Вот те, что приводит один хронист. «Одна из них обращается к соседке: — Кумушка, неужели это и есть король, о котором нам столько говорили и которого нам навязали? — Да, — отвечает другая, — это король. — Он куда красивее, чем наш в Париже, — замечает первая, — у него нос побольше».
Вот до чего доводят политические страсти некоторых женщин…
Энтузиазм народа, однако, был по понятным причинам постепенно убиваем лигистами, которые не могли продолжать нападки на короля по поводу его веры и потому начали разнузданную кампанию против Габриэль. Повсюду стали распространяться памфлеты, в которых фаворитку упрекали в том, что своим необузданным сластолюбием она ведет Беарнца к гибели.
Чтобы разом пресечь все эти нападки, Генрих IV, рассчитывавший воспользоваться плодами своего обращения в католицизм, моментально разъехался с Габриэль. Он поселил ее в Монмартрском аббатстве, где ей был оказан дружеский прием молодой аббатисой, ее кузиной, кстати. По вечерам после ужина обе женщины встречались в парке, раскинутом над столицей, и, собирая букеты для часовни Пресвятой Девы, подолгу беседовали о короле. Тема эта была дорога им обеим, потому что аббатиса, которую звали Клод де Бовилье, три года назад была, как помнит читатель, любовницей Генриха IV.
Время от времени Беарнец наведывался в Монмартр и проводил несколько часов с Габриэль в отдельном павильоне, который предоставлялся в их распоряжение. Доказав в постели свои особые чувства, он рассказывал ей о текущих политических событиях и всякий раз сообщал о капитуляции все новых и новых городов и о подчинении многих лигистов. А между тем Париж, тысячи сверкающих колоколен которого лежали у их ног в прозрачном свете летнего дня 1593 года, Париж, удерживаемый твердой рукой самого герцога Майеннского, не сдавался, и Габриэль была от этого в отчаянии.
Однажды она сказала ему:
— А если вы попытаетесь уговорить губернатора Парижа предать Лигу?
Король, в голове у которого возникали одни лишь военные планы захвата столицы, промолчал. А фаворитка продолжала:
— Поверьте мне, не все достигается пушками и кавалерией. Неужели вы этого не знаете, вы, одержавший победу над столькими женщинами?
И добавила, смеясь:
— В конце концов должна же быть какая-то польза от честолюбцев и корыстолюбцев…
Соблазненный этой идеей, Генрих IV обещал подослать несколько тайных агентов к месье де Белену, губернатору Парижа, с соблазнительными предложениями, а сам отправился в Сен-Дени, чтобы немедленно принять необходимые меры.
После его отъезда Габриэль присела у окна и в тишине летнего вечера долго мечтала, устремив взор кЛувру.
* * *
Переговоры с месье де Беленом были недолгими. Завороженный тем, что ему предложил Генрих IV, губернатор без возражений согласился сдать город, приказав открыть ночью некоторые ворота.
Вместе со своими советниками и с Габриэль, которую видел почти ежедневно, король разработал смелый план: речь шла о том, чтобы по приказу Белена вывести армию герцога Майеннского, а через несколько часов в полной безопасности самим войти в столицу.
В ожидании случая, который позволит осуществить этот план, Беарнец и его друзья прекратили всякую деятельность. Лигисты, наивные, подумали, что выиграли партию, и с воодушевлением предались вульгарным радостям поношения. Короля и фаворитку называли «похотливыми демонами» и «горячими животными».
Эти никого уже не волновавшие прозвища смутили одного орлеанца, ясновидца и недотрогу, которого звали Пьер Барьер. Очень набожный, он вообразил, что ему самим небом предписано избавить Францию от короля, слушающего мессу и совершающего прелюбодеяние. Он купил большой нож и отправился во временную столицу Франции. Уже в Париже у него появились сомнения в обоснованности своей миссии. Желая обрести уверенность, он навестил кюре из Сент-Андре-дез-Ар и рассказал ему о своем намерении:
— Что вы об этом думаете?
Кюре, сторонник Лиги, искренне похвалил его:
— Идея прекрасная, дружок. Этот король ведет себя плохо с замужней женщиной. Его следует убить.
С миром в душе Барьер направился в Сен-Дени. Там он нашел себе сообщника, который, разумеется, его выдал. Барьера арестовали. На другой день судьи вынесли приговор: «сначала сжечь на огне руку, потом отрубить руки и ноги, колесовать и удушить».
На такое он не рассчитывал.
Габриэль почувствовала мороз по коже, узнав об этой истории, и, как никогда, заторопилась вместе с любовником в Париж. К сожалению, все новые и новые препятствия мешали осуществлению задуманного королем плана, который день ото дня все откладывался. Так прошло пять мучительных месяцев.
— Пусть наступит зима, — считали некоторые. — Зимой будет легче действовать.
Зима принесла катастрофу. В конце января 1594 года, когда король готовил наступление, герцог Майеннский по каким-то непостижимым причинам сместил Белена и назначил на его место графа де Бриссака.
Все надо было начинать сначала.
Подталкиваемый любовницей, Генрих IV вступил в контакт с новым губернатором Парижа и предложил, если тот согласится предать своих вождей, титул маршала Франции.
Бриссак обещал свое содействие.
Он принял план, составленный его предшественником, и чтобы лигисты не сомневались в нем, прикинулся простаком. Все друзья герцога Майеннского были обмануты этим ловким маневром, и герцог де Фериа написал легату: «Чтобы вы поняли, какой это великий деятель, могу сказать, что однажды во время заседания Совета, вместо того, чтобы подумать над тем, что мы обсуждали, он забавлялся ловлей мух на стене».
А пока Бриссак усыплял бдительность Лиги, в Шартре произошла коронация короля. Эта новость сразила лигнстов. Герцог Майеннский, опасаясь за свою безопасность, сослался на необходимость встретиться в Пикардии с испанской армией и спешно покинул Париж 6 марта, предварительно поручив охрану города месье де Бриссаку. 21 марта под каким-то надуманным предлогом губернатор отослал лучшие отряды гарнизона в Понтуаз для большего спокойствия, после чего, немедленно предупрежденный, Генрих IV собрал свои войска в предместье Сент-Оноре. Наконец, 22 марта, в четыре часа утра, месье де Бриссак, совершив обещанное предательство, сам открыл Новые ворота, и королевская армия вошла в столицу…
Вопреки легенде, ставшей популярной благодаря картине Жерара, парижане не проявили особого восторга при виде вступившего в стены города Генриха IV. Были попытки стрелять в него, а десятка три смутьянов, кричавших: «Нас продали!», были брошены в реку королевской охраной.
Нимало не обеспокоенный этим, Генрих IV отправился в собор Парижской богоматери прослушать мессу, пропел вместе со всеми Те Deum, затем явился в Лувр, куда через два часа, спустившись с высот Монмартра, спешно явилась Габриэль д`Эстре, опьяненная удачей…
В конце марта по Парижу пополз слух, что фаворитка беременна, и все догадались, что здесь не обошлось без участия доброго короля Генриха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Вот до чего доводят политические страсти некоторых женщин…
Энтузиазм народа, однако, был по понятным причинам постепенно убиваем лигистами, которые не могли продолжать нападки на короля по поводу его веры и потому начали разнузданную кампанию против Габриэль. Повсюду стали распространяться памфлеты, в которых фаворитку упрекали в том, что своим необузданным сластолюбием она ведет Беарнца к гибели.
Чтобы разом пресечь все эти нападки, Генрих IV, рассчитывавший воспользоваться плодами своего обращения в католицизм, моментально разъехался с Габриэль. Он поселил ее в Монмартрском аббатстве, где ей был оказан дружеский прием молодой аббатисой, ее кузиной, кстати. По вечерам после ужина обе женщины встречались в парке, раскинутом над столицей, и, собирая букеты для часовни Пресвятой Девы, подолгу беседовали о короле. Тема эта была дорога им обеим, потому что аббатиса, которую звали Клод де Бовилье, три года назад была, как помнит читатель, любовницей Генриха IV.
Время от времени Беарнец наведывался в Монмартр и проводил несколько часов с Габриэль в отдельном павильоне, который предоставлялся в их распоряжение. Доказав в постели свои особые чувства, он рассказывал ей о текущих политических событиях и всякий раз сообщал о капитуляции все новых и новых городов и о подчинении многих лигистов. А между тем Париж, тысячи сверкающих колоколен которого лежали у их ног в прозрачном свете летнего дня 1593 года, Париж, удерживаемый твердой рукой самого герцога Майеннского, не сдавался, и Габриэль была от этого в отчаянии.
Однажды она сказала ему:
— А если вы попытаетесь уговорить губернатора Парижа предать Лигу?
Король, в голове у которого возникали одни лишь военные планы захвата столицы, промолчал. А фаворитка продолжала:
— Поверьте мне, не все достигается пушками и кавалерией. Неужели вы этого не знаете, вы, одержавший победу над столькими женщинами?
И добавила, смеясь:
— В конце концов должна же быть какая-то польза от честолюбцев и корыстолюбцев…
Соблазненный этой идеей, Генрих IV обещал подослать несколько тайных агентов к месье де Белену, губернатору Парижа, с соблазнительными предложениями, а сам отправился в Сен-Дени, чтобы немедленно принять необходимые меры.
После его отъезда Габриэль присела у окна и в тишине летнего вечера долго мечтала, устремив взор кЛувру.
* * *
Переговоры с месье де Беленом были недолгими. Завороженный тем, что ему предложил Генрих IV, губернатор без возражений согласился сдать город, приказав открыть ночью некоторые ворота.
Вместе со своими советниками и с Габриэль, которую видел почти ежедневно, король разработал смелый план: речь шла о том, чтобы по приказу Белена вывести армию герцога Майеннского, а через несколько часов в полной безопасности самим войти в столицу.
В ожидании случая, который позволит осуществить этот план, Беарнец и его друзья прекратили всякую деятельность. Лигисты, наивные, подумали, что выиграли партию, и с воодушевлением предались вульгарным радостям поношения. Короля и фаворитку называли «похотливыми демонами» и «горячими животными».
Эти никого уже не волновавшие прозвища смутили одного орлеанца, ясновидца и недотрогу, которого звали Пьер Барьер. Очень набожный, он вообразил, что ему самим небом предписано избавить Францию от короля, слушающего мессу и совершающего прелюбодеяние. Он купил большой нож и отправился во временную столицу Франции. Уже в Париже у него появились сомнения в обоснованности своей миссии. Желая обрести уверенность, он навестил кюре из Сент-Андре-дез-Ар и рассказал ему о своем намерении:
— Что вы об этом думаете?
Кюре, сторонник Лиги, искренне похвалил его:
— Идея прекрасная, дружок. Этот король ведет себя плохо с замужней женщиной. Его следует убить.
С миром в душе Барьер направился в Сен-Дени. Там он нашел себе сообщника, который, разумеется, его выдал. Барьера арестовали. На другой день судьи вынесли приговор: «сначала сжечь на огне руку, потом отрубить руки и ноги, колесовать и удушить».
На такое он не рассчитывал.
Габриэль почувствовала мороз по коже, узнав об этой истории, и, как никогда, заторопилась вместе с любовником в Париж. К сожалению, все новые и новые препятствия мешали осуществлению задуманного королем плана, который день ото дня все откладывался. Так прошло пять мучительных месяцев.
— Пусть наступит зима, — считали некоторые. — Зимой будет легче действовать.
Зима принесла катастрофу. В конце января 1594 года, когда король готовил наступление, герцог Майеннский по каким-то непостижимым причинам сместил Белена и назначил на его место графа де Бриссака.
Все надо было начинать сначала.
Подталкиваемый любовницей, Генрих IV вступил в контакт с новым губернатором Парижа и предложил, если тот согласится предать своих вождей, титул маршала Франции.
Бриссак обещал свое содействие.
Он принял план, составленный его предшественником, и чтобы лигисты не сомневались в нем, прикинулся простаком. Все друзья герцога Майеннского были обмануты этим ловким маневром, и герцог де Фериа написал легату: «Чтобы вы поняли, какой это великий деятель, могу сказать, что однажды во время заседания Совета, вместо того, чтобы подумать над тем, что мы обсуждали, он забавлялся ловлей мух на стене».
А пока Бриссак усыплял бдительность Лиги, в Шартре произошла коронация короля. Эта новость сразила лигнстов. Герцог Майеннский, опасаясь за свою безопасность, сослался на необходимость встретиться в Пикардии с испанской армией и спешно покинул Париж 6 марта, предварительно поручив охрану города месье де Бриссаку. 21 марта под каким-то надуманным предлогом губернатор отослал лучшие отряды гарнизона в Понтуаз для большего спокойствия, после чего, немедленно предупрежденный, Генрих IV собрал свои войска в предместье Сент-Оноре. Наконец, 22 марта, в четыре часа утра, месье де Бриссак, совершив обещанное предательство, сам открыл Новые ворота, и королевская армия вошла в столицу…
Вопреки легенде, ставшей популярной благодаря картине Жерара, парижане не проявили особого восторга при виде вступившего в стены города Генриха IV. Были попытки стрелять в него, а десятка три смутьянов, кричавших: «Нас продали!», были брошены в реку королевской охраной.
Нимало не обеспокоенный этим, Генрих IV отправился в собор Парижской богоматери прослушать мессу, пропел вместе со всеми Те Deum, затем явился в Лувр, куда через два часа, спустившись с высот Монмартра, спешно явилась Габриэль д`Эстре, опьяненная удачей…
В конце марта по Парижу пополз слух, что фаворитка беременна, и все догадались, что здесь не обошлось без участия доброго короля Генриха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84