулся из Дома правительства и даже, как сказала сеньора, не появлялся среди дня, чтобы поесть, хотя она все приготовила. Это была хорошая новость, ибо Элеонора сомневалась, что он придет в восторг от ее занятий. Она очень устала и с облегчением подумала: «Вот и хорошо, ничего не надо объяснять». Несмотря на жару, Элеонора вскипятила воду, чтобы принять горячую ванну. Она втиснулась в узкий бак, несколько раз намылилась и даже вымыла волосы, чтобы избавиться от больничного запаха. Когда Элеонора закончила купание, Гранта все еще не было. Она села за стол, распустив по плечам волосы, чтобы они поскорее высохли, придвинула к себе лист бумаги и взяла перо. Надо было как-то сформулировать просьбу к генералу посетить представление «Школы злословия». Что бы такое написать?
Нахмурившись, она водила пером по подбородку. Составить письмо как приглашение и выразить надежду, что он посетит премьеру? Но Элеонора сомневалась, что на него подействует просто просьба о присутствии, без объяснений. Самое лучшее, конечно, все изложить как есть. Но, с другой стороны, какой смысл описывать в деталях ужасы больницы? К тому же госпиталь ничем не отличается от других ему подобных, и может быть, этот даже лучше, поскольку доктор Джоунс не слишком-то следует принятым традициям и понимает необходимость перемен. Нет, она никоим образом не должна опорочить репутацию хирурга, в письме не будет даже намека на жалобу. Конечно, лучше всего поговорить с генералом Уокером. Но она не могла быть уверена, что он захочет встретиться с ней. Судя по тому, как долго находится у него Грант, вряд ли ему понравится, что его отвлекают по столь незначительному поводу. Вздохнув, она принялась писать.
О появлении Гранта посреди ночи возвестил шумный плеск воды в баке, оставленном для него. Спросонок Элеонора посмотрела на него даже немного раздраженно. Он выглядел, как человек, хорошо пообедавший в веселой компании и желающий развлечься перед сном. Сжав губы, она натянула на голову простыню, защищаясь от желто-оранжевого света свечи.
Распространяя приятный аромат розового мыла, Грант принялся искать ее под простыней.
— О, Грант, — запротестовала Элеонора, когда он повернул ее к себе. Но нежность и терпение требовали вознаграждения, и трудно было ему отказать.
Обнаружив утром на заре, что Грант уже ушел, Элеонора отправила одного из охранников, приставленных Луисом, в Дом правительства с запиской к генералу. Ответом явился его визит собственной персоной. Он вошел в госпиталь быстрой, нервной походкой, когда она помогала врачу в утреннем обходе больных, нуждающихся в свежей перевязке.
Несколько секунд доктор Джоунс простоял как вкопанный, прежде чем двинулся навстречу Уокеру, дабы выразить свое еле скрываемое удовлетворение оттого, что генерал нашел время лично посетить людей, пострадавших за его дело. Элеонора не решилась сама выйти вперед, увидев высокую фигуру полковника Фаррелла, шедшего по центральному проходу с полудюжиной молодых офицеров, следовавших за ним. Когда он нашел ее глазами, его взгляд был хмурым. Элеонора прочла в нем неудовольствие и почувствовала себя несчастной. Опустив глаза, она продолжила свое занятие.
Врач повел своего начальника в долгую экскурсию по госпиталю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
— Здравствуйте, Элеонора. Я должен был сам догадаться, принимая во внимание слухи в бараках о том, что вы вытащили Фаррелла с того света. Но боюсь, я вас должен разочаровать, я как раз направляюсь на обед в Дом правительства.
— Мне сказали, что в последние дни ты там часто обедаешь. — Мейзи изогнула тонкую бровь.
— Мое очарование и манеры, — пробормотал он неохотно.
— Постарайся не попасть в черный список генерала. Он ревнив и как враг опасен.
— Уверяю тебя, мои визиты в Дом правительства носят исключительно деловой характер.
— Понимаю. Но ты уверен, что это понимает Нинья Мария? Ее тщеславие беспредельно.
— Ты позаботься о своих делах, а я уж как-нибудь справлюсь со своими, — ответил высокий блондин с приятной улыбкой.
Элеонора переводила взгляд с одного на другую, улавливая какое-то скрытое предостережение, но не могла понять, в чем дело. Это впечатление рассеялось, когда Мейзи повернулась к ней.
— Ты заметила, что уже темнеет? Джон назначил последнюю репетицию в костюмах на сегодня, на девять вечера. Так что я отправила всех полчаса назад, и мне самой надо торопиться, чтобы хоть немного поесть перед началом. Я уверена, что и тебе стоит вернуться до прихода Гранта.
Элеонора даже не заметила, что уже поздно. Сбросив с себя джутовый мешок, служивший фартуком, она поспешила предупредить доктора Джоунса, что уходит. На улице Элеонора догнала Мейзи и майора Кроуфорда. Сумерки густели, и они шли быстро. Элеонора, погруженная в свои мысли, мало обращала внимания на попутчиков, пока майор не обратился к ней.
— Как раз вчера ваш брат спросил меня, не видел ли я вас.
— О, как он?
— Это как раз то, что его интересует в отношении вас. Было бы трагично, если бы эта маленькая авантюра Уокера в Никарагуа встала между вами.
Элеонора улыбнулась:
— Я не думаю, что в нашем взаимном отчуждении можно обвинить генерала Уокера.
— Вы так полагаете? Может, вы и правы. Тем не менее, похоже, Жан-Поль невзлюбил нашего маленького генерала. Кстати, его многие не любят.
Видя, что он ждет ее ответа, Элеонора уклончиво сказала:
— Возможно.
— А вы? Мы не в Соединенных Штатах, где полагается сохранять лояльность к человеку, которого выбрали руководить.
— Президент Никарагуа — Ривас, — напомнила она ему.
— Да, но мы все знаем, у кого здесь власть, — сказал майор, пожав плечами.
Это было слишком точно, чтобы отрицать.
— Мужчины, которые записываются в солдаты-колонисты, принимают клятву верности, — напомнила Элеонора.
— Что не делает их никарагуанцами.
— Не делает? Я не уверена в правильности такой постановки вопроса. Я думала, что идея заключается в том, чтобы, завладев этой землей, создать здесь новую, более обеспеченную жизнь.
— В Центральной Америке? Присоединить эту страну к Соединенным Штатам, как Техас или Калифорнию? В конечном итоге, разве не такова цель? Не должны ли мы по-прежнему хранить верность стране, которая в конце концов поглотит и эту?
— Я сомневаюсь, что настоящие граждане Никарагуа смотрят на все так же как вы, — ответила Элеонора, останавливаясь недалеко от охранников возле входа в особняк и поворачиваясь с улыбкой к майору и Мейзи, тихо и безучастно стоявшей за его спиной.
— О, прекрасно, — сказал Невилл, беря ее за руку с выражением насмешливого удивления в бледных голубых глазах. — Верность — прекрасное качество, особенно в женщине.
Глава 12
Грант еще не вернулся из Дома правительства и даже, как сказала сеньора, не появлялся среди дня, чтобы поесть, хотя она все приготовила. Это была хорошая новость, ибо Элеонора сомневалась, что он придет в восторг от ее занятий. Она очень устала и с облегчением подумала: «Вот и хорошо, ничего не надо объяснять». Несмотря на жару, Элеонора вскипятила воду, чтобы принять горячую ванну. Она втиснулась в узкий бак, несколько раз намылилась и даже вымыла волосы, чтобы избавиться от больничного запаха. Когда Элеонора закончила купание, Гранта все еще не было. Она села за стол, распустив по плечам волосы, чтобы они поскорее высохли, придвинула к себе лист бумаги и взяла перо. Надо было как-то сформулировать просьбу к генералу посетить представление «Школы злословия». Что бы такое написать?
Нахмурившись, она водила пером по подбородку. Составить письмо как приглашение и выразить надежду, что он посетит премьеру? Но Элеонора сомневалась, что на него подействует просто просьба о присутствии, без объяснений. Самое лучшее, конечно, все изложить как есть. Но, с другой стороны, какой смысл описывать в деталях ужасы больницы? К тому же госпиталь ничем не отличается от других ему подобных, и может быть, этот даже лучше, поскольку доктор Джоунс не слишком-то следует принятым традициям и понимает необходимость перемен. Нет, она никоим образом не должна опорочить репутацию хирурга, в письме не будет даже намека на жалобу. Конечно, лучше всего поговорить с генералом Уокером. Но она не могла быть уверена, что он захочет встретиться с ней. Судя по тому, как долго находится у него Грант, вряд ли ему понравится, что его отвлекают по столь незначительному поводу. Вздохнув, она принялась писать.
О появлении Гранта посреди ночи возвестил шумный плеск воды в баке, оставленном для него. Спросонок Элеонора посмотрела на него даже немного раздраженно. Он выглядел, как человек, хорошо пообедавший в веселой компании и желающий развлечься перед сном. Сжав губы, она натянула на голову простыню, защищаясь от желто-оранжевого света свечи.
Распространяя приятный аромат розового мыла, Грант принялся искать ее под простыней.
— О, Грант, — запротестовала Элеонора, когда он повернул ее к себе. Но нежность и терпение требовали вознаграждения, и трудно было ему отказать.
Обнаружив утром на заре, что Грант уже ушел, Элеонора отправила одного из охранников, приставленных Луисом, в Дом правительства с запиской к генералу. Ответом явился его визит собственной персоной. Он вошел в госпиталь быстрой, нервной походкой, когда она помогала врачу в утреннем обходе больных, нуждающихся в свежей перевязке.
Несколько секунд доктор Джоунс простоял как вкопанный, прежде чем двинулся навстречу Уокеру, дабы выразить свое еле скрываемое удовлетворение оттого, что генерал нашел время лично посетить людей, пострадавших за его дело. Элеонора не решилась сама выйти вперед, увидев высокую фигуру полковника Фаррелла, шедшего по центральному проходу с полудюжиной молодых офицеров, следовавших за ним. Когда он нашел ее глазами, его взгляд был хмурым. Элеонора прочла в нем неудовольствие и почувствовала себя несчастной. Опустив глаза, она продолжила свое занятие.
Врач повел своего начальника в долгую экскурсию по госпиталю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103