Джорджи взглянула на пылающие щеки сестры и ее растрепанные волосы и произнесла:
— Осмелюсь предположить, что у тебя было достаточно волнений и возбуждения на сегодняшнюю ночь.
Кит вздернула носик:
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Готова поспорить, что понимаешь, — ответила Джорджи, закутываясь в черный плащ. — Теперь скажи, куда мне нужно идти.
Надувшись для виду, Кит все же поделилась своим секретом:
— Если сесть в дальнем углу кладовой прямо под каютой капитана, можно расслышать все, что там говорится.
— Не стану спрашивать, откуда ты это знаешь, — сказала Джорджи, завязывая накидку. — Оставайся здесь — и никаких посетителей.
При этих словах Кит покраснела, дав Джорджи ясно понять, что ее сестра предусмотрела этот вариант.
За пределами их каюты не замечалось никакой активности. Так как весь экипаж был заключен в трюм, а кораблем управляла горстка людей с «Галлии», «Сибарис» выглядел непривычно спокойным.
Джорджи нервничала, идя на такой риск, но она знала, что единственный способ помочь Колину и, возможно, вернуть его доверие — это узнать как можно больше о Мандевилле.
Она без происшествий добралась до кладовой и нашла запасной ключ, который капитан Тафт хранил хорошо спрятанным — на согнутом гвозде, вбитом под одной из балок над головой. Отперев дверь, Джорджи зажгла фонарик и направилась в угол, который описала Кит.
Почти сразу же она услышала голоса Бертрана и Ман-девилла, разговаривающих прямо у нее над головой.
— Проверьте ее историю, как только доберетесь до берега, — говорил Мандевилл.
— И если это все выдумка? — спросил Бертран.
— Избавьтесь от женщины, ее отродья и служанки.
Мрачное спокойствие этого приказа бросило Джорджи в дрожь, и она поплотнее закуталась в плащ, словно пытаясь отгородиться от злого намерения.
— Я не доверяю этой женщине, Бертран, — продолжил Мандевилл. — В ней что-то знакомое, но я не могу вспомнить, где мог ее видеть, и это меня тревожит, потому что я никогда не оставляю свидетелей. Никогда. — Наступила пауза, которая, вероятно, была предупреждением Бертрану и его неуклюжим действиям.
— Конечно, месье. Непременно, — заверил собеседника хвастливый капитан.
— Так что не забудьте, — откликнулся Мандевилл. — Поскольку мы не нашли документы, я должен как можно скорее вернуться в Лондон, завершить мои дела. Не подведите меня, Бертран. Узнайте, кто эта дама, и, если она не вдова смотрителя, как она уверяет, уничтожьте ее. Судьба Франции — в ваших руках.
— Она в надежных руках, месье, — заявил Бертран. — Я не подведу вас. Все ради Франции. Мы оба служим одной цели, не так ли?
Джорджи не пропустила особой вкрадчивости тона капитана и поспешности, с которой тот бросился заверять этого таинственного и опасного человека в своей преданности.
— Смотрите не оплошайте, — сказал Мандевилл, после чего твердыми шагами пересек каюту.
Джорджи услышала, как открылась, затем закрылась дверь; Мандевилл покинул каюту Колина, и там воцарилась тишина; в голове у Джорджи стучали слова: «Никогда не оставляю свидетелей».
Мандевилл пересек палубу «Сибариса»в ярости от того, что бездарный Бертран допустил промах при захвате корабля Данверса. Идиот слишком много времени потратил на то, чтобы взять судно на абордаж и теперь приходилось расплачиваться за последствия. Но Мандевилл не собирался становиться козлом отпущения.
Опасный поворот его миссии только сильнее разжег в нем кровь. Еще недавно он был на волосок от провала, но сумел перехитрить своего противника. Он поступит так же и сейчас.
И все же ему не хотелось уезжать без этих проклятых бумаг. Да, они определенно находятся на корабле или же были здесь раньше. Как бы там ни было, у него не оставалось времени. В его практике документы или подносились ему на блюдечке, или же были так старательно спрятаны, что никакие поиски не приводили к удаче. Пожалуй, данный случай подходил ко второму правилу. И пока на «Сибарисе» находились французы, его секреты будут затеряны среди балок и досок — место не хуже других, чтобы спрятать их.
Но существовала еще загадка мадам Сент-Антуан. Хотя она была весьма очаровательной, он подозревал, что ее история была столь же фальшива, как и уверения Бертрана относительно его храбрости. Ему не хотелось оставлять женщину на корабле, но он не мог позволить себе собственноручно доставить ее во французский порт и дождаться подтверждения этой истории.
К несчастью, он снова должен был положиться на Бертрана. При этой мысли Мандевилла передернуло.
Один из матросов выступил вперед:
— Обратно на корабль, милорд?
— Да. И поскорее.
Пока французы готовили бот к отправке, Мандевилл шагал по палубе, углубившись в свои мысли, пока его ботинок не коснулся чего-то. Взглянув под ноги, он заметил какой-то альбом.
Из любопытства он поднял его и раскрыл наугад, надеясь обнаружить какую-то тайну «Сибариса», но нашел только обращенное к нему прелестное лицо мадам Сент-Антуан.
Альбом для рисования, удивился он, листая зарисовки руин, церквей и других итальянских достопримечательностей. Хорошо сделано, подумал он, очевидно, художник поистине талантлив. Но его внимание особенно привлек очень выразительный портрет мадам Сент-Антуан. Рисунок может пригодиться позже, решил Мандевилл. Он вырвал лист и, аккуратно сложив, спрятал в карман накидки. Сам же альбом он бросил за борт, так как тот не представлял для него никакого интереса.
Когда гребцы везли его назад, к кораблю, он вытащил рисунок и стал внимательно изучать его.
Лицо казалось очень знакомым, но он не мог припомнить, встречал ли он когда-либо раньше эту женщину. Казалось, прошлое дразнит его, говоря, что он совершает чудовищную ошибку.
Но как это могло быть? — размышлял он. Ведь он никогда не оставлял свидетелей.
Какое-то время Джорджи не осмеливалась выбраться из своего укрытия. Она сидела, прижав колени к груди, и все услышанное окружило ее словно гипнотический туман.
«Никогда не оставляю свидетелей. Никогда не оставляю свидетелей…»
Слова, подобно первому опасному шепоту ветра перед ураганным шквалом, кружились, словно большое расплывчатое пятно. Неожиданно долгие годы ночных кошмаров слились в одно воспоминание — то, что раньше она не могла сложить из отдельных фрагментов, — прошлое и настоящее вдруг выплывало, сливаясь воедино, из темноты с ослепляющей ясностью.
Боже! Она знала Мандевилла. И только теперь поняла, почему ей надо его бояться. Очень сильно бояться.
Глава 13
Аббатство Стэндринг Девоншир, Англия
1788 год
— Бриджит, я должен пойти к ней. — Голос Франклина Аскота разносился по дому. — Она ждет меня сегодня ночью. Так что, пожалуйста, никаких возражений.
— Но в письме Пимм просит дождаться его приезда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81