Она несколько мгновений всматривалась в темный угол, но Уинн не шевелился. «Наверное, она ничего не заметила», — решил он.
— Адам, — сказала она, — думаю твой капитан — самый замечательный, отважный, храбрый и красивый человек на свете. И если бы у него был один глаз в центре его высоченного лба, я все равно любила бы его всем сердцем.
— Да? — радостно уточнил Адам.
— Да? — не менее радостно уточнил Уинн.
— Вы всегда подслушиваете чужие разговоры, сэр? — Зоя нахмурилась и поманила его пальчиком.
— Только тогда, когда слышу что-то лестное для себя.
— Напыщенный осел…
— Правильно будет «напыщенный козел», госпожа. — В дверном проеме появилась голова Гриззарда.
— Ну, сейчас начнется цирк… — застонал Уинн, когда в каюту вошли Гриззард и Маккэрн.
— Я подумал, что вам нужно подкрепление, — объяснил доктор, усиленно подмигивая Зое.
— Единственно, что мне нужно, — это побыть с Уинном наедине, — Зоя прищурившись посмотрела на двух простофиль. — Вы первые узнаете, побила ли я его.
— Давай-давай, девочка, — подбодрил ее Гриззард.
— Куда девалась ваша преданность? — воскликнул Уинн.
Ухмылка Гриззарда была похожа на оскал.
— Как куда? Как только Принцесса появилась у нас, мы тут же и переметнулись.
Зоя и Маккэрн хмыкнули, но Уинну было не до веселья.
— Адам, — позвала Зоя, пытаясь отвлечь его внимание от внезапно ставшего колючим Уинна. «Мальчик должен иметь перед собой разумный образец для подражания, — подумала она, — но вот где его взять?»
— Да, Принцесса? — подскочил Адам, готовый для нее на все.
— Я голодна, как зверь. — Адам хихикнул. — Нет, честное слово. Как ты считаешь, я могу получить несколько ломтей хлеба, ветчину, немножко сыра и сделать себе огромный бутерброд? Я безумно хочу бутерброд, но даже кок не может сотворить хоть что-то близкое к тому, что создаете вы с Гриззардом. Вы самые настоящие гении!
Мальчик засиял от гордости.
— Верно, — пробормотал Гриззард, — но нам далеко до вас, Принцесса, с вашими способностями творить кушанья словами.
Зоя пристально смотрела на него до тех пор, пока он не двинулся к двери.
— Я знаю, когда надо удалиться, — заявил он, потянув за собой Адама. — Пошли, малыш, давай сделаем себе по бутерброду.
— Нам тоже можно, да, дядя Гриззард?
— Верно, как дерьмо съесть, малыш. Верно, как дерьмо съесть.
— Зоя… — Уинн, до боли прикусивший язык, перевел взгляд с Гриззарда на нее.
— Молчи, Уинн. У Гриззарда грязная речь, но золотое сердце. Кроме того, ты перебил своего доктора. Маккэрн как раз желал нам спокойной ночи.
Ничего подобного. Маккэрн положил руку на спинку кресла с таким видом, будто собирался усесться, но, услышав нарочитое покашливание Зои, замялся.
— Нет, желал, — с угрозой глядя на него, настаивала она. — Вы собирались осмотреть мою рану завтра утром.
— Было дело, — буркнул доктор. — Я исследую вашу дубовую башку завтра утром.
— Кстати, доктор! — позвала Зоя, и Маккэрн остановился на пороге.
— Да?
— Удостоверьтесь, что дверь закрыта плотно и…
— Слушаюсь, ваше высочество. — Маккэрн, недовольный тем, что его прогоняют именно тогда, когда его пациентка хорошо себя чувствует, с наигранным почтением поклонился ей.
— … Поцелуйте Кэти на ночь за меня.
Доктор ошарашенно уставился на Зою, а его лицо стало пунцовым. Уинн не удержался и расхохотался, чем заработал испепеляющий взгляд Маккэрна.
Наконец дверь плотно закрылась.
— Иди сюда, — приказала Уинну принцесса его сердца и похлопала по кровати рядом с собой.
Уинн с бьющимся сердцем приблизился к ней. В течение его жизни все кому не лень — от жестоко прямолинейной бабушки до детей слуг — издевались над его глазами. В школе его прозвали «странным дьяволом», а воспоминание о том, как на сельской ярмарке люди при виде него крестились, еще было живо в душе.
— Почему ты ничего не рассказал мне о своем глазе? — спросила Зоя, глядя ему в лицо.
Она не ухмылялась, не насмехалась, не презирала его. Единственное, что он видел в ее взгляде, была любовь.
— Меня ранили в левый глаз. Маккэрн где-то узнал о новом методе укрепления мышц глаза: нужно закрыть здоровый глаз, чтобы больной побольше работал. Иногда мне кажется, что мое зрение значительно улучшилось. Я уже несколько месяцев ношу повязку и так привык к ней, что даже забыл о ней.
— Но почему ты решил, что я упала в обморок из-за испуга? — осведомилась Зоя.
— Всю жизнь мои глаза доставляли мне одни неприятности. Я с детства являлся предметом насмешек и издевательств. Поэтому я решил, что ты не вынесешь такого зрелища.
— Уинн, воспользуйся мозгами, данными тебе Господом. Ведь он дал тебе мозги? — поинтересовалась она. — Помнишь старую шутку: «Когда Бог раздавал мозги, Уинну послышалось „кишки“, и он сказал „Нет, благодарю…“
— Никогда не слышал. Очень остроумно, Принцесса.
— Не слышал? — удивилась Зоя.
— Нет, никогда.
— А как насчет курицы, переходящей дорогу?
— Зоя, не будь смешной. Зачем курице переходить дорогу?
— Чтобы попасть на другую сторону.
— О, — хмыкнул Уинн. — Забавно. В этом выражении нет никакой игры слов, однако оно не лишено здравого смысла.
— Оно мне нравится. Но я никогда не умела шутить, — призналась Зоя, — и правильно передавать соль какой-нибудь шутки. Мне по силам только «бородатые» шутки. К сожалению, их все знают. Кстати, — встрепенулась она, — это не относится к твоему времени. Здесь их посчитают верхом остроумия.
— Принцесса… э-э… Принцесса, — робко проговорил Уинн, пытаясь отвлечь ее внимание от новой темы. — М-м… мы обсуждали мои глаза.
— Да, они прекрасны, Уинн, — небрежно бросила она. — Точно такие же как и у Джонатана.
— У Джонатана? — взревел Уинн. — У Джонатана?
— Конечно. Очевидно, он унаследовал их от тебя. Хотя у него цвет распределяется наоборот. Возвращаясь к шуткам…
— Зоя!
— Уинн, я дурачусь… но в вашей семье не раз встречались глаза разного цвета. Мне нравилось, что у Джонатана такие глаза, но твои глаза просто сводят меня с ума, дорогой.
Она притянула его к себе, и Уинн с неохотой позволил себя обнять.
— Значит, я не единственный в своем роде, — пробурчал он.
— Конечно, единственный, глупышка. Я же говорила тебе: твой глаз цвета оникса, а у Джонатана — просто карий…
— О, — перебил он ее, — как сказал бы Гриззард, цвета…
— Не говори этого, — предупредила Зоя, которая уже успела узнать, какое слово самое любимое у Гриззарда.
— … Э-э… глины.
— Замечательно, дорогой. — Она похлопала его по щеке и повернула его лицо к себе. — Твой другой глаз лазурного цвета с бирюзовыми искорками, а у Джонатана — выцветшего неба, затянутого облаками.
— Серьезно? — спросил Уинн, немного успокоенный. У этой женщины потрясающая способность управлять словами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
— Адам, — сказала она, — думаю твой капитан — самый замечательный, отважный, храбрый и красивый человек на свете. И если бы у него был один глаз в центре его высоченного лба, я все равно любила бы его всем сердцем.
— Да? — радостно уточнил Адам.
— Да? — не менее радостно уточнил Уинн.
— Вы всегда подслушиваете чужие разговоры, сэр? — Зоя нахмурилась и поманила его пальчиком.
— Только тогда, когда слышу что-то лестное для себя.
— Напыщенный осел…
— Правильно будет «напыщенный козел», госпожа. — В дверном проеме появилась голова Гриззарда.
— Ну, сейчас начнется цирк… — застонал Уинн, когда в каюту вошли Гриззард и Маккэрн.
— Я подумал, что вам нужно подкрепление, — объяснил доктор, усиленно подмигивая Зое.
— Единственно, что мне нужно, — это побыть с Уинном наедине, — Зоя прищурившись посмотрела на двух простофиль. — Вы первые узнаете, побила ли я его.
— Давай-давай, девочка, — подбодрил ее Гриззард.
— Куда девалась ваша преданность? — воскликнул Уинн.
Ухмылка Гриззарда была похожа на оскал.
— Как куда? Как только Принцесса появилась у нас, мы тут же и переметнулись.
Зоя и Маккэрн хмыкнули, но Уинну было не до веселья.
— Адам, — позвала Зоя, пытаясь отвлечь его внимание от внезапно ставшего колючим Уинна. «Мальчик должен иметь перед собой разумный образец для подражания, — подумала она, — но вот где его взять?»
— Да, Принцесса? — подскочил Адам, готовый для нее на все.
— Я голодна, как зверь. — Адам хихикнул. — Нет, честное слово. Как ты считаешь, я могу получить несколько ломтей хлеба, ветчину, немножко сыра и сделать себе огромный бутерброд? Я безумно хочу бутерброд, но даже кок не может сотворить хоть что-то близкое к тому, что создаете вы с Гриззардом. Вы самые настоящие гении!
Мальчик засиял от гордости.
— Верно, — пробормотал Гриззард, — но нам далеко до вас, Принцесса, с вашими способностями творить кушанья словами.
Зоя пристально смотрела на него до тех пор, пока он не двинулся к двери.
— Я знаю, когда надо удалиться, — заявил он, потянув за собой Адама. — Пошли, малыш, давай сделаем себе по бутерброду.
— Нам тоже можно, да, дядя Гриззард?
— Верно, как дерьмо съесть, малыш. Верно, как дерьмо съесть.
— Зоя… — Уинн, до боли прикусивший язык, перевел взгляд с Гриззарда на нее.
— Молчи, Уинн. У Гриззарда грязная речь, но золотое сердце. Кроме того, ты перебил своего доктора. Маккэрн как раз желал нам спокойной ночи.
Ничего подобного. Маккэрн положил руку на спинку кресла с таким видом, будто собирался усесться, но, услышав нарочитое покашливание Зои, замялся.
— Нет, желал, — с угрозой глядя на него, настаивала она. — Вы собирались осмотреть мою рану завтра утром.
— Было дело, — буркнул доктор. — Я исследую вашу дубовую башку завтра утром.
— Кстати, доктор! — позвала Зоя, и Маккэрн остановился на пороге.
— Да?
— Удостоверьтесь, что дверь закрыта плотно и…
— Слушаюсь, ваше высочество. — Маккэрн, недовольный тем, что его прогоняют именно тогда, когда его пациентка хорошо себя чувствует, с наигранным почтением поклонился ей.
— … Поцелуйте Кэти на ночь за меня.
Доктор ошарашенно уставился на Зою, а его лицо стало пунцовым. Уинн не удержался и расхохотался, чем заработал испепеляющий взгляд Маккэрна.
Наконец дверь плотно закрылась.
— Иди сюда, — приказала Уинну принцесса его сердца и похлопала по кровати рядом с собой.
Уинн с бьющимся сердцем приблизился к ней. В течение его жизни все кому не лень — от жестоко прямолинейной бабушки до детей слуг — издевались над его глазами. В школе его прозвали «странным дьяволом», а воспоминание о том, как на сельской ярмарке люди при виде него крестились, еще было живо в душе.
— Почему ты ничего не рассказал мне о своем глазе? — спросила Зоя, глядя ему в лицо.
Она не ухмылялась, не насмехалась, не презирала его. Единственное, что он видел в ее взгляде, была любовь.
— Меня ранили в левый глаз. Маккэрн где-то узнал о новом методе укрепления мышц глаза: нужно закрыть здоровый глаз, чтобы больной побольше работал. Иногда мне кажется, что мое зрение значительно улучшилось. Я уже несколько месяцев ношу повязку и так привык к ней, что даже забыл о ней.
— Но почему ты решил, что я упала в обморок из-за испуга? — осведомилась Зоя.
— Всю жизнь мои глаза доставляли мне одни неприятности. Я с детства являлся предметом насмешек и издевательств. Поэтому я решил, что ты не вынесешь такого зрелища.
— Уинн, воспользуйся мозгами, данными тебе Господом. Ведь он дал тебе мозги? — поинтересовалась она. — Помнишь старую шутку: «Когда Бог раздавал мозги, Уинну послышалось „кишки“, и он сказал „Нет, благодарю…“
— Никогда не слышал. Очень остроумно, Принцесса.
— Не слышал? — удивилась Зоя.
— Нет, никогда.
— А как насчет курицы, переходящей дорогу?
— Зоя, не будь смешной. Зачем курице переходить дорогу?
— Чтобы попасть на другую сторону.
— О, — хмыкнул Уинн. — Забавно. В этом выражении нет никакой игры слов, однако оно не лишено здравого смысла.
— Оно мне нравится. Но я никогда не умела шутить, — призналась Зоя, — и правильно передавать соль какой-нибудь шутки. Мне по силам только «бородатые» шутки. К сожалению, их все знают. Кстати, — встрепенулась она, — это не относится к твоему времени. Здесь их посчитают верхом остроумия.
— Принцесса… э-э… Принцесса, — робко проговорил Уинн, пытаясь отвлечь ее внимание от новой темы. — М-м… мы обсуждали мои глаза.
— Да, они прекрасны, Уинн, — небрежно бросила она. — Точно такие же как и у Джонатана.
— У Джонатана? — взревел Уинн. — У Джонатана?
— Конечно. Очевидно, он унаследовал их от тебя. Хотя у него цвет распределяется наоборот. Возвращаясь к шуткам…
— Зоя!
— Уинн, я дурачусь… но в вашей семье не раз встречались глаза разного цвета. Мне нравилось, что у Джонатана такие глаза, но твои глаза просто сводят меня с ума, дорогой.
Она притянула его к себе, и Уинн с неохотой позволил себя обнять.
— Значит, я не единственный в своем роде, — пробурчал он.
— Конечно, единственный, глупышка. Я же говорила тебе: твой глаз цвета оникса, а у Джонатана — просто карий…
— О, — перебил он ее, — как сказал бы Гриззард, цвета…
— Не говори этого, — предупредила Зоя, которая уже успела узнать, какое слово самое любимое у Гриззарда.
— … Э-э… глины.
— Замечательно, дорогой. — Она похлопала его по щеке и повернула его лицо к себе. — Твой другой глаз лазурного цвета с бирюзовыми искорками, а у Джонатана — выцветшего неба, затянутого облаками.
— Серьезно? — спросил Уинн, немного успокоенный. У этой женщины потрясающая способность управлять словами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71